— Нет, ты СЕРЬЕЗНО? — Бедный Иван отказывался верить собственным ушам. — Точно, больной! Сдвинутый! Слушай, ты ведь не самец снурла, опомнись!
— Я-то как раз здрав умом и трезв памятью! Это ты ничего не хочешь соображать. Какова наша главная задача на текущий момент? Свалить отсюда как можно скорее. И способ я вижу только один: ускорить весь процесс. То есть помочь снурлам. Чем скорее они отстроятся, тем скорее сделает выбор невеста, и с нашего Влека спадет… В общем, гон у него кончится или как еще это обозвать?
Это было логично. Хотя «искажениями» все же отдавало.
— Их тут десяток целый, и они гораздо лучше знают местность. Думаешь, наше вмешательство сможет что-то ускорить? Замучаемся только и изгваздаемся, смотри, как они ногами намесили…
— Но мы же не будем помогать всем! Сделаем ставку на фаворита!
Еще никогда в своей жизни не занимался Иван более глупым делом!
Кьетт Краввер умел мыслить стратегически. Он сразу рассчитал: в селе им делать нечего, чужаков местные жители на свои сеновалы точно не пустят, погонят вилами. Но собрать хворосту в ближайшем лесу им никто не запретит.
Сколько они вязанок перетаскали за день — не счесть. Лес рос на карсте, сушняка было полным-полно, бери — не хочу. Вроде бы не такая уж тяжелая работа, но измучились так, что под конец уже ноги не несли. Зато гнездовье фаворита росло как на дрожжах. Помощь снурл принимал охотно, точнее, просто не замечал ее. Для него, одурманенного любовью, не существовало ничего вокруг, кроме невесты и гнезда. И когда перед носом его вдруг возникала куча прекрасного, сухого хвороста, он даже не пытался разобраться, откуда она взялась и что делают рядом с ней две усталые бесхвостые твари. Просто хватал и тащил в гнездышко.
На Ивана, с его чисто человеческой ментальностью, произвело большое впечатление то, как честно велась у снурлов борьба за руку и сердце дамы. В те моменты, когда кто-то из строителей, устремляясь на поиск материалов, надолго оставлял свое строение без присмотра, никто из оставшихся не пытался даже соломинку у него утащить, хотя, казалось бы, чего проще! Не было и драк: если двое снурлов одновременно замечали один и тот же стожок, присваивал его тот, кто добегал первым, и второй уже не претендовал на добычу, даже если был физически сильнее конкурента и вполне мог ее отбить. «Чудной народ эти снурлы! Не от мира сего!» — думал Иван и сам не мог понять, с уважением или с осуждением?
А Кьетт про чужих снурлов думать не желал, он жалел своего. Смотреть было больно, как бегает тот, толстенький и неуклюжий, старается, суетится бездарно, без малейшего шанса на победу, и даже не подозревает о том, что спутники его, почти уже друзья, самым бессовестным образом содействуют конкурирующей стороне! И когда не было рядом никого из снурлов, а Иван отворачивался в сторону, нолькр хватал охапку из соседнего гнезда и быстро перебрасывал Влеку, тоже ничего вокруг себя не замечавшему. Такая помощь ни на шаг не приближала безнадежно отстающего Болимса к победе, зато давала небольшую передышку в гонке.
Кьетт не знал, что Иван украдкой делает то же самое, оставаясь, однако, более последовательным: крадет сено для фаворита.
Так прошел день. На ночь никто из строителей домой не ушел, каждый устроился в собственном гнезде. Сердобольные родственники натащили им туда перинок и одеял, и Кьетт выпросил у хозяйки старую рогожу и кусок кошмы — для Влека. И потом долго тосковал: «Замерзнет он там у нас один, простудится».
— Ну тогда иди спать к нему, обогревай теплом своей души, — посоветовал Иван, рассердившись.
