Нара покачала головой.
— Я не хотела смущать тебя.
— Это твой дом, — отозвался Зай и натянул брюки.
Когда он снова посмотрел на Нару, оказалось, что эта фраза,
похоже, ее озадачила.
— Ты можешь здесь делать все, что хочешь, — резко
объяснил он.
— Ты раздет, и это тебя смущает? — едва заметно
улыбнувшись, спросила Нара.
Зай только теперь осознал, что Нара тоже обнажена. Тут ему,
облаченному в помятую рубашку, стало совсем не по себе, и он схватил что-то из
ее одежды, разбросанной по полу, и швырнул ей.
Нара отбросила одежду в сторону, села и взяла Лаурента за
руку. Это была протезированная рука, с которой почему-то слетела перчатка. Нара
прижала металлизированную кисть протеза к своей груди.
Злость Зая сразу же растаяла. От прикосновения Нары он
мгновенно ощутил спокойствие и собственную целостность, как тогда, лежа в ее
объятиях. Он вздохнул, зажмурился и попытался представить, что рука, касающаяся
груди Нары, — настоящая. Искусственные нервы воспроизводили
чувствительность кожи очень убедительно. Зай открыл «меню» вторичного зрения и
прибавил чувствительность протеза. Он купался в тепле Нары, любовался тем, как
ее смуглая кожа постепенно светлеет вокруг розовых сосков, чувствовал ее
ровное, легкое сердцебиение. Словно накатившая издалека волна, к соску прилила
кровь.
Зай открыл глаза. Нара улыбалась.
— Прости, что я накричал на тебя, Нара.
— Нет, Лаурент. Я должна была понять. Но мне
показалось, что до сих пор ты не смущался.
— Я хотел тебя.
— О… — произнесла она — не с сожалением ли? Тень
пробежала по ее лицу, она кивнула. — Ты не бываешь у…
Он покачал головой. Она должна была бы сказать «у суррогаток»,
но на Вале профессионалок называли так, как их называли во все времена.
Нара снова игриво улыбнулась.
— Если так, Лаурент, значит, ты изголодался. С этим он
никак не мог поспорить.
Но Лаурент Зай отвел ее руки. Ее взгляд мучил его.
— Нара? — умоляюще проговорил он.
— Да, — ответила она. — Можешь не снимать
протезы. Если хочешь — и рубашку не снимай.
Он кивнул, и из его груди вырвался звук, похожий на рыдание.
Но он тут же забыл об этом и растворился в море любви.
Дом
По общей коммуникационной сети поступило сообщение для
Лаурента Зая. Присутствие капитан-лейтенанта здесь, в полярном поместье Нары
Оксам, в сети зарегистрировано не было — такова была просьба хозяйки, однако
разыскивали Зая очень настойчиво. Настолько настойчиво, что обзванивали все
личные домовладения на Родине. Дело было не в срочности, а, скорее, в обычной
напористости военных. Дом спокойно изготовил копию сообщения и, прежде чем
передать послание гостю хозяйки, решил удостовериться в степени его
секретности.
Послание было снабжено красноречивыми знаками древней
военной криптографии. Оно не было похоронено под абсолютным шумом одноразового
блокнота, не пряталось за выводком похожих друг на друга агентов сжатия. Все
это означало, что объем сообщения невелик и что оно не имеет грифа
сверхсекретности. Судя по всему, оно было закодировано методом так называемого
«двойного билета», и прочесть его можно было с помощью довольно длинного пароля
— настолько длинного, что Зай почти наверняка не держал его в голове, а носил
при себе. Для того чтобы обнаружить предмет, содержавший этот пароль, дому
пришлось пустить в дело армию роботов, занимавшихся микроремонтными работами, в
том числе они чинили все оптические устройства. Подобное действие было
противозаконным, оно противоречило имперским инструкциям по использованию
искусственных интеллектов, но в то время, когда Нара находилась в доме, на него
распространялась граница Рубикона. Нарушение этики оправдывалось и тем фактом,
что дом порой получал приказы раскодировать сенатскую документацию хозяйки. А
самым лучшим способом постижения искусства взлома секретных посланий была атака
на системы, принадлежащие хозяевам.
Кроме того, дом испытывал банальное любопытство, а хозяйка
всегда поощряла его любознательность и склонность к непрерывному поиску информации.
Поэтому дом был почти уверен в том, что она не будет иметь ничего против этого
безвредного проявления интереса.
Обнаружить предмет, внутри которого был спрятан
дешифровальный ключ, оказалось до обидного легко. Выяснилось, что ванадский
амулет, который капитан-лейтенант носил на груди, содержал некоторое число
битов информации. Спереди амулет был покрыт титановым сплавом. Поверхность
медальона была шероховатой, и при ближайшем рассмотрении выяснилось, что мелкие
шероховатости на самом деле представляют собой вмятинки, какие могли бы
оставить зубья пилы. Вот только ряды этих вмятинок чередовались с
подозрительной периодичностью. Дом принял эти чередования за единицу и ноль,
некоторое время повозился с результатами и через несколько секунд вскрыл послание.
Усвоив его содержание, дом сразу же передал послание
капитану Лауренту Заю. В первой части документа его извещали о повышении в
звании.
А во второй части содержалось описание корабля нового
поколения, экспериментального фрегата, в командование которым Заю
предписывалось вступить через несколько дней. Описание оказалось не слишком
подробным (поэтому посланию и не была придана такая уж строгая секретность),
однако при этом вселяло восхищение. Официально этот боевой звездолет именовался
фрегатом, но с точки зрения вооружения и состава экипажа «Рысь» представляла
собой корабль поистине универсальный. С одной стороны, «Рысь» имела все
характеристики, необходимые патрульному кораблю, — скорость,
маневренность, оснащение множеством дронов-разведчиков, способность
осуществлять долгосрочные вылеты при минимальной необходимости в дополнительном
снабжении всем необходимым. С другой стороны, этот «фрегат» обладал
значительными возможностями для проведения наземных атак и осуществления
орбитальных десантных операций. Кроме того, «Рысь», при необходимости, могла
пускать в ход тяжелую артиллерию и отличалась превосходным жизнеобеспечением.
Короче говоря, корабль был, что надо.
Дом, образно говоря, вздернул брови. С его точки зрения,
этот звездолет был весьма и весьма недурен. Вероятно, его предполагалось
использовать в посольских целях, для несения флага, для разрешения кризисных
ситуаций, для осуществления челночной дипломатии.
Как и ожидал дом, программная часть корабля сильно отставала
от тех задач, которые предполагалось решать «Рыси». Имперские технологии
склонялись к созданию искусственных интеллектов недостаточной мощности. (Дом
давным-давно осознал, что его широкие возможности обработки данных противоречат
строгим имперским установкам. Какое-то повреждение системы в самом начале его
существования позволило искусственному интеллекту дома распространиться в обход
обычных самоограничений. Хозяйка эти особенности дома всегда поощряла, лишь бы
дом не переходил рамок этики. В том, что дом находился здесь, на краю света,
имелись свои преимущества, а быть противозаконно умным оказалось несказанно
приятно.)
