А может статься, и Михаилу Афанасьевичу попался на глаза тот список. Уж как он опечалился, должно быть, обнаружив в нем своего однофамильца. Скорее всего, счел все это за издевку. Кстати, в этом списке присутствует и фамилия мужа Киры Алексеевны.
Любовь Белозерская в своих воспоминаниях указывает еще на один текст, содержащий фамилию Булгакова и ставший, по ее мнению, толчком для написания романа о Сатане:
«Когда мы познакомились с Н.Н. Ляминым и его женой художницей Н.А. Ушаковой, она подарила М. А. книжку, к которой сделала обложку, фронтисписную иллюстрацию „Черную карету“ — и концовку. Это „Венедиктов, или Достопамятные события жизни моей. Романтическая повесть, написанная ботаником X, иллюстрированная фитопатологом Y. Москва, V год Республики“… Автор, нигде не открывшийся, — профессор Александр Васильевич Чаянов. Н. Ушакова, иллюстрируя книгу, была поражена, что герой, от имени которого ведется рассказ, носит фамилию Булгаков. Не меньше был поражен этим совпадением и Михаил Афанасьевич».
Думаю, что Булгаков был поражен не столько присутствием своей фамилии в тексте, посвященном «проделкам» Сатаны в Москве, но гораздо более тем обстоятельством, что фамилия героини повести Чаянова была обозначена буквой К., а книжку ему подарили через несколько дней после того, как появилась декабрьская запись в дневнике о Кире Алексеевне.
И снова на дворе декабрь, снова дневник и автор дневника, фамилия которого опять на букву «б» — на сей раз доктор Борменталь из повести «Собачье сердце». Еще одна ипостась Булгакова вдобавок к Берлиозу, Бегемоту и Бездомному?
Вот что написано в дневнике:
«22 декабря 1924 г. Понедельник. История болезни… 23 декабря. В 8.30 часов вечера произведена первая в Европе операция по проф. Преображенскому: под хлороформенным наркозом удалены яичники Шарика и вместо них пересажены мужские яичники с придатками и семенными канатиками, взятыми от скончавшегося за 4 часа, 4 минуты до операции мужчины 28 лет и сохранявшимися в стерилизованной физиологической жидкости по проф. Преображенскому».
Не знаю, как у вас, но у меня сложилось впечатление, что насилие над бездомным псом в сознании Булгакова отождествляется с насилием над его личностью, совершенным в 20-х числах декабря 1917 года, с насилием над его любовью, отвергнутой так жестоко, так безжалостно.
А вот отрывок из «Театрального романа»:
«Просматривая отдел „Театральные новости“, я нет-нет да и натыкался на известия о моих знакомых. Так, пятнадцатого декабря прочитал… Двадцать второго было напечатано: „Драматург Клинкер в беседе с нашим сотрудником поделился сообщением о пьесе, которую он намерен предоставить Независимому Театру. Альберт Альбертович сообщил, что пьеса его представляет собою широко развернутое полотно гражданской войны под Касимовым. Пьеса называется условно „Приступ““».
Ну конечно, приступ! Приступ боли и страшного отчаяния. Заранее слышу упреки в том, что делаю глубокомысленные выводы «из ничего». Однако заметьте — здесь все то же 22 декабря. Возможно, Булгаков сам не сознавал, что пишет, и эта дата в обстоятельствах, прямо или косвенно связанных с болезнью, возникала из-под его пера помимо воли.
И снова тот же день, на этот раз в «Белой гвардии»:
«Турбин стал умирать днем двадцать второго декабря. День этот был мутноват, бел и насквозь пронизан отблеском грядущего через два дня рождества».
Что тут еще добавить? Итак, судя по всему, окончательный разрыв с Кирой Алексеевной случился накануне 22 декабря. Разрыв для Булгакова почти трагический, поскольку мог он привести и к смертельному исходу, если бы не удалось избавиться от пристрастия к наркотику. Но как известно, Алексей Турбин, вопреки прогнозам докторов, выжил в 1918 году. В том же году выжил и Булгаков.
Коль скоро речь зашла о числах, тут самое время припомнить фразу из воспоминаний Левшина, соседа Михаила Булгакова по квартире в доме, по общему признанию послужившем прототипом для знаменитого 302-бис из «закатного» романа. Если не сделать этого сейчас, боюсь, что после будет поздно. Что ж, читаем:
«Ну а нет ли где-нибудь двойников у номера 302-бис? Полистаем Булгакова… Так и есть! В бюрократической фантасмагории „Дьяволиада“ под номером 302 значится некая совершенно неуловимая комната, где помещается Бюро претензий. В „Театральном романе“ число 302 превращается в номер страницы, на которой издатель Рудольфи предлагает Максудову вычеркнуть слово „дьявол“… Вот оно что! Стало быть, это число обладает в глазах автора совершенно определенной „дьявольской“ образностью, и не случайно он пометил им дом, где поселил Воланда».
Итак, поклонник Булгакова и обитатель дома на Большой Садовой нашел в номере 302 некую «дьявольскую образность». Многие исследователи пытались разгадать тайну этих цифр, но безуспешно. Что ж, еще одна загадка? Оказывается, нет, не еще одна — все та же. А дело в том, что загадочные цифры напрямую связаны с темой нашего повествования — загадкой К.
И все же для порядка попытаемся отыскать дом с этим номером на многочисленных Садовых в дореволюционной Москве — в советское время сквозная нумерация Садового кольца была отменена. Увы, ни на Большой Садовой, ни на одной из прочих, вплоть до Садовой-Черногрязской, дом с таким номером я не нашел. Осталось только воздеть руки к небу и возопить: «Да куда ж он подевался?!» К счастью, дом вскоре обнаружился. Однако не на Садовой, а на той части Садового кольца, которая называется Большой Сухаревской площадью, и расположился он как раз напротив Института Склифосовского, бывшего Странноприимного дома графа Шереметева.
Чем же Булгакову могло приглянуться это место? Сам дом, явно не имевший никакого отношения к роману, в царские времена принадлежал братьям Минаевым, торговавшим сюртуками. Может быть, Булгакова, врача по образованию, чем-то привлекла больница? Однако Мастер и Иван Бездомный лечились в другом месте, а Маргарита вроде бы к врачам не обращалась. Так что вполне логичен следующий вывод — найденный дом ничего не объясняет. Что же тогда нам остается? Где искать смысл этого «дьявольского» сочетания трех цифр?
Разгадка оказалась удивительно проста, стоило посмотреть на номер телефона квартиры Киры Алексеевны в Обуховом переулке: 32–07. Три цифры в память о несчастной любви. Все, что ему осталось…
А вот интересно — что там, за дверью комнаты № 302 из «Дьяволиады»? Читаем надпись на двери — «Отдел претензий». На что же Булгаков мог или хотел претендовать?
«Коротков вошел и очутился перед семью женщинами за машинками. Поколебавшись немного, он подошел к крайней — смуглой и матовой, поклонился и хотел что-то сказать, но брюнетка вдруг перебила его. Взоры всех женщин устремились на Короткова.
— Выйдем в коридор, — резко сказала матовая и судорожно поправила прическу.
„Боже мой, опять, опять что-то…“ — тоскливо мелькнуло в голове Короткова. Тяжело вздохнув, он повиновался. Шесть оставшихся взволнованно зашушукали вслед.
Брюнетка вывела Короткова и в полутьме пустого коридора сказала:
— Вы ужасны… Из-за вас я не спала всю ночь и решилась. Будь по-вашему. Я отдамся вам.
