Обрадовалась, что живой. Призналась, что утром хотела обзванивать больницы и морги.
Вот такая идиллия. Она меня накормила, уложила спать, а сама поехала в клинику вновь проверять своё сердце. Оно конкретно у неё барахлит.
Когда стало понятно, что Ирка не жилец и её положили в клинику надолго, я махнул с очередной любовницей на море. Боже, какая оторва! Как мне было с ней хорошо! Мы целыми днями занимались любовью в море. Надевали ласты, маски, заплывали далеко за буйки и занимались сексом. Не сосчитать, сколько раз я трахал её на пляже. А что эта красотка творила в туалете!.. Только сяду на унитаз, она тут как тут — садится лицом ко мне на колени и начинает скакать. Однажды мы забрались на вершину скалы и занялись безумным развратом. Красота! Высота! Мы парили, как птицы. Подкатились к самому краю. Счастье, что не упали.
Да… что мы только не вытворяли… Я даже капал расплавленный парафин с горячей свечки на её тело. Она стонала от удовольствия. Как же меня возбуждает вид извивающейся и стонущей женщины… Моей любовнице нравилось ощущение лёгкой боли. Я завязывал ей глаза, а она пыталась угадать, куда упадёт следующая капля. Лежала такая красивая, широко раскинув длинные ноги в туфлях на высоких каблуках. Туфли — это мой подарок. Красные, с острым носком. Такие, как я люблю. Я даже слегка возбудился, когда увидел эти туфли в магазине. Подошёл к витрине, чувствую, как у меня встаёт. Продавщица, видимо, что-то почувствовала, окинула меня тревожным взглядом. Вероятно, подумала, что я маньяк.
Никогда не забуду эту поездку. По вечерам мы шли с девицей в какой-нибудь ресторанчик у моря. На мою спутницу оглядывались все прохожие, ведь на ней была одежда из латекса, а он как вторая кожа. Девушка в латексе быстро возбуждается. Латекс не пропускает воздух и повышает температуру тела, а это приводит к высокой возбудимости. По ночам я смазывал её с головы до ног топлёным шоколадом или поливал взбитыми сливками. А один раз засунул в неё банан, а он сломался. Хорошо, сумел его вытащить.
В последнюю ночь перед отъездом в Москву мы играли с ней в узника и тюремщика. Я связал её верёвкой, заклеил рот скотчем. Жаль, не было наручников. Мне нравилось проявлять агрессию и власть, чувствовать, что моя партнёрша — беспомощная жертва. Подружке нравилась роль узницы. Она натурально стонала и плакала. А потом ей стало по-настоящему страшно, и дурёха заревела. Реветь в голос не получалось, мешал скотч. Когда хлестал её ремнём, я забылся и кончил в тот момент, когда чуть не забил бедняжку. Я её развязал, она была еле жива. Всё тело в синяках. Я просил прощения. Сам не знаю, как это получилось… Мне было так классно! Я не осознавал, что делаю. Ночью я мазал мазью её раны. В общем, я всё ей компенсировал. По дороге в Москву купил кучу шмоток, дал денег. Она меня простила. Я отвёз девушку домой и сделал всё возможное, чтобы никогда больше её не видеть».
Глава 11
Я отправилась на кухню, сварила крепкий кофе и вышла на балкон. Продолжила чтение в плетёном кресле-качалке.
«Навестил Ирку в клинике. Лежит бледная, несчастная, понятное дело, умирает… Я посидел рядом на стуле, подержал её за руку, подбодрил. В голове крутилось одно — я-то живой и со мной всё в порядке. Взял номер телефона у симпатичной медсестрички. Позвонил ей сразу, как отъехал от клиники. Вечером встретился. Оказалось, она лесбиянка. Кстати, сама предложила посмотреть её любовные игры с подружкой, конечно, за небольшое финансовое вознаграждение. Я с радостью согласился. Давно об этом мечтал. Попытался всё же к ним присоединиться, но они дружно заявили, что не любят заниматься сексом с мужчинами. Пришлось сесть в кресло и мастурбировать. Но когда предложил им ещё немного денег, они согласились на секс втроём. Мне понравилось. Единственное неудобство: когда меняешь партнёршу, нужно успеть надеть свежий презерватив, ведь старый уже полный.
