— Это не должно вас волновать.
Мы вышли на лестничную площадку, Олег попытался забрать у меня недопитую бутылку, но я не позволила и побежала по ступенькам на чердак.
Я плохо понимала, что делаю. Олег успел схватить меня за платье и стал тащить назад, когда я решила спрыгнуть с крыши и почти шагнула вниз… Меня охватил ужас. Я хотела закричать, но не могла издать ничего, кроме безжизненных и приглушённых хрипов. Я висела в воздухе, и мне было страшно даже глянуть вниз. Очень страшно… Крепкие руки пытались затащить меня на крышу, поднимая за одну руку. Мысли в голове путались. Я понимала: если у моего неожиданного спасителя не хватит сил и он отпустит мою руку, я упаду и моё недавнее желание покончить с собой исполнится.
Не знаю почему, но именно в тот самый момент, когда я находилась между жизнью и смертью, почувствовала сильное желание жить… Жить во что бы то ни стало! Я вдруг подумала, что не имею права умирать, я ведь так долго боролась за жизнь. Меня охватил дикий страх, сработал инстинкт самосохранения.
— Не отпускай руку, — прохрипела я.
— Дура! — послышался голос Олега. — Либо я тебя вытащу, либо мы свалимся вместе. Но в отличие от тебя, я нормальный человек и не хочу умирать.
Теперь я уже вцепилась в руку Олега и, задыхаясь, хрипела:
— Не отпускай. Я не хочу умирать…
— О чём раньше думала?!
— Так получилось…
Увидев, что Олег уже лежит на краю крыши и удерживает меня с огромным трудом, я поняла, что ему проще не рисковать и отпустить мою руку. Животный ужас охватил меня, и я решила, если повезёт и останусь жива, обязательно буду всю жизнь благодарить судьбу за этот подарок. Я буду ценить жизнь, ведь самоубийство — удел слабых и не уверенных в себе людей. Я стану сильной. Обязательно стану.
Не хочу представлять, что я умерла, лежу в гробу, а вокруг море цветов и все сожалеют, что меня больше нет. И ведь кроме родных меня быстро забудут. Знакомые будут жить дальше: встречаться, влюбляться, жениться, ошибаться, расходиться. И только меня не будет. Одним словом, я больше не в теме.
— Держись крепче!
— Вытащи меня! Не отпускай!
Олегу с огромным риском для жизни всё же удалось затащить меня на крышу и отодвинуть подальше от края. Он что было сил встряхнул меня за плечи и стал хлестать по щекам.
— Тебе кто-нибудь говорил, что ты идиотка?
— Сама знаю! — рыдала я и тряслась, словно в лихорадке.
— А если бы я не успел?! — Голос у него дрогнул. — Если бы не увидел?! Ты бы уже через пару дней лежала в земле и тебя ели черви! Что случилось? Несчастная любовь? Ну, скажи! Дурацкая, несчастная любовь?! Ты любила, а потом его убила!
— Нет, — мотала я головой и захлёбывалась в рыданиях.
Олег прекратил хлестать меня по щекам, взял бутылку и, сев рядом, стал насильно поить меня. Я всхлипывала и судорожно трясла головой.
— Дура! — повторял как заведённый Олег.
— Знаю, — всхлипнула я.
— Ни черта ты не знаешь. У меня сестра в онкологическом центре лежит. Господи, как она хочет жить! Люди хватаются за жизнь, как утопающий за соломинку. Страшно смотреть, а ты тут такое вытворяешь! Почему ты не ценишь жизнь?
— Не знаю, — растерянно пожала я плечами.
— Ценить жизнь начинают, когда она в опасности. Чего тебе не хватает? А ты знаешь, каково проснуться после страшной операции и понять, что ты жив? А боль — это так… Можно перетерпеть. Жизненные ценности меняются моментально. Живи, дурёха, пока есть возможность. Ведь это так здорово — жить! Не тебе решать, жить или умереть. На небесах дни каждого сочтены до минуточки.
— Я сама была смертельно больна. Тоже в больнице лежала чёрт знает сколько времени. Перенесла тяжёлую операцию. Еле выкарабкалась.
— Тогда какого хрена с крыши прыгаешь?
— Пока в больнице загибалась, тот, с кем я жила, гулял как законченная сволочь.
— Но ты же его пришила.
— Это да…
— Слушай, а ты не хочешь сказать мне спасибо?
— Спасибо, — с надрывом произнесла я. — Я только сегодня поняла, что больше всего на свете хочу увидеть улыбку будущего ребёнка.
— Это мечта такая?
— Да.
— Ты беременная, что ли?
— Нет.
— Тогда зачем про детей говоришь?
— Просто подумала… Если бы меня сейчас не стало, я бы никогда в жизни ребёнка не родила. А так хочется… И внуков на руках подержать мечтаю.
Я отбросила пустую бутылку и мысленно попросила прощения у Бога.
— Подумай о своей семье, о тех, кто тебя любит. Как переживут родные известие о твоей смерти? Что будет с ними? Думаешь, у тебя есть право распоряжаться своей жизнью, потому что она твоя? Но ведь это не так. Мыслями о тебе живут твои близкие. Жизнь человека прочно связана с жизнями тех, кто его любит. Как бы ты ни была убеждена в том, что одинока, не имеешь права ломать судьбу близких тебе людей. Думаешь, после смерти станет легче?! В ад ведь попадёшь. Ты хоть знаешь, что самоубийц даже в церкви не отпевают? Это люди, о которых нельзя молиться, на них страшный грех. Они отдали свою душу не Богу, а сатане.
Я задумчиво посмотрела на Олега. Красивый парень. Он нервно курил. Мы сидели на крыше, и я думала, как же хорошо, что над нами было чистое небо. Господи, как хорошо, что я осталась жива! Как бы мне не хватало ТАМ этих облаков, новогоднего снега, тёплого дождя и всего, что придаёт жизни особый колорит и раскрашивает её яркими красками. Как в калейдоскопе мелькали обрывки моей сломанной судьбы. Я всегда была недовольна жизнью и ощущала пустоту и одиночество.
— Ну и как ощущение — быть на волосок от смерти?
— Очень страшно, — выдохнула я. — Такое же, как недавно было у меня в больнице.
— А ведь когда перехватил твою руку, я мог банально тебя не удержать. Понимаешь?
— Понимаю.
— Презираю самоубийц. Ограниченные слабаки. Не думал, что придётся познакомиться с одной из них на крыше дома.
— Извини.
— Что извини?! Ты, видимо, ещё раз попробуешь? Суицидники — реально больные. Пока своё дело до конца не доведёте, не успокоитесь. Сейчас найдёшь первый попавшийся сук и повесишься. Или с моста какого-нибудь сиганёшь, или под колёса бросишься. Одним словом, доведёшь задуманное до точки.
— Нет.
— Так я и поверил.
— Знаешь, мне жить захотелось.
— Не верю! Самоубийцам не верю. Не зря их сразу в психушку кладут. Человек, совершивший хоть одну попытку суицида, на ней не успокоится.
— Ты так говоришь, словно уговариваешь меня умереть. — Я встала и решительно шагнула к краю крыши. — Олег, только отцу не рассказывай.
