— Мы обо всем… позаботились, — с некоторым усилием произнесла Война. — Теперь дела… пойдут своим путем.
— В нашем распоряжении не только ядерное оружие, — сказал Загрязнение. — Есть еще химическое. Тысячи галлонов химических веществ… хранятся в бочках во всех уголках мира. Замечательные жидкости… с чертовски длинными заковыристыми названиями. А учитывая… старые запасы. В общем, выбирай, что хочешь. Плутоний может быть смертоносным тысячи лет, но действие мышьяка вечно.
— Или пусть настанут времена… вечной зимы, — сказал Голод. — Я предпочитаю зиму. Некая чистота… присуща зиме.
— Все птенчики… соберутся в курятнике, — сказала Война.
— Никаких больше птенчиков, — буркнул Голод.
Не изменился лишь Смерть. Кое-что всегда остается неизменным.
Апокалиптическая четверка вышла из здания. Походка Загрязнения также приобрела новые качества — казалось, он не идет, а течет или даже растекается.
Что и было подмечено Анафемой и Ньютом Пульцифером.
На их пути как раз появилось первое здание. Внутри все выглядело гораздо спокойнее, чем снаружи, где уже поднялась большая суматоха. Анафема толкнула очередную дверь, которая изобиловала уведомлениями, предупреждающими о смертельной опасности. Дверь с легкостью распахнулась. А пропустив их внутрь, она тут же захлопнулась и защелкнулась на замок.
У них было мало времени на обсуждение того, зачем побывала здесь эта Четверка.
— Кто они такие? — спросил Ньют. — Может, террористы?
— В самом прямом и точном смысле, — согласилась Анафема. — По-моему, ты попал в точку.
— И о чем же, интересно, был этот странный разговор?
— Наверное, о возможном конце мира, — предположила Анафема. — Ты заметил их ауры?
— Да нет, вроде ничего не заметил, — сказал Ньют.
— Очень расплывчатые.
— А-а.
— То есть, по сути, негативные ауры.
— А?
— Наподобие черных дыр.
— Неужели так плохо?
— Очень.
Анафема пристально взглянула на ряды металлических шкафов и стоек. Впервые, именно сейчас — и то была не игра, а реальность — эта техника, способная разрушить земной мир или по крайней мере ту его часть, что метра на два уходит в землю и поднимается до озонового слоя, перестала работать согласно привычному сценарию. Не видно было никаких больших красных контейнеров с сигнальными огнями. Не удалось обнаружить и никаких свернутых проводов с бросающейся в глаза рекомендацией: «Обрезать здесь». Никаких подозрительно больших цифровых индикаторов, показывающих, сколько еще секунд остается, чтобы предотвратить катастрофу. Вокруг высились только железные шкафы, которые выглядели основательными и непоколебимыми, совершенно готовыми отважно встретить последнее мгновение.
— Что же происходит? — сказала Анафема. — Они ведь что-то сделали, правда?
— Может, здесь есть какой-то выключатель? — беспомощно сказал Ньют. — Я уверен, если мы поищем…
— Такие выключатели обычно встроены в систему. Не говори глупостей. Я думала, ты разбираешься в компьютерной технике.
Ньют в отчаянии кивнул. Эта аппаратура резко отличалась от той, о которой он читал на страницах журнала «Знакомство с электроникой». Пытаясь хоть что-то найти, он разглядывал заднюю панель одного из шкафов.
— Международные связи, — пробурчал он. — Доступны практически любые операции. Можно понизить потребляемую мощность, настроиться на спутники. Все что угодно, абсолютно. Можно… пш-ш… — согласись, можно… пш-ш… ой-ёй, все отлично устроить… пш-ш-ши… вау, только вот… пш-ш-ик… о-о-ох.
— Но ты сумеешь справиться с этой системой?
Ньют облизнул обожженные пальцы. Пока он не обнаружил ничего, что напоминало бы транзистор. Он обмотал руку носовым платком и вытащил пару плат из разъемов.
Один из его журналов по электронике как-то раз опубликовал шуточную схему, которая гарантированно не должна была работать. В итоге они напечатали занимательное сообщение для всех горе-радиолюбителей о том, что если те собрали эту схему и она не заработала, то именно так и должно быть. Данное устройство изобиловало диодами неверно показанной полярности, неправильно включенными транзисторами и неработающими источниками тока. Ньют собрал эту схему, и она приняла радио Москвы. Он написал в редакцию письмо с опровержением, но ему почему-то не ответили.
— Я даже не знаю, как к этому подступиться, — сказал он.
— Джеймс Бонд просто отвинчивает всякие штучки, — сказала Анафема.
— Нет, не просто отвинчивает, — с пугающей горячностью возразил Ньют. — И я не… пш-ш… Джеймс Бонд. Иначе бы… вж-и-ик… эти плохие парни показали бы мне все смертоносные кнопки и объяснили бы, как эта чертовщина работает, разве не так? Пш-шик… Да вот только в реальной жизни так никогда не бывает! Я-то ведь не знаю, что происходит, поэтому не могу ничего остановить.
Тучи клубились на горизонте. Над авиабазой синело чистое небо, и колебания воздуха ощущались лишь как легкий ветерок. Но сам воздух был странным, словно кристаллизованным, и казалось, что стоит только изменить угол зрения, чтобы увидеть его новые грани. Он поблескивал. Если бы вы попытались подобрать определения для его описания, то вам невольно пришли бы на ум слова «гнетущий» и «заряженный». Заряженный, насыщенный незримыми жизненными силами, которые лишь поджидают нужного момента, чтобы стать вполне зримыми и материальными.
Адам глянул на небо. В одном смысле над головой был просто чистый воздух. В другом же — в бесконечность уходили ряды воинов, крыло к крылу, — Небесные и Адские воинства. Если бы вы присмотрелись получше, вдобавок имея специально натренированный взгляд, то сумели бы заметить эти особенности.
Тишина крепкой хваткой держала взбудораженный мир.
Из распахнувшейся двери здания вышла Апокалиптическая Четверка. Трое из них уже лишь отдаленно напоминали человеческие существа — они выглядели как некие гуманоидные призраки, сотканные из всех тех атрибутов, которые составляли их сущности. На их фоне Смерть выглядел совершенно невзрачным. Его кожаное пальто и темный шлем с опущенным забралом превратились в длиннополый плащ с капюшоном, но это все мелочи. И пусть под плащом скрывался скелет, даже ходячий скелет, так ведь по крайней мере человеческий; подобный ангел Смерти, в сущности, прячется внутри любого живого существа.
— Да поймите вы, — горячась, сказал Адам, — что они вовсе не настоящие. На самом деле они просто как ночные кошмары.
— Н-но… м-мы же не спим, — с трудом выдавила Пеппер.
Заскуливший Барбос попытался спрятаться за Адама.
— А тот тип выглядит так, точно он плавится, — сказал Брайан, показывая на приближающуюся фигуру, если ее еще можно было так назвать, Загрязнения.
