Адмирал
В одно мгновение состояние обреченности и тревоги сменилось
для заложников сущим хаосом. Пули достигли целей задолго до того, как звуки
ударных волн ударили по стенам зала Совета. Ревущий смерч возник, казалось,
ниоткуда. Четверо захватчиков взорвались, разбрызгав кровь и разжиженные хрящи.
Воздух наполнился распыленной плотью риксов, заложники раскашлялись. Через
несколько мгновений, за счет запаздывания звука, послышался грохот падения
наружных стен дворца, заглушивший беспомощный писк передатчика на столе.
Но адмирал Фентон Прай ожидал чего-то подобного. Его
дипломная работа при окончании военного колледжа была посвящена освобождению
заложников, и последние четыре часа он вел себя спокойно и, словно жевательную
резинку, пережевывал иронию судьбы. После семидесятилетней (по субъективному
времени) карьеры он наконец столкнулся с реальным захватом заложников — но с
другой стороны. На столике у его кровати лежали последние статьи по этому не
слишком популярному в профессиональной литературе вопросу, распечатанные и
аккуратно переплетенные адъютантом. Прочесть статьи адмирал не успел. В
последнее время он не слишком внимательно следил за публикациями. Но, в общем и
целом, представлял себе, как именно развернется атака, и уже несколько часов
сжимал в руке шелковый носовой платок. Теперь он прижал платок, к губам и
встал.
Ногу сразу свело судорогой. Адмирал попытался размять мышцу,
но это было непросто, поскольку он просидел на стуле целых четыре часа.
Неглубоко и часто дыша и пытаясь проморгаться, он похромал туда, где, по его
представлениям, должна была находиться Дитя-императрица. Пол дрожал — где-то
поблизости обрушилась какая-то часть древней кладки дворца.
Десантники на подходе?
«Они слишком близко», — подумал адмирал. Этот дворец,
ради безопасности ее величества, был выстроен из натурального камня. Адмирал
Прай мог бы втолковать тому, кто отвечал за спасательную операцию, кое-что
насчет того, как следует проникать в конструкции, возведенные без использования
ферропластмасс.
Кровавый туман начал оседать ровной патиной на все открытые
поверхности. Императрица сидела, как раньше. Адмирал Прай увидел на полу
поверженную женщину-рикса. Она лежала на боку, поджав ноги, — так, словно
ее ударили в живот. Рана, нанесенная меткой пулей, со стороны груди не была
видна, но из спины под углом в сорок пять градусов торчали обломки рассеченных
позвонков.
Прай с профессиональной радостью отметил, что выстрел был
необычайно метким. Он едва заметно кивнул, что в разговорах с подчиненными
означало у него «славная работенка». Бластер, нацеленный женщиной на
Дитя-императрицу, был нетронут.
Адмирал осторожно приподнял пальцы мертвой захватчицы — так,
чтобы не задеть спусковой рычажок, и обернулся к неподвижно сидевшей
Императрице.
— Миледи? — проговорил он.
Лицо Императрицы было искажено болью. Она прижала руку к
левому плечу и часто, хрипло задышала.
Неужели пуля ранила ее, великую Первопричину? Да,
Императрица была забрызгана риксской кровью, но вроде бы ее одежда осталась
неповрежденной. Наверняка она не могла быть ранена из такого грубого оружия,
как бластер.
Адмирал Прай еще несколько секунд гадал, что же произошло, и
тут распахнулись тяжелые створки ясеневых дверей.
Капрал
Капрал морской пехоты Мирам Лао первой выбралась из капсулы.
Ветеран, участница двадцати шести боевых десантов, она
заранее установила параметры своей капсулы на наивысшую скорость и минимальную
безопасность. При таких характеристиках настройки капсулу «стошнило» в момент
удара о пол, с капрала Лао струями потек разжиженный гель, и она покатилась по
нему, как приземлившийся парашютист покатился бы по жидкой грязи. Лао встала на
ноги. Клапан, которым был запечатан ствол ее мультигана, чтобы туда не попал
гель, вылетел, как пробка из бутылки шампанского, остатки противоперегрузочного
геля вылились из-под шлема на пол. Перед глазами десантницы замелькали красные
строчки. Результаты диагностики показали, чем заплатила Лао за скорость: левая
нога у нее была сломана, левое плечо вывихнуто. Не так уж плохо при таких
параметрах.
Нога у Лао уже онемела, поскольку в нее было автоматически
впрыснуто обезболивающее средство. Сервомоторчики скафандра приняли на себя
движение конечности. Лао догадывалась, что перелом тяжелый: стоило ноге
согнуться — и она чувствовала, как обломанные края кости льдинками врезаются в
пропитанные анестетиком мышцы. Лао стиснула зубы и постаралась забыть о
неприятном ощущении. Однажды, во время перестрелки на Дханту, Лао шесть часов
подряд участвовала в бою с переломом таза. А эта операция — с победным,
проигрышным или ничейным результатом — должна была продлиться не дольше шести
минут. С помощью зрительной «мыши» Лао подтвердила запрос, мигавший на ее
синестезическом дисплее в виде желтого значка, и приготовилась действовать.
Бронированный скафандр заработал, вывихнутое плечо вправилось, но тоже дало о
себе знать.
Наконец, примерно через четырнадцать секунд после
приземления, капрал-десантница сверилась с картой-планом, запечатленной в ее
вторичном зрении. Справа от нее военный врач яростно выбирался из желе,
выплюнутого вместе с ним из капсулы. Вид у него был ошарашенный, но врач явно
не пострадал. Капсула, доставившая на планету посвященного из Аппарата, пока не
откупорилась. Что-то с ней было не так — может быть, в полете заклинило люк.
Не повезло.
Капрал Лао бросилась к тяжелым дверям, отделявшим ее от зала
Совета. Даже со сломанной ногой, двигалась она очень быстро. Вообще-то Лао была
правшой, но створку ясеневых дверей толкнула раненым левым плечом — не было
смысла травмировать еще и правое. Двери распахнулись — а по плечу Лао разлилась
жгучая боль.
Она вбежала в зал Совета, держа оружие наготове. Обвела
помещение взглядом в поисках риксов.
Найти их было легко. Все четверо боевиков валялись на полу,
и труп каждого из них служил центром багрового овала распыленной по залу
жидкости. Более тонкий слой человеческой крови лежал на всем, что находилось в
зале, — от резных украшений на столе до заложников, одни из которых
пребывали в ступоре, а другие в страхе визжали.
Четверо риксов были явно мертвы. Лао прищелкнула языком. Это
был условный сигнал для «Рыси»: «Взале Совета все в порядке».
— Сюда! — послышался чей-то голос.
Звал старик, с головы до ног покрытый кровавой патиной. Судя
по всему, он был в форме адмирала. Он стоял на коленях около двух людей, один
из которых не шевелился, а другой извивался на полу.
Дитя-императрица и мертвая рикс.
Капрал Лао бросилась к ним, на бегу забросила руку за плечо,
где у нее находился ранец. От этого движения плечо сковало дикой болью, глаза
залило кровью. Лао отказалась от предложения скафандра сделать укол
обезболивающего, ей было нужно, чтобы обе руки работали одинаково ловко. В
здании дворца еще оставалось трое живых риксов, так что могла начаться
перестрелка.
