На рельсовой палубе ровными штабелями выстроились дроны
других типов — в строгом, четко рассчитанном порядке, предусматривавшем
очередность их использования в бою. Абордажные дроны-невидимки, радиоловушки,
минные тральщики, удаленно пилотируемые истребители, дроны ближней обороны —
все ждали своего часа. Последним предполагалось сбросить единственный дрон-буй.
Его можно было запустить даже в том случае, если бы у «Рыси» совсем не осталось
энергии, и разогнать с помощью взрывных устройств узконаправленного действия,
вмонтированных в персональный запасной рельс этого дрона. Дрон-буй уже работал
и непрерывно обновлял свою копию вахтенного журнала за последние два часа. Эти
файлы дрон должен был попытаться передать имперскому командованию в случае
гибели «Рыси».
«Когда нас уничтожат», — мысленно поправил себя капитан
Лаурент Зай. Его корабль вряд ли мог устоять в предстоящем сражении. Лучше было
смириться с этой мыслью. Риксский крейсер превосходил «Рысь» и энергетически, и
боевой мощью. Члены экипажа риксского боевого корабля были более мобильны, а со
всеми системами крейсера их соединяла настолько прочная связь, что точная линия
границы между людьми и машинами была скорее темой для философского диспута,
нежели для военной стратегии. Риксы во многом превосходили обычных людей — в
скорости передвижения, в физической силе. Они лучше переносили тяжелые
перегрузки. И уж конечно, риксы совсем не боялись смерти, для них гибель в бою
была не более заметна, чем утрата нескольких клеток головного мозга после
выпитого бокала вина.
Зай наблюдал за тем, как работает команда на капитанском
мостике. Шла подготовка «Рыси» в новой конфигурации к возобновлению ускорения.
Сейчас на корабле царила невесомость. Перестройка фрегата должна была
окончательно завершиться, чтобы потом он мог быть подвергнут перегрузкам.
Отмена ускорения хотя бы на несколько часов воспринималась с облегчением. В
начале настоящей схватки «Рысь» должна была приступить к маневрированию.
Направление движения корабля и параметры ускорения будут непрерывно меняться.
По сравнению с этим хаосом последние две недели полета с устойчивым высоким
ускорением могли показаться развлекательным круизом.
Капитан Зай гадал, не осталось ли в экипаже его корабля
искры мятежа. По меньшей мере двое заговорщиков ускользнули из западни,
подготовленной им и Хоббс. Не было ли еще кого-нибудь? Младшие офицеры
наверняка понимали, что победить в предстоящей битве невозможно. Они отлично
знали о возможностях риксского крейсера и догадывались о том, что боевая
конфигурация «Рыси» предназначена для нанесения максимального урона противнику,
а не для самосохранения. Зай и старший помощник Хоббс вывели систему нападения
фрегата на полную мощность, пожертвовав при этом системой обороны. Весь арсенал
фрегата предполагалось пустить в ход ради уничтожения приемной антенны
риксского крейсера.
Теперь, когда весь экипаж «Рыси» был рассредоточен по боевым
постам, даже младшие офицеры наверняка могли заметить вокруг себя целый ряд
дурных предзнаменований.
Абордажные катера оставались в своих ячейках. Вряд ли
десантникам с «Рыси» предстояло пересечь расстояние между фрегатом и риксским
кораблем и заняться захватом противника. Абордаж выпадал на долю победителя.
Десантники занимали посты по всему фрегату, на тот случай, если к захвату
ставшей беспомощной «Рыси» приступят риксы. Будь все нормально, Зай для такого
варианта развития событий отдал бы приказ выдать всем членам экипажа личное
оружие. Однако после мятежа это было бы слишком рискованной демонстрацией
доверия. Самым зловещим знаком для любого наблюдательного члена экипажа являлся
тот факт, что генератор сингулярности, самое могущественное из средств
самоуничтожения «Рыси», имевшихся в распоряжении Зая, уже был заряжен на полную
мощность. Если бы «Рыси» удалось приблизиться к риксскому крейсеру достаточно
близко, то оба корабля разделили бы трагическую гибель.
Короче говоря, «Рысь» уподобилась ослепшему от злобы
пьянчуге, со стиснутыми зубами готовому вступить в кабацкую драку, для которого
главное — побольше всего переломать, и при этом его нисколечко не заботит,
будет ли ему самому больно или нет.
Зай думал о том, что это, пожалуй, и было единственным
преимуществом «Рыси» в предстоящей схватке: отчаяние. Будут ли риксы пытаться
защитить свою уязвимую антенну? Намерения врагов не оставляли сомнений: они
хотели выйти на связь с гигантским разумом на Легисе. Но не могло ли случиться
так, что установка на оборону антенны заставит командира риксского крейсера чем-то
поступиться и совершить ошибку? Если так, то у «Рыси» появилась бы хоть
какая-то надежда уцелеть в бою.
Зай вздохнул и сурово отбросил эту мысль. Надежда не была в
числе его союзников. За последние десять дней он в этом четко убедился.
Он вернулся к воздушному экрану, на котором красовался
подробный план внутренней структуры «Рыси».
Линии чертежа двигались, будто начинка восточной
шкатулки-головоломки, по мере того как переборки и отсеки корабля приобретали
боевую конфигурацию. Кают-компании и столовые исчезали, превращаясь в
просторные артиллерийские отсеки, коридоры расширялись для облегчения
передвижения аварийных ремонтных бригад. Койки в кубриках превращались в
кровати для ожоговых пациентов. Расширилось помещение лазарета. Оно поглотило
спортивные площадки и окружавшие их беговые дорожки. На стенках появились
скобы, за которые можно было ухватиться при потере гравитации. Все, что только
могло при резком наборе скорости сорваться и упасть, укрепляли, примагничивали,
привинчивали или попросту отправляли в переработку.
Наконец перемещение линий на схеме прекратилось, план
приобрел устойчивые очертания. Словно кто-то ровно, как по маслу, вкрутил
последний винтик — и корабль подготовился к бою.
Прозвучал короткий звук, похожий на сигнал клаксона.
Некоторые из работавших на мостике офицеров повернулись вполоборота и устремили
взгляды на Зая. Их лица были полны ожидания и волнения. Эти люди были готовы
вступить в бой, невзирая на то какие шансы были у «Рыси». Более всего эти
чувства отражались в глазах старшего помощника Хоббс. На Легисе-XV все они
потерпели поражение, и вот теперь у них появилась возможность отомстить за
проигрыш. Бунт на борту оказался недолгим, его быстро ликвидировали, но и он
оставил после себя неприятный осадок.
Они приготовились драться, и пусть к жажде крови
примешивалось отчаяние — видеть эту жажду все равно было приятно.
«Может быть, — позволил себе подумать Лаурент
Зай, — мы все-таки вернемся домой».
Капитан кивнул первому пилоту. Постепенно вернулось
притяжение, начались перегрузки, и Зая прижало к спинке капитанского кресла.
Фрегат несся навстречу битве.
