— У меня есть знакомый Дэйв из Хемел-Хемпстеда, — с долей сомнения произнес мистер Скрогги.
— Верно, он говорит Хемел-Хемпстед, именно так он и говорит, — поддержала мадам Трейси.
— Но я заезжал к нему на прошлой неделе, гулял с его собакой, и он выглядел совершенно здоровым, — несколько озадаченно произнес мистер Скрогги.
— Он просит вас не беспокоиться, ему будет лучше по ту сторону вуали, — увильнула мадам Трейси, которая всегда предпочитала сообщать своим клиентам приятные известия.
— Передайте моему Рону, что я хочу рассказать ему о свадьбе нашей Кристал, — встряла миссис Ормерод.
— Я передам, милочка. Пока потерпите немного… он пытается войти в контакт…
И тут кто-то действительно вошел в контакт. Он проник в голову мадам Трейси и огляделся вокруг.
— Sprechen sie Deutsch? — спросил он, вынуждая мадам Трейси открывать рот. — Parlez-vous Francais? Wo bu hui jiang zhongwen?
[151]
— Это ты, Рон? — спросила миссис Ормерод.
Ответ прозвучал весьма раздраженно:
— Нет. Решительно нет. Однако столь вопиюще глупый вопрос могли задать лишь в одной стране на этой блуждающей во мраке планете… которую, кстати, я облетел почти всю за последние пару часов. Милая леди, здесь нет никакого Рона.
— Понятно, но мне хочется побеседовать с Роном Ормеродом, — слегка раздраженно настаивала миссис Ормерод. — Он довольно низенький, с лысиной на макушке. Пожалуйста, не могли бы вы его позвать?
Последовала пауза.
— И правда, здесь парит один дух, подходящий под ваше описание. Отлично. Я разрешаю вам поговорить, только недолго. Я, видите ли, пытаюсь предотвратить Апокалипсис.
Миссис Ормерод и мистер Скрогги переглянулись. На предыдущих сеансах мадам Трейси ничего подобного не случалось. А Джулия Петли была в восторге. Это же совсем другое дело! Она уже не сомневалась, что мадам Трейси вот-вот начнет извергать эктоплазму.
— Привет! — произнесла мадам Трейси новым голосом. Миссис Ормерод вытаращила глаза. Она мгновенно узнала голос Рона. На предыдущих сеансах Рон всегда говорил голосом мадам Трейси.
— Рон, это ты?
— А кто же еще, Бе-берил.
— Отлично. Слушай, я быстренько расскажу тебе кое-что. Во-первых, в прошлую субботу я ходила на свадьбу Кристал, дочери нашей старшей Мэрилин…
— Бе-берил! П-пока я был жив, т-ты н-никогда не д-давала мне д-даже с-с-лова в-в-вставить. И в-вот с-сейчас, п-п-осле с-смерти, я с-с-кажу т-тебе лишь одно…
Такой оборот слегка рассердил Берил Ормерод. Прежде, являясь к ней на сеансах, Рон рассказывал, как ему чудесно живется по ту сторону вуали, и описывал некое славное место, очень напоминающее райское бунгало. На сей раз он говорил в точности как Рон, и она засомневалась, так ли уж ей хочется услышать его слова. И Берилла сказала то, что обычно говорила мужу, когда он начинал говорить с ней таким тоном:
— Рон, помни, что у тебя больное сердце.
— У м-меня н-нет б-б-больше с-сердца. По-по-няла? И в-в-о-о-бще, Бе-берил!..
— Да, Рон?
— Заткнись, наконец!
И дух Рона ушел.
— Очень трогательно, не так ли? Отлично, а теперь душевно благодарю вас за компанию, леди и джентльмены, но, к сожалению, мне надо заняться делом.
Мадам Трейси встала, подошла к двери и включила свет.
— Вон! — сказала она.
Не на шутку озадаченные клиенты — а в случае миссис Ормерод и глубоко оскорбленные — поднялись из-за стола и вышли в коридор.
— Это еще не конец, Марджори Поттс, даже не надейся, — прошипела миссис Ормерод, прижимая к груди сумку, и хлопнула дверью.
Ее приглушенный голос эхом разнесся по коридору.
— И передай нашему Рону, чтобы он тоже не надеялся! Так легко он от меня не отвяжется!
Мадам Трейси (или Марджори Поттс — именно такое имя стояло на ее водительских правах, дозволяющих садиться только за руль мотороллеров) вышла на кухню и выключила капусту.
Она вскипятила чайник. И заварила чай. Села за кухонный стол и, достав две чашки, наполнила их чаем. В одну из них она добавила два куска сахара. Затем помедлила.
— Мне без сахара, пожалуйста, — сказал второй голос мадам Трейси. Поставив перед собой обе чашки, она сделала большой глоток сладкого чая.
— Итак, — сказала она своим собственным голосом, хотя даже близкие знакомые мадам Трейси не узнали бы тон, тон холодной ярости. — Полагаю, теперь вы объясните мне, наконец, что все это значит. И поубедительней.
Грузовик вывалил весь свой груз на автотрассу М6. Согласно накладной, он вез листы рифленого железа, но двух патрульных инспекторов в этом было трудно убедить.
— Итак, хотелось бы мне знать, откуда взялась вся эта рыба? — спросил сержант.
— Я уже сказал! С неба свалилась. Я спокойно себе еду, делаю не больше шестидесяти миль в час, и вдруг — ба-бах! — огромный лосось врезается мне в лобовое стекло. Тогда я крутанул руль, и под колеса попала эта дрянь, — он показал на остатки рыбы-молота, — и машину занесло туда. — Там высилась тридцатифутовая куча рыбы разных сортов и размеров.
— Может, вы пьяны, сэр? — без особой надежды спросил сержант.
— Да вы что, сдурели? Я трезв как стекло. Неужели вы сами не видите все эти морепродукты?
Изрядных размеров осьминог вяло помахал им щупальцем с вершины рыбной кучи. Сержант поборол искушение отшатнуться.
Его напарник склонился к полицейской машине и разговаривал по рации:
— …рифленое железо и рыба, перегорожено движение на юг по М6, примерно в пяти милях к северу от десятого перекрестка. Похоже, нам придется полностью перекрыть трассу в южном направлении. Есть.
Дождь полил с удвоенной силой. Мелкая форель, чудесным образом уцелевшая после падения, храбро поплыла в сторону Бирмингема.
— Это было замечательно, — сказал Ньют.
— Вот и славно, — сказала Анафема. — Мир не стоит на месте.
Она встала с пола, оставив на ковре свою разбросанную одежду, и прошла в ванную.
Ньют повысил голос:
— Я хотел сказать, все было совершенно замечательно. Просто совершенно потрясающе. Я всегда думал, что так должно быть, и это действительно так.
Раздался звук текущей воды.
— Что ты делаешь? — спросил он.
— Принимаю душ.
— А-а.
Он вяло подумал, всем ли положено после этого принимать душ или только женщинам. И он смутно подозревал, что для таких целей как-то используют биде.
