Вот что докладывал о первых днях пребывания Деникина в Туманном Альбионе бывший поверенный в делах России в Англии Евгений Саблин — письма направлялись из Лондона в Париж тамошним вождям Белого движения:
«Я не имел еще случая подробно поговорить с генералом Деникиным. Я увижусь с ним сегодня вечером. Но из того, что он сказал А.В. Солдатёнкову (один из секретарей посольства), заключаю, что генерал Деникин прежде всего желает, чтобы его оставили в покое. Он намерен поселиться где-либо в окрестностях Лондона и отдохнуть. Затем, сказал генерал Деникин, мы посмотрим».
Что ж, возможно, и успели посмотреть… Но по большому счету, смотреть-то было уже некуда. И Антон Деникин, и прочие вожди Белого движения утратили возможность существенно влиять на события в России. Пора было подумать прежде всего о том, как бы устроить свою жизнь в эмиграции, вдали от границ отвергнувшей их России.
Александру Васильевичу со временем вроде бы это удалось. Но прежде чем рассказать о его жизни в 40-х годах, перескажу странную историю, описанную британским историком с русскими корнями Николаем Дмитриевичем Толстым-Милославским. Опубликованный в 1978 году его объемистый труд под заголовком «Жертвы Ялты» повествует о депортации в СССР русских эмигрантов, содержавшихся в британских лагерях для перемещенных лиц после Второй мировой войны. Там есть такие строки:
«Капитан Солдатёнков, русский эмигрант, работавший в английской разведке, представил отчет из лагеря в Кемптон-Парке об обширном заговоре, организованном русскими эмигрантами с целью воздействовать на лояльность советских военнопленных в отношении коммунистической партии и государства. Солдатёнков утверждал, что нити заговора, задуманного Русской Православной Церковью за рубежом, дотянулись из Сербии до Лондона, а теперь уже — до лагерей на севере Англии. Возглавляли, дескать, этот заговор бывший командир московского гвардейского полка генерал Гальфтер, председатель эмигрантской партии „младороссов“ Джордж Кнупфер и княгиня Мещерская» (Архив военного министерства Великобритании, 32/1119, 26А — В, 29А).
История малоприятная для «чистоплотных» англичан и еще менее «приятная» для депортированных русских, поскольку в результате этой акции многие из них оказались в советских лагерях. Помимо Солдатёнкова в книге фигурирует и упомянутый чуть выше Евгений Саблин, «представитель общины русских беженцев в Соединенном Королевстве», как значилось на его визитных карточках. Упоминание этого влиятельного деятеля эмиграции связано с судьбой некоего Александра Романова, который, опасаясь за свою жизнь после депортации, бежал из лагеря и явился к Саблину, надеясь на его помощь. Вот что написано в книге Толстого-Милославского:
«Саблин внимательно выслушал гостя, задал пару вопросов насчет английского офицера и, сказав, что ему надо позвонить, вышел из комнаты. Действительно, он направился в свой кабинет и позвонил в министерство внутренних дел и в военное министерство… Примерно через час после телефонного разговора раздался звонок в дверь, и в комнату торопливо вошел капитан Солдатёнков, служивший, как сказано в отчете военного министерства, „связным между министерством и советскими властями“ (Архив военного министерства Великобритании, 32/11119, 26В). Задав юному Романову несколько вопросов, он отправился писать отчет».
В принципе, если сопоставить уже известные нам факты, все как будто бы указывает на Александра Васильевича Солдатёнкова — ведь до империалистической войны служил он в МВД, курируя охранку, и появление его в английской разведке выглядит вполне логичным с учетом знания им русского языка. Да и с Евгением Саблиным сотрудничал еще с 1920 года. Но вот что написано в книге по поводу пресловутого отчета об «обширном заговоре»:
«На самом деле рапорт капитана Солдатёнкова предназначался для того, чтобы впоследствии, когда между советскими представителями и пленными в лагере установится контакт, объяснять страх пленных перед возвращением в СССР происками эмигрантов».
И далее:
«Саблин… к тому времени уже перешел на службу к Советам (о его прежней деятельности в этой области имеется информация в Архиве министерства иностранных дел Великобритании, 371/29515, № 4115). Саблин всеми силами старался получить информацию о попытках эмигрантов во Франции помочь освобожденным советским гражданам (см. там же, 371/51130)».
Что подразумевается под «прежней деятельностью в этой области», для читателя останется загадкой. А в примечаниях сказано уже о работе Солдатёнкова на советскую разведку, причем без каких-либо туманных ссылок на «прежние дела» и вообще без всяких доказательств, «весомо, грубо»: «Солдатёнков был двойным агентом, оказывавшим за деньги „услуги“ Советам».
Можно подумать, что Толстой-Милославский был посредником при передаче денег, однако боюсь, что в юном возрасте такие поручения были ему явно не по силам. Но не в этом дело — сразу по прочтении книги возникает вопрос о достоверности выдвинутых обвинений. И тут можно сослаться на слова автора, написанные им в примечании по поводу тех литературных источников, которыми он пользовался при написании книги: «В основе всех этих трудов лежат по большей части свидетельства русских эмигрантов… В некоторых из них использовались свидетельства англичан и американцев, ранее игнорируемые или недоступные».
Откуда эмигранты и причастные к депортации американцы и англичане могли знать о нелегальной деятельности Солдатёнкова и Саблина — это даже не стоит обсуждать. Тем более что Саблин, основатель «Русского дома» и один из самых уважаемых русских эмигрантов в Лондоне, после описанных событий прожил еще несколько лет, не имея конфликтов ни с британскими спецслужбами, ни с законом Соединенного Королевства. А вот Толстому куда меньше повезло — в одной из своих книг он выдвинул обвинение в причастности к военным преступлениям бывшего генерала и британского политика лорда Алдингтона. Лорд обиделся, подал в суд и выиграл дело, чуть было не оставив Толстого «без штанов». От банкротства клеветника спас Европейский суд по правам человека, который счел иск в размере двух миллионов фунтов стерлингов чрезмерным и «нарушающим свободу выражения своего мнения». Если все-таки было в книге Толстого недоказанное обвинение, тогда по поводу последнего перла служителей Фемиды просто нечего сказать — остается только развести руками. Впрочем, чего еще ждать от так называемого «независимого» суда? С лордом да и с нашими олигархами не очень-то поспоришь…
А теперь, разобравшись в особенностях творческой манеры Толстого-Милославского, обратимся к документам из Государственного архива РФ. Вот выдержка из письма руководителя ГРУ уполномоченному Совмина СССР по делам репатриации:
«Среди английских офицеров, работающих с русскими военнопленными в лагере Кэмптон Парк (пригород Лондона), имеется некий капитан Филипсон — русский белогвардеец, настоящая фамилия которого Солдатёнков. Филипсон-Солдатёнков производил большое количество допросов советских военнопленных с целью получения сведений о Красной Армии… Филипсон-Солдатёнков утверждает, что основная масса русских пленных желает возвратиться в СССР и не является враждебно настроенной к Советскому правительству, хотя и опасается расследований, ожидающих их по возвращении домой».
