— Простите, доктор, — отозвалась Лао. —
Ситуация небезопасна.
Лао оглянулась на раненого десантника, хотела предложить ему
помощь. Раненый пополз к мертвой рикс, из последних сил волоча за собой по полу
дезактивированный мультиган.
— Лежите на месте, солдат, — приказала Лао. За
несколько секунд, пока восстанавливалось поле, она получила на свой тактический
дисплей последние данные. Десантники и полицейские окружали зал Совета. Совсем
скоро должна была прийти помощь.
Десантник развернулся к Лао. В руке он сжимал риксский
бластер и целился в капрала.
Под колпаком силового поля он мог прикончить всех одним
выстрелом.
Старший помощник
— Статическое поле в зале Совета снова включено, сэр.
— Установите с ними связь, проклятье!
Хоббс отчаянно пыталась выйти на связь с капралом Лао.
Методом исключения она установила, что под куполом силового поля из десантников
находится именно Лао. Несколько секунд назад поле было отключено, но потом
снова включилось, и времени на связь не хватило.
— Лао! — проговорила Хоббс по широкополосному
каналу. — Больше не включайте поле. Ситуация безопасна.
Второй отряд десантников окружил зал Совета. На крышу дворца
приземлился медицинский вертолет, предназначенный для эвакуации раненых.
Капрал Лао не отвечала.
— Доктор Вехер, — снова попыталась вызвать хоть
кого-нибудь на связь Хоббс.
Телеметрия бронекостюмов не работала. Даже сигналы от
диагностического оборудования врача не определялись.
— Сэр, — сказала Хоббс, обернувшись к
капитану. — Там что-то не так.
Он не отозвался. Со странной беспомощной улыбкой капитан Зай
откинулся на спинку командирского кресла, кивнул и что-то еле слышно
пробормотал.
Похоже, это было слово «конечно».
А потом снизу посыпались сообщения — торопливые и яростные.
Зал Совета был взят в кольцо. Но Лао оказалась мертва,
погибли также доктор Вехер, посвященный Баррис и двое заложников. Все они
сгорели от выстрела из риксского бластера. Генератор силового поля был
уничтожен. По всей вероятности, последняя рикс все же уцелела, пережила
электромагнитную бомбардировку и оказалась внутри силового поля. В маленьком,
полностью замкнутом пространстве одного выстрела хватило, чтобы убить всех, в
том числе и саму рикс.
А еще через несколько мгновений стало ясно, кем были двое
заложников.
Первым из них оказался адмирал Фентон Прай, офицер
генерального штаба малого флота Дальних Пределов Спирали, обладатель ордена
Иоанна, матрицы Виктории и уймы медалей за участие в сражениях, начиная с
подавления бунта в Ближних Пределах, битве на Мурхеде и заканчивая мятежом на
Варее.
А второй была Дитя-императрица Анастасия Виста Каман, сестра
его императорского величества, Воскрешенного Императора.
Спасательная операция закончилась провалом.
Хоббс слушала, как капитан Зай записывает короткое заявление
на свой личный канал. Хоббс решила, что он подготовил это сообщение заранее,
чтобы спасти жизнь команде корабля.
— Десантники и экипаж «Рыси» великолепно, с величайшей
храбростью повели себя в сражении с вероломным противником. Операция была
проведена четко, но основной план и направление развертывания оказались ошибочны.
Ошибка Крови моя, и только моя. Капитан Лаурент Зай, флот его величества
Императора.
Потом капитан развернулся и медленно вышел из командного
отсека на глазах у остолбеневших офицеров. Он шел шаркающей походкой — так,
будто был уже мертв.
На сто лет раньше (по имперскому абсолютному времени)
Дом
Дом был посеян посреди гор, которые почти замыкали в кольцо
величественную полярную тундру планеты. Семя замедлило свое падение с помощью
длинного черного тормозного парашютика, изготовленного из углеродистых
киберволокон и замысловатых сплавов, прокатилось по пятиметровому слою мягкого
снега у подножия выбранной вершины и остановилось. Зарывшись в снег, семя
пролежало три часа, проводя последние диагностические процедуры. Это семя
представляло собой сложный механизм, и какой-нибудь неожиданный просчет мог
обречь будущий дом на годы бесконечных неприятных проблем и постоянного
ремонта.
Спешить было некуда. На рост семени было отведено несколько
десятилетий.
И вот наконец семя решило, что его состояние вполне
удовлетворительно. Если какие-то проблемы и существовали, то они были из
разряда скрытых: нарушение процедуры диагностики, повреждение внутреннего
датчика. Но с этим поделать ничего было нельзя — таковы естественные
ограничения всякой самоосознающей системы. Чтобы отпраздновать свое доброе
здравие, семя хорошенько напилось воды, собранной тормозным парашютом. Черная
ткань парашюта распласталась на снегу. Она поглощала солнечную энергию и
вызывала таяние снега под собой. Эта вода медленно просачивалась к семени.
Каждую минуту к его оболочке поступало несколько сантилитров.
«Кишечник» семени быстро расщеплял воду на водород и
кислород. Водород семя сжигало, пользуясь им как источником энергии, а кислород
накапливало. Тепло, выделявшееся при этой реакции, семя излучало и передавало
парашюту, в результате чего таяние снега шло быстрее. Собиралось еще больше
воды. Сжигалось еще больше водорода.
Наконец, когда этот цикл выработки энергии достиг
критической отметки, семя окрепло достаточно для того, чтобы приступить к
первым заметным движениям. Семя потянуло к себе парашют и спокойно и медленно,
словно пациент, посаженный на тщательно разработанную и сбалансированную диету,
поглотило все умные и полезные материалы, из которых парашют был изготовлен. С
этого момента, когда за счет выработанного тепла семя еще больше углубилось в
снег, оно начало производить машины.
Цилиндры — простейшие думающие палочки, чьи рты хватали,
кишечники обрабатывали и анализировали, а анальные отверстия выбрасывали
отчасти измененные материалы, — поползли по горной вершине, около которой
в снег упало семя. Они сканировали структуру горы и определили, что ее крутые,
но прочные склоны были устойчивы, как пирамида, и способны выдерживать
внезапные шквалы, сотрясения при строительстве и даже землетрясения на
протяжении десяти тысяч лет. Цилиндры обнаружили в недрах горы залежи полезных
металлов: меди и магния, и даже несколько граммов метеоритного железа. Цилиндры
испускали гравитационные волны в поисках трещин или полостей в каменном массиве
и провели ликвидацию таких дефектов — где использовав компрессионные бомбы, где
с помощью гравитонного расширения. В конце концов семя решило, что строительная
площадка обладает достаточным запасом прочности.
Из снега выбрались мотыльки с углеродными крылышками и
усиками. Один из них полетел к вершине заснеженного пика, другие обследовали
ущелья и выступы со всех сторон горы. Крылышки мотыльков обладали
светочувствительностью. Странные насекомые замирали посреди легкого дуновения
ветра и вели медленную художественную фотосъемку горных пейзажей. Затем
искусственные мотыльки спустились к равнине, полетали над соседними горами,
засняли их склоны, разноцветные лишайники, дельтаобразные русла потоков талой
воды. Нагрузившись изображениями, мотыльки вернулись к семени и снова
закопались в снег. Данные, покоившиеся в их брюшках, затем были распутаны и
поглощены, заснятые виды обработаны и на их основе определено возможное
расположение окон, рассчитаны закаты, рассветы и сезонные сдвиги в пейзаже, а
также проблемы, связанные с бурным таянием снегов в пору середины лета.
