— А, понимаю, понимаю! — Для тщеславного мага это действительно был мотив. — Что ж, кристалл так кристалл! — Зичвар хлопнул в ладоши.
И он появился — единственный чистый артефакт этого мира (о других мирах мы пока не беремся судить).
Бывают идеи, что приходят смертным в голову исключительно от безысходности, и назвать их умными можно далеко не всегда. Затея Кьетта была из их числа. На что он, собственно, надеялся? Что профессиональный маг с вековым опытом и подозрительностью сумасшедшего не заметит его любительских манипуляций, призванных вышвырнуть «самодельный» кристалл за пределы Безумных земель? Не почувствует, как вибрирует астрал под воздействием формулы портала? Сущая глупость! Разумеется, Зичвар Ха-Цыж моментально оценил обстановку и обнаружил свою оплошность.
— Сандалии! — взвыл он и взмахнул в воздухе рукой, будто дернул на себя что-то невидимое. В тот же миг Ивана бросило вперед, божественную обувь потащило из-под куртки…
Но второй юношеский по баскетболу — это вам не огненные шарики метать! Решение пришло внезапно, как озарение. Пусть не видать нам победы и выжить в этом сражении не суждено, но уж нагадить врагу напоследок — от этого удовольствия мы не откажемся! Иван выхватил артефакт из-за пояса и резким, профессионально точным броском швырнул прямо в руки безумного мага.
— Держи! Я тебе их дарю!
Сто лет — это сто лет. Как ни молодись, столько брови ни татуируй, а реакция уже не та, что в молодые годы! Не успел отстраниться господин Мастер, схватил машинально летящий в него предмет… и тут же сообразил, какой наделал беды, взвыл, отшвырнул от себя «подарок»…
Но было поздно. Стать вездесущим он больше не мог.
Золоченые сандалии тяжело шмякнулись об пол.
И тут, движимый собственным озарением, с места сорвался тихий и робкий Болимс Влек. Бросился плашмя, животом на божественную обувь и заверещал отчаянно:
— Я украл!!! Я украл подарок господина Мастера!!! Украл!!! — Сандалии были возвращены.
Спросите, что им это дало?
Время! Время, которого сперва отчаянно не хватало Кьетту Кравверу! Пока Иван с Влеком занимались сандалиями, нолькр, сам не зная зачем и даже не задумываясь над этим, чисто автоматически продолжал дочитывать начатую формулу портала…
…И завершил ее в тот миг, когда в них полетели метательные ножи охраны. Кьетт с Иваном успели еще, по сложившейся привычке, заслонить собой снурла, а потом над ними сомкнулась черная пустота.
Эпилог
Они вывалились из портала в снег. Ледяное его прикосновение на миг привело Ивана в чувство. Он увидел обширный двор в окружении крепостной стены, замерзший прудик и массивное строение с закопченными башнями, тесно прилепившееся к скале.
Кто-то очень знакомый, мокрый и не совсем живой вынырнул из прудика, пробив собственной головой корочку льда, затянувшего прямоугольник проруби, вылез на бережок, склонился над Иваном, ткнул холодным пальцем в щеку, а потом, истошно завизжав на одной ноте: «Уби-и-ли-и!!!» — помчался прочь, только босые пятки сверкнули в снежной мгле…
Иван неловко перевернулся, желая встать, но не позволила жестокая боль в правом бедре. Пришлось снова опуститься в снег, локоть уперся во что-то массивное, твердое. Закусив губу, чтобы удержаться от крика, он кое-как приподнялся на локтях, посмотрел…
Рядом с ним лежал кристалл.
После этого он еще очень долго ничего не видел.
Очнувшись второй раз, Иван обнаружил себя в состоянии гораздо более приемлемом, потому что нога больше не болела совершенно, хоть пляши, и холодного снега вокруг не было. Он лежал в тепле, на широком удобном ложе под шелковым балдахином. Ложе было знакомым, и место было знакомым, и лицо, выплывшее из полумрака комнаты, тоже.
— Граф! — хрипло поприветствовал Иван и с удивлением почувствовал, что язык едва шевелится, с трудом выговаривает слова. — Это вы!
Да, это был он, добрейший граф Сонавриз, собственной персоной! Огромный, шумный, разодетый в пух и прах, остро пахнущий лошадями и вином…
— Я, мой дорогой друг, это я! — громогласно подтвердил он и от умиления, что его узнали, шмыгнул носом и смахнул скупую слезу.
И в тот же миг раздался нежный женский голос, обладательницу которого Иван видеть никак не мог, балдахин мешал:
— Ах, господин граф, ну зачем же так громко?! Ведь господа еще не совсем здоровы!
«Господа, — машинально отметил про себя Иван. — Значит, я выжил не один!» — Все, что приключилось в замке Ха-Цыжа, он помнил прекрасно, вплоть до того момента, как они бежали через портал. Помнил и потому страшился спросить о судьбе своих спутников. Но слова женщины его несколько обнадежили, и он решился:
— А Кьетт? Влек?..
— Господин Влек сейчас в библиотеке, любуется старинными манускриптами, — ответила женщина или, скорее, молодая девушка, судя по тембру голоса. — Он чувствует себя хорошо, потому как пострадал только хвостом, а хвост у снурлов хоть и толстая, но не самая важная часть туловища. А господин фор Краввер-латта пострадал спиной, поэтому мы боялись, что дело плохо, и господину лейб-медику Фарнезу, спешно прибывшему из столицы, пришлось исцелить его в первую очередь, пока не умер. Теперь господин фор Краввер-латта вне опасности, но у него нехороший характер, и он не желает лежать, как было предписано. Вместо этого уже два часа бродит по замку и разглядывает гобелены с батальными сценами. Господин Влек обещал, что вы, господин Иван, когда очнетесь, сможете на него повлиять, потому что никто больше на него повлиять не может…
— Лиазза, сделай милость, удались, — велел граф Сонавриз, обращаясь к невидимой собеседнице немного более церемонно, чем того требует простая служанка. — Дай поговорить мужчинам!.. Дочь моего старого оруженосца! — объяснил он, после того как стих звук удаляющихся шагов. — Очень милая девушка и за больными хорошо ходит, нарочно ее к вам приставил… — Он задумался на миг о чем-то своем, вздохнул. — Одна только беда — с Милой они плохо ладят… Друг мой, вот ты, мудрый пришелец из чужого мира, скажи мне! Какой идиот измыслил, что у человека должна быть только одна жена, а две никак нельзя, даже если одна из них и не человек вовсе, а лоскотуха?! Разве это разумно, а?
— Н…не знаю… — Вопрос был слишком неожиданным, особенно учитывая полусонное состояние Ивана.
— Ну и ладно! — легко согласился с неопределенностью граф. — Что мы все обо мне да обо мне?! Сей момент пошлю людей за нашими друзьями, соберемся вместе, и вы наконец поведаете мне, что же с вами приключилось! Потому что я второй день с ума схожу от любопытства, но ваши товарищи, Иван, без вас ничего не рассказывают!
Да, невеселый это был рассказ. Кому приятно расписываться в полнейшем своем поражении? Мало того, что дороги домой не нашли — с чего начали, к тому и вернулись, — так попутно едва не отдали весь этот мир (хорошо, если только этот) в руки безумца, лишь чудом успели предотвратить беду. А не успели бы — тогда что? «Над руинами мира рыдают дожди, это время наступит, ты жди его, жди»?