Но на такую жертву нолькр решился не сразу, тем более что снаружи пошел снег. Пару часов проспал в доме, но потом проснулся в холодном поту. Ему приснилось, что рузы налетели на село и рвут беззащитных снурлов на части прямо в их недостроенных гнездах. Ну казалось бы, приснилось и приснилось, ляг на другой бок и дальше отдыхай. Так что бы вы думали?! Пошел охранять: «А вдруг сон вещий?! Вдруг здешние рузы охотятся не только на людей?» Просидел в соломе всю ночь, с мечом на изготовку. Но сон вещим не был.
На следующий день строительство продолжилось. Это было очень сложное и кропотливое дело, отнюдь не сводившееся к поиску соломы и прутьев. Весь собранный материал требовалось особым образом уложить и затейливо переплести, чтобы конструкция вышла прочной и красивой. Напрасно Кьетт и Иван надеялись, что снурлово гнездо по форме будет открытым, как у аиста или грача. Соорудив стены такой высоты, что сидящего снурла они скрывали с головой, строители перешли к выплетанию конусовидных сводов. Постепенно их сооружения становились чем-то средним между гипертрофированным гнездом ткачика и шалашом Ленина в Разливе… А несчастный Влек, вступивший в брачную гонку на двое суток позже остальных, только-только начинал стены поднимать.
Все меньше становилось хворосту в лесу, все дальше приходилось за ним ходить, тело болело от непривычной работы — каторга, а не жизнь! «Я с армии так не вкалывал! — злился Иван, сгибаясь под тяжестью очередной вязанки. — Когда уже это кончится?»
Кончилось на третий день, ближе к вечеру. Дрожащей от усталости рукой фаворит гонки вплел в навершие кровли самый последний прут! Пошатываясь, обошел свое эпическое строение кругом, потом встал против входа, запрокинул осунувшееся лицо к розовеющим небесам и издал долгий, протяжный вопль, больше всего напоминающий альпийский йодль.
Услышав его, остальные соискатели замерли на месте, кто где был. Пороняли из рук, кто что держал. Отчаяние исказило их лица, у многих слезы потекли по щекам.
И тогда из дома вышла… нет, выплыла ОНА. Та, ради которой это грандиозное строительство велось. «Тьфу ты!» — сплюнул Иван с досадой, на его взгляд, «красавица» даже одной-единственной собачьей будки не заслуживала, не то что десятка искусно сплетенных хором! Низкорослая, почти без шеи, кургузое тельце на ножках-тумбочках, белесые волосенки собраны в жиденький пучок. Но выступает так важно, будто в Зимнем дворце рождена, а не в глухом гевзойском селении.
Но парни возле гнезд были иного мнения о даме — одурманенные гормонами, они видели в ней верх совершенства, и сердца их полыхали страстью. Они замерли в напряженнейшем ожидании, их глаза горели безумной надеждой: ведь не только скорость важна, но и качество — вдруг да не понравится невесте готовое гнездо? Тогда у каждого снова появится шанс…
Какое там — не понравится! Шикарной вышла постройка по всем статьям! Просторная, высокая, красиво и плотно выплетена — не страшен никакой дождь, надежно утеплена навозом, законопачена выпотрошенной периной… Невольно вспомнишь расхожее выражение насчет милой, рая и шалаша!
Три раза обошла девица вокруг строения, осматривая его все более и более благосклонно. Немного потопталась у входа, словно еще раздумывая… а потом стала на четвереньки и, кокетливо оттопырив упитанный зад, поползла внутрь сквозь узкое отверстие. Избранник ее придушенно пискнул от счастья и нырнул следом.
По группе зрителей прокатился стон отчаяния. Заливаясь слезами, неудачные женихи в изнеможении повалились в свои гнезда, которым так и не суждено было стать семейными. Все было кончено. Любовная лихорадка прошла. Через пару часов, окончательно придя в себя, снурлы потянулись по домам.
