Через несколько минут Рана увидела ответ.
— Александр отослал себя прочь. Почтенная мать
сглотнула сжавший глотку ком.
— Он узнал?
Когда она произносила эти слова, ее лицо скривила гримаса
боли. Странно было видеть боль на лице мертвой женщины.
— Узнал что?
Тревим вновь болезненно скривилась.
— Тайну Императора.
Рана прищурилась.
— Вам нехорошо, Почтенная Мать?
Адепт Тревим провела ладонью по лбу. На землисто-серой коже
выступила млечная испарина.
— Об этом запрещено говорить, — выдавила
она, — с непосвященными.
Рана Хартер опустила глаза, обвела взглядом постель. Ее
память легко проскользила над событиями тех недель, которые она прожила в тени
Александра. Ее «компьютерный» мозг пытался найти разгадку тому, о чем говорила
адепт. Но ответ не находился, для этого было слишком мало сведений.
— Мать, я ничего не знаю об этом.
Тревим вздохнула. Если бы она была живой, то черты ее лица,
пожалуй, подсказали бы окружающим, что она испытала большое облегчение. Затем
она кивнула.
— Я очень надеялась на это.
Несколько минут Тревим стояла молча и собиралась с духом,
глядя на рисунки на черных стенах.
— Теперь тебе предстоит отправиться в путь, Рана.
— Куда?
— На встречу с Императором. Он будет говорить с тобой
об этом.
— На Родину?
— Да. Это великая честь.
Рана нахмурилась. На дорогу уйдет десять лет абсолютного
времени.
— А где Херд? — спросила она.
— Тот рикс, пленницей которой ты была?
Черты лица женщины-адепта снова отразили недовольство. Как
она, однако, была эмоциональна — для мертвой, слишком эмоциональна. Другой,
живший внутри Раны, ответил на поведение Тревим легкой дрожью холодного
недовольства.
— Да.
— Не думай о ней, Рана. Пусть этот неудачный эпизод из
твоей прежней жизни затеряется в памяти. Больше тебе не нужны подобные
привязанности.
Рана закрыла глаза и стала думать о риксе. Когда она открыла
глаза, Почтенная Мать ушла и оставила Рану наедине с вопросом: неужели ее
любовь к Херд и вправду пройдет, растает без следа?
Рана смотрела на стены и размышляла. Жизнь после смерти была
чистой, ясной и хорошей. «Серые» все говорили правильно. Ушел страх, а смерть,
Древний Враг, была побеждена, а вместе с ней — боль и нужда.
И все же Рана Хартер покачала головой, выразив спокойное
несогласие со словами Почтенной Матери. Она знала, что всегда будет грустить о
том, другом небе, о тех неделях, когда ее возлюбленная-рикс изменила все
вокруг. То время, проведенное рядом с Херд, было таким кратким. Женщина-инопланетянка
подарила Ране радость, ей удалось каким-то образом вывести Рану на дорогу,
ведущую к бессмертию.
А самое главное — Херд была красива, еще красивее этой
чудесной черноты.
Ране хотелось увидеть ее. Она желала — другие слова не
годились для описания ее чувств — ощутить ее прикосновения, напоенные ароматом
лимонной мяты. Где же теперь ее возлюбленная?
Другой усмирил эти мысли, пока они не стали слишком
взволнованными. Он объяснил, что живущие никогда не могут быть подходящими
спутниками для мертвых. «Розовые» подобны избалованным детям, мелочным и
буйным. Они были уродливыми созданиями, капризными и стервозными, постоянно
требующими к себе внимания, гоняющимися за мыльными пузырями богатства и
власти. Они слепы к хрупкой и тонкой красоте черноты. Мертвые правильно делали,
что держались в стороне от них.
«Ты не знаешь Херд», — подумала Рана Хартер.
Другой в ответ промолчал. Похоже, он был немного удивлен.
А Рана закрыла глаза и, перелетев через алый горизонт,
ускользнула к тихой, пустынной равнине смерти. Скоро она улыбнулась, что для
мертвой женщины было очень и очень странно.
СТАРШИЙ ПОМОЩНИК
Кэтри Хоббс проснулась.
Странно... Она чувствовала себя отдохнувшей. Впервые за
несколько недель ее тело было избавлено от нервного напряжения. Но все же перед
глазами стоял туман, и из того, что ее окружало, она смогла разглядеть только
панели на стенах пастельных тонов — успокаивающих цветов лазарета.
Хоббс попробовала шевельнуться.
«Вы обездвижены по медицинским показаниям» — прозвучал
синтезированный голос в области вторичного слуха.
— Проклятье, — сказала Хоббс, вспомнив о своей
коленке. Она несколько раз подряд моргнула, пытаясь прогнать затянувшую поле
зрения пелену и увидеть хотя бы собственные ноги.
У дальней спинки кровати стоял человек, осанку и выправку
которого она узнала бы и сквозь туман. Лаурент Зай.
— Мне сообщили, что вы приходите в себя.
— Сколько времени я проспала, сэр? — дрожащим,
осипшим голосом спросила Хоббс.
— Десять часов. Пять циклов гиперсна. «Целый
день», — подумала Хоббс. Но при этом она не могла вспомнить ни одного сна.
В последний раз ей удалось проспать больше двух часов подряд еще до захвата
заложников. Странно было даже представить, что пока она спала, время шло.
Однако невзирая на эту ошеломляющую новость, так четко и ясно Хоббс не мыслила
уже много дней.
— Кто отключил двигатель, сэр? Зай улыбнулся.
— Фрик.
Конечно. Главный бортинженер мог управлять любым устройством
на корабле через собственный синестезический интерфейс. Какая удача, что он
находился в командном отсеке, а не лишился чувств где-нибудь в одном из
инженерных помещений на корме, где бушевала вырвавшаяся на волю гравитация.
— Но вы, как я понял, сами предпринимали отчаянные
попытки сделать это.
Он перевел взгляд на ее левое колено. Хоббс оторвала голову
от подушки, вытянула шею, стараясь увидеть свои ноги, но разглядела только
сетки тракционных решеток и несколько блестящих капель нанопрепарата, стекающих
внутрь открытой раны.
— Выглядит просто ужасно, сэр.
— Не волнуйтесь, Хоббс. Все будет хорошо. Судя по
данным медицинского компьютера, вам даже сервопротез не понадобится. Но будете
прихрамывать, пока мы не доберемся до Легиса, где вам пересадят несколько новых
сухожилий.
«Пока мы не доберемся до Легиса». Значит, сражение
действительно закончилось. Риксы больше не прислали никаких чудищ, они не будут
угрожать «Рыси». В это было трудно поверить.
— Только сухожилия? — удивилась Хоббс. Ей
казалось, что ее коленная чашечка разбилась на несколько кусков. В момент
падения она сама весила больше трехсот килограммов.
