Он понял, что Шедвелл ему, в общем-то, нравится. И не только ему, к вящему раздражению сержанта-ведьмолова. Раджиту он нравился, поскольку рано или поздно платил за квартиру, не доставлял никаких хлопот, а его яростный расизм был вполне безадресным: Шедвелл просто ненавидел всех и вся в этом мире, невзирая на положение в обществе, цвет кожи или вероисповедание, и не собирался делать исключений для кого бы то ни было.
Сержант Шедвелл нравился и мадам Трейси. Ньют был поражен, обнаружив, что арендатором соседней квартиры была по-матерински заботливая дама средних лет, чьи благопристойные визитеры рассчитывали не только на сеанс умеренной строгости, но и на чашечку чая и приятную беседу. Иногда, приговорив субботним вечером полпинты «Гиннесса», Шедвелл выходил в коридор между их комнатами, крича оскорбления типа «Блудница вавилонская!» — но сама мадам Трейси по секрету сказала Ньюту, что ей это даже льстит, хотя она сроду не бывала в Вавилоне и вообще в ту сторону дальше Малаги не заезжала. Зато получается бесплатная реклама.
Также она сказала, что совершенно не возражает против того, чтобы Шедвелл барабанил в стену и сквернословил во время спиритических сеансов. Колени порой подводили ее, и она не могла ловко раскрутить спиритический столик, так что приглушенные удары приходились вполне кстати.
По воскресеньям она оставляла у Шедвеллова порога скромный обед, заботливо накрытый тарелкой, чтобы не остыл.
Шедвелла невозможно не любить, заявляла она. Однако пользы ей от этого не было никакой, с тем же успехом он могла стряхивать хлебные крошки в черную дыру.
Ньют вспомнил о других вырезках. Он подтолкнул их к сержанту по заляпанному столу.
— Ну что там еще? — подозрительно спросил Шедвелл.
— Феноменальные явления, — сказал Ньют. — Вы же сами говорили. Правда, боюсь, что в наши дни происходят такие чудеса, что никаким ведьмам и не снились.
— Может, кто-то подстрелил зайца серебряной пулей, а на следующий день в деревне охромела старая карга? — с надеждой спросил Шедвелл.
— К сожалению, нет.
— А может, где-то пали замертво коровы, сраженные взглядом мегеры?
— Нет.
— Да что ж тогда? — сказал Шедвелл. Он прошаркал по полу к покрытому липкими пятнами темному буфету и добыл из него сгущенку.
— Странные дела творятся, — сказал Ньют.
Он рыскал по газетам несколько недель. Прежде Шедвелл просто складывал их в кучу, так что некоторые хранились годами. Ньют на память не жаловался (может быть, потому, что за двадцать шесть лет с ним не случалось почти ничего, что стоило бы запомнить) и в результате стал настоящим знатоком в исключительно эзотерических областях.
— И с каждым днем все чаще, — продолжил Ньют, перелистывая прямоугольнички газетной бумаги. — Какая-то ерунда на атомной электростанции, и никто не понимает, а что же произошло. Еще уверяют, что всплыла затерянная в волнах Атлантида.
Он явно гордился своей старательностью.
Шедвелл проткнул перочинным ножичком крышку сгущенки. Где-то далеко зазвонил телефон. Ведьмоловы привычно не обратили на него внимания. Звонили только мадам Трейси, и некоторые разговоры вовсе не предназначались для мужских ушей. В свой первый рабочий день Ньют добросовестно подошел к телефону, внимательно выслушал вопрос, ответил: «Семейки, стопроцентный хлопок, от Маркса и Спенсера», после чего в телефонной трубке воцарилась гробовая тишина.
Шедвелл присосался к банке.
— Не-ет, разве ж это феномены? — сказал он наконец. — Разве способны ведьмы на такое? Они скорей утопят кого, чем из воды подымут.
Рот Ньюта открылся и закрылся несколько раз.
— Чтобы выстоять в борьбе с ведьмовством, на такие глупости отвлекаться не след, — продолжал Шедвелл. — А чего-нибудь настоящего не нашлось?
— Но американские войска высадились там для обеспечения порядка, — простонал Ньют. — Высадились на несуществующий континент…
— Ведьмы на нем есть? — прохрипел Шедвелл, впервые выказывая искру заинтересованности.
— Не пишут, — признал Ньют.
— Ха, тогда это просто политика с географией, — пренебрежительно бросил Шедвелл.
В приоткрывшуюся дверь просунулась голова мадам Трейси.
— Хау, мистер Шедвелл, — сказала она, по-приятельски подмигнув Ньюту. — Вас просит к телефону какой-то джентльмен. Привет, мистер Ньютон.
— Прочь, потаскуха, — машинально буркнул Шедвелл.
— Он выражается очень изысканно, — не обращая внимания, продолжила мадам Трейси. — Кстати, к воскресному ужину я собираюсь приготовить печенку.
— Уж лучше я отужинаю с дьяволом, женщина!
— И я была бы очень признательна, милый, если бы вы соблаговолили отдать тарелки, оставшиеся с прошлой недели, — сказала мадам Трейси и, покачиваясь на трехдюймовых каблуках, вернулась к своим загадочным делам.
Шедвелл, ворча, подошел к телефону, а Ньют уныло разглядывал вырезки. Одна из них утверждала, что камни Стоунхенджа начали смещаться, словно железные опилки под действием магнитного поля.
Он смутно слышал односторонний телефонный монолог.
— Кто? А-а. Да. Воистину. Неужто? И что же именно? Воистину. Как скажете, сэ-эр. Так где бишь это место?..
Но таинственно движущиеся камни тоже пришлись Шедвеллу не по вкусу — в отличие от сгущенки.
— А то, а то, — заверил Шедвелл телефонного собеседника. — Выезжаем немедленно. Я направлю туда мой лучший взвод и без промедления доложу об успешном завершении операции, без страха и сомненья. Всего наилучшего, сэ-эр. И вас также, будьте здоровы, сэ-эр. — Трубка тихо дзинькнула, и Шедвелл, чей голос, метафорически выражаясь, уже не стоял навытяжку, ехидно пропищал: — «Голубчик», ну надо же! Чертов южный гомик.
[97]
Прошаркав обратно в комнату, он взглянул на Ньюта так, словно начисто забыл, откуда тот взялся.
— Чем это ты тут занимаешься? — спросил он.
— Да все новости смотрю… — начал Ньют.
— Да?.. — Шедвелл продолжал смотреть на него невидящим взглядом, задумчиво постукивая по зубам опустевшей банкой.
— Вот пишут тут про один городок, где последние несколько лет стоит совершенно удивительная погода, — растерянно продолжал Ньют.
— И что же в ней удивительного? Лягушки падают с неба или еще что? — оживился Шедвелл.
— Нет. Просто хорошая погода круглый год.
— И что же тут феноменального? — сказал Шедвелл. — Эх, парнишка, поживи с мое… Я такие феноменоны видел, что у тебя бы волосы от них закурчавились. — Он опять начал постукивать банкой.
— Где это вы видели нормальную погоду круглый год? — слегка раздраженно спросил Ньют. — Нормальная погода, сержант, уже ненормальна. Обычно на Рождество выпадал снег. А когда вы в последний раз видели снег на Рождество? А долгий жаркий август? Каждый год? А знобкую осень? Разве не о такой погоде все мечтают в детстве? Чтобы пятого ноября перед самым костром не зарядил дождь
[98]
и чтобы к сочельнику обязательно выпал снег.