В юности я трахнул девчонку прямо в метро. Просто зашёл с ней в последний вагон почти пустого поезда перед самым закрытием и сделал это на глазах у нескольких пассажиров, которые через одного спали. Сейчас мне уже это не повторить. Забыл, когда в последний раз ездил в метро.
Люблю заниматься сексуальными играми в бане. Баня здорово располагает к интиму. А после парной тело становится таким лёгким… Суперприятно начать заниматься сексом в парилке, а кончить в джакузи. Люблю отхлестать подружку веничком, запихнуть под холодный душ и потискать красное распаренное тело.
А ещё нравится заниматься сексом на траве. Трава очень приятна для тела. С одной девицей я трахался на поле для гольфа. Травка коротко стриженная, мягкая, как ковёр. Возбуждает чувство опасности и угроза, что во время секса нас застукают. От одной мысли кровь в жилах кипит. Я занимался сексом в лифте, на крыше многоэтажного дома и в других интересных местах. Вот только на Красной площади не успел. А так хочется отыметь какую-нибудь красотку прямо у Мавзолея ночью, на глазах у часовых, которые боятся пошевелиться. Интересно, хоть один из них дёрнется?
Обожаю заниматься сексом в поезде. Беру в дорогу боевую подружку, купе на двоих. Классно трахаться под стук колёс. Один раз сидел с очередной матрёшкой в ресторане и так её захотел, что сил больше не было. Не придумал ничего лучше, как завести её в ресторанную подсобку и там с ней оттянуться. Супер!
Подружка так громко застонала, что к нам заглянул проходивший мимо официант. Увидев нас, он растерялся и чуть не выронил поднос. Тогда я просто слетел с катушек и велел ей дать официанту. Девушка попыталась возмутиться, но я убедил, что так она докажет мне свою безграничную любовь. Пообещал, что буду ценить её ещё больше, и девица принялась расстёгивать ширинку официанту. Бедный парень испугался, но я дал понять, что всё останется между нами. Тогда он положил поднос на пол, и началось…
Это было потрясающе. Моя подружка так раззадорила официанта, что он кончал раз за разом и при этом смотрел на меня виновато. Мы вернулись за столик и заказали бутылку вина. Официант вёл себя как ни в чём не бывало и упорно не хотел брать чаевые. Видимо, я его сразил в самое сердце, тут уже не до чаевых. Если бы не я, такая баба никогда ему за просто так не дала.
Были и серьёзные отношения, как-то так получилось помимо моей воли. Когда сообразил что к чему — испарился. Испугался. Да, серьёзные отношения мне не нужны. Почувствовал, что стало засасывать, стал привыкать. Она была слишком привлекательной. В такую нельзя не влюбиться. Я признался, что живу в гражданском браке с нелюбимой женщиной, детей нет. Бросить нелюбимую не могу, она много лет больна и в любой момент может умереть. Если брошу, буду подонком. Её поразило моё мнимое благородство, и она призналась, что ещё больше стала меня уважать. Я в тот момент не хотел её терять. Однажды мы сбежали в Париж и провели там счастливую неделю. Ирка, как всегда, лежала в клинике и боролась за жизнь.
Я не любил к ней приезжать, хотя понимал пало. В палате реально пахнет смертью. Сразу хочется выскочить на свежий воздух и пойти проверить у врачей все свои органы, чтобы убедиться, что со мной всё в порядке. В дамочке, с которой ездил в Париж, было то, чего я не находил в других женщинах. Чем дольше я с ней был, тем больше не мог ею насытиться. Я понимал: если даже расстанусь с ней на один день, буду желать её ещё сильнее. Я вылизывал её всю, она извивалась и стонала у меня на коленях.
