За полсекунды до того, как первые «стайники» должны были
добраться до места, где рассчитывали обнаружить цель, отряд осознал, что
произошло: энергопоглощающая оболочка оказалась отделена от вражеского корабля.
А сама цель исчезла.
Возникла проблема.
ПИЛОТ
Мастер-пилот Маркс обнаружил, что его разведчик все еще цел.
Риксский дрон-охотник зацепил его несколько секунд назад.
Пролетая мимо, он щедро полил кораблик Маркса радиацией из своего «грязного»
атомного двигателя. На миг пространство под бронированным колпаком, где
восседал Маркс, будто завалило снегом, но теперь он снова находился словно бы
за штурвалом «разведчика», вот только все датчики работали еле-еле.
Маркс выругался. Он подлетел так близко к риксскому
крейсеру. Машина не должна была его подвести. Еще сто пятьдесят секунд — и он
смог бы нанести удар по врагу. Какой именно удар — этого он точно не знал.
Свита из дронов, взятых им под командование, уменьшилась до нескольких штук. Но
даже при такой видимости он различал распростертую перед ним поблескивающую
сеть принимающей антенны крейсера — такую хрупкую и соблазнительную.
Так близко.
Он проверил состояние своего дрона. Активные датчики не
работали. Двигатель тоже. Процесс ядерной реакции остановился, и возобновить
его не было никакой возможности. Средства связи оказались повреждены, и при
всех проверках ошибок дрон реагировал на команды кое-как. Но все же Маркс мог
хоть как-то управлять им и отправлять приказы со скоростью света другим дронам,
находящимся в непосредственной близости.
Маркс сбросил ядерный реактор и запустил небольшой
реактивный двигатель, из-за чего дрон-разведчик завертелся на месте. Поле
зрения Маркса тоже завертелось, но вскоре стабилизировалось, как только
компьютер компенсировал вращение машины. При том, что активные датчики не работали,
разведчик должен был производить впечатление окончательно и бесповоротно
мертвой груды металла.
Маркс подсчитал свои боевые резервы. Три пустых
дрона-истребителя, два «лазутчика-невидимки», у которых почти не осталось
топлива, дрон-"приманка", чудом уцелевший, несмотря на все то, чем по
нему только ни палили риксы, и еще — скособоченный пескоструйщик с отказавшей
приемной антенной. От пескоструйщика ничего веселого ждать не приходилось.
Запасов песка у него хватало, но согласно последнему приказу, полученному
дроном до того, как он «оглох», ему было велено перейти в режим ожидания. И
теперь дрон упорно игнорировал все увещевания Маркса, все его мольбы сбросить
песок или разрушиться. Маркс гадал, уж не работают ли случайно внутри этого
дрона ремонтные наноустройства, и не пытаются ли они вернуть пескоструйщик к
жизни.
Мастер-пилот молча выжидал, наблюдая за тем, как его
крошечная флотилия приближается к риксскому крейсеру. Как раз перед тем, как
капитан «прогнал» его из командного отсека, капитан упомянул о песке. Верно,
песок был прекрасным средством для повреждения риксской принимающей антенны.
Разлетевшись по большому пространству, на высокой скорости песок смог бы
нанести антенне ощутимые «ранения». Однако риксы сумели отогнать имперских
пескоструйщиков назад с помощью своей орды гравитационных контуров, оборонявших
гигантскую антенну. Они отлично подготовились к атаке Зая.
Тем не менее Маркс и его крошечный отряд в данный момент уже
пересекли линию обороны антенны. Если бы только можно было заставить ожить этот
треклятый пескоструйщик! Дрон неумолимо приближался к антенне, но что толку?
Сам по себе он мог только пробить в тонкой паутине антенны дыру диаметром не
более метра. Бесполезно. Нужно было заставить его взорваться и распылить песок.
Маркс мысленно обругал опустошенные дроны-истребители. И
зачем этим машинам понадобилось выпускать весь запас снарядов без остатка?
Сейчас хватило бы одного-единственного выстрела, чтобы расколошматить
«оглохший» пескоструйщик и заставить его сбросить песок.
А может быть, попробовать протаранить пескоструйщик с
помощью какого-то из дронов?
Сам разведчик был напрочь лишен маневренности — при том, что
Маркс сбросил поврежденный ядерный двигатель. Дрон-"приманка" слишком
мал, его массы не хватило бы для того, чтобы пробить прочные канистры с
алмазным песком. «Лазутчики-невидимки» были и того меньше и к тому же летели
убийственно медленно на своих «холодных» реактивных двигателях. Они могли
таранить пескоструйщик с относительной скоростью всего-то в несколько метров в
секунду. Единственной надеждой Маркса оставались уже безоружные
дроны-"истребители".
Он перешел на узковолновой канал связи с двумя этими дронами
и дал им траектории настолько точные, насколько их мог высчитать его экспертный
компьютер. Однако в данном случае Маркс имел дело с машинами, которые мыслили
не в метрах, а в километрах. Дроны-"истребители" создавались не для
того, чтобы таранить объекты, а для ведения шквального огня по противнику, и их
собственные «мозги» ни на какие хитрости способны не были. Маркс понимал, что
ему придется лично вести эти дроны, наблюдая за ними как бы из кабины
«разведчика». Для того чтобы попасть в пескоструйщик, ширина которого не
превышала одного метра, требовалась большая точность.
При скорости света и задержке в три миллисекунды задача
предстояла не из легких.
Маркс спокойно улыбнулся.
Вот уж действительно задача для мастера-пилота.
ОТРЯД «СТАЙНИКОВ»
Коллективный разум «стайников» обнаружил, что отряд рассечен
пополам.
Верные намеченной цели, первые снаряды ударили по гравитационному
генератору, расположенному в центре оболочки — где полагалось находиться
вражескому кораблю. Генератор тут же развалился, и оболочка начала распадаться.
Стройные слои энергопоглотителей медленно поплыли в стороны, преспокойно
рассеивая энергию. Вероятно, они действовали так, поскольку считали, что
корабль-матка уничтожен или отступил.
Излучение от жарко пылавшей оболочки образовало нечто вроде
хомута вокруг «шеи» колонны «стайников». Отдельные «стайники» пересекали порог
оболочки со скоростью пять снарядов за микросекунду. Это означало, что вся
колонна окажется за краем оболочки меньше чем через миллисекунду. Связь между
дронами, преодолевшими оболочку, и теми, которые еще не успели этого сделать,
была нарушена из-за шумов, и у тех «стайников», которые только подлетали к
оболочке, возникли сложности с принятием решений. Один за другим входящие в
состав отряда дроны исчезали, и коллективный разум трещал по швам.
Только-только «стайникам» удавалось набрать необходимый кворум — а в следующую
микросекунду его участники исчезали в пространстве.
Арьергард отряда был парализован нерешительностью; сценарий
менялся слишком стремительно.
По другую сторону от пылавшей оболочки передовые «стайники»
быстро заметили отсутствие боевого вражеского корабля и объявили себя
независимым подразделением, имеющим право принятия решений. «Рысь» находилась
всего в каких-то двухстах метрах от съеживающегося центра оболочки.
Максимальное ускорение «стайников» составляло три тысячи g. Если бы они
стартовали к цели с места, они бы почти мгновенно ее поразили. Но они мчались
мимо вражеского корабля слишком быстро. При относительной скорости более одного
процента от скорости света ни у одного объекта размером с
дрон-"стайник" не хватило бы топлива, чтобы изменить курс.
