У многих преподавателей, особенно тех, кто попал по блату, понтов больше, чем у студентов, у всех дикая потребность ощущать своё превосходство над другими. Главное, шмотки от знаменитых кутюрье, дорогие тачки, дизайнерские драгоценности, нескончаемые суммы на кредитке, шикарная недвижимость как в Москве, так и за границей, открытые шенгенские визы. Учиться, как правило, никто не хочет. Зачем? У всех и так всё есть, стремиться некуда.
Студенты учатся только потому, что так хотят их влиятельные родители. Кто-то вообще не посещает занятия, а появляется только к сессии и, как ни странно, без напряга её сдаёт, почти все опаздывают на лекции не от того, что не успели приехать вовремя, а потому, что так надо для солидности.
Глава 16
Хотя отец богат, влиятелен и любит меня, мне не хватало его заботы, внимания и участия. Он компенсировал это деньгами или подарками. Потому-то, в отличие от сверстников, у меня иное восприятие окружающего мира. Стереотипы вместо истинных жизненных ценностей.
Отец воспитывал меня в духе: «Деньги решают всё». И мне всегда казалось, что деньги — это свобода. По крайней мере многие утверждали, что именно деньги дают возможность человеку ощутить себя свободным. А вот лично я с деньгами не чувствую себя комфортно. Для меня деньги — «золотая клетка» и условности, навязанные отцом. Бесполезно плакаться в жилетку отцу, он всё равно не поймёт, почему мне не нравится такая жизнь. Я одинока в своём бессилии.
У нас так повелось: если на жизнь сетуют дети богатых родителей, общество убеждено, что мы зажрались, у нас по определению не может быть никаких проблем. Все считают, спокойную и гармоничную жизнь можно купить за деньги, а проблемы возникают только у бедных. Но мне почему-то всегда было неуютно в тесном круге, который очертил для меня отец. Вероятно, потому, что эта жизнь искусственная, фальшивая и холодная.
Я ни разу не была в метро, видела его только по телевизору. Мне хотелось спуститься по эскалатору и прокатиться на мягком сиденье вагона. Я как-то сказала об этом отцу, тот пришёл в бешенство, стал дико кричать, упрекал, что я не оправдываю его надежд. Поскольку за мной всегда следовали два мощных охранника, желанию покататься в метро не суждено было исполниться.
По ночам мне часто снился один и тот же сон. Я еду в метро, у меня закладывает уши, и поезд почему-то сходит с рельс. Наверное, на подсознательном уровне мне становилось стыдно за своё простое на первый взгляд желание. По крайней мере отец сказал, что мне должно быть стыдно. А ещё… В детстве я мечтала погулять на дворовой детской площадке вместе с другими детьми. Мне так хотелось с кем-нибудь познакомиться и поиграть. Но вместо этого отец привозил меня в закрытые элитные детские клубы, где выкупал целый зал. И я одна терпеливо участвовала в шоу, которое устраивали специально приглашённые клоуны.
Я слышала, обычные дети ненавидят детские сады, не хотят туда ходить. Я же, наоборот, мечтала посмотреть, что там внутри, хотя бы одним глазком, почувствовать атмосферу, поиграть чужими игрушками. Мне казалось, в детсаду интересно и весело, ведь там нет родителей, но я была обречена на закрытое пространство территории нашего дома.
Я не знала, что такое общение с ровесниками, общалась только с людьми намного старше меня: с гувернантками, домработницами, поварами, охранниками, личными водителями и садовниками. Но они не могли быть моими друзьями, так как относились ко мне насторожённо, боясь сделать что-то не так, чтобы я не пожаловалась отцу и не испортила им репутацию. Я была для них маленькой хозяйкой, которой нужно угодить, и все заискивали передо мной. Домашний повар всегда стряпал для меня что-то вкусненькое; стоило сесть в автомобиль, как личный водитель тут же ставил кассету с моей любимой музыкой. Ну какие они мне друзья? Для них я избалованный хозяйский ребёнок, привыкший к роскоши. Правда, по-человечески они меня жалели, ведь моя мать рано ушла из жизни. Я совсем не помню её.
Моё окружение напоминало теплицу, где я — экзотическое растение, за которым тщательно следят, поливают и удобряют. Отец растил меня словно дорогого зверька в вольере и считал: если зверюшку выпустить на свободу, она просто не выживет, не сможет правильно сориентироваться в пространстве, не найдёт себе пропитание и неминуемо погибнет. Поэтому я постоянно перемещалась с охранниками и отчитывалась перед отцом за каждый шаг. Единственной ниточкой, связывающей меня с внешним миром, стал Интернет. Благодаря Сети я нашла виртуальных друзей, и это стало для меня отдушиной в домашнем заключении.
Благодаря отцу я не задумывалась о ценности денег и вещей, училась в институте только потому, что так надо, и, несмотря на свои годы, до сих пор не имела представления, что же я хочу от жизни.
Отец по максимуму старался отгородить меня от неприятностей и хотел исключить все риски из жизни. Боже, как я уставала от его жёсткого психологического прессинга! Временами ненавидела отца за то, что не даёт мне самостоятельности. Я должна жить строго в определённых рамках и по обязательствам, им же придуманным. Даже замуж я должна выйти только по его усмотрению, самостоятельный выбор невозможен.
У меня никогда не было стимула чего-то достичь в жизни. Зачем, если всё и так в шоколаде? По щелчку пальцев я всегда могу получить то, что захочу. Мне ни к чему покорять вершины и доказывать свою независимость. Моя состоятельность уже давно доказана деньгами отца. Отец дал мне путёвку в жизнь, где обязательными атрибутами были «золотая» молодёжь, одежда от модных и дорогущих дизайнеров, шикарные ночные клубы, крутые авто типа «феррари», «бентли» и «лексусов».
Думаю, обслуга ненавидела моего родителя, ведь многие нувориши заимели этот статус сразу после делёжки собственности России. Тогда страну просто разворовали. Кто больше урвал, обманул, отхапал, тот и стал богачом. Ведь богатые зачастую ходят под статьями. Они родились, чтобы властвовать. Детишки таких родителей пользуются всеми благами, тусуются на презентациях и пропадают в шикарных бутиках, кутят в небольшом оазисе роскошной западной жизни.
Когда живёшь так, тебе безразличны окружающие люди со своей их завистью и негативной энергетикой, которые ниже тебя по социальному положению. Такие, как я, могут позволить себе престижные институты, например МГИМО. Простой смертный туда вряд ли поступит. И даже если поступит какой-нибудь гений, сразу ощутит огромную пропасть между блатными и собой.
В своё время я уговорила отца отказаться от образования на дому, он разрешил мне посещать закрытую элитную школу. Высоченный забор, камеры видеонаблюдения, куча охраны и точно такие же, как и я, «особенные» дети. Он боялся за меня, потому что я — единственная наследница его миллионов. Отец с особой гордостью говорил: «Мой самый успешный бизнес-проект — мой ребёнок. Тебе все двери открыты. Хочешь, будь певицей, артисткой, а желаешь — помогай мне в бизнесе».
Отец познакомил меня с сыном своего друга-олигарха Мартином. Мы приехали к ним на день рождения, и отец шепнул мне на ушко, чтобы я обратила внимание на сынка. После этого Мартин пару раз мне звонил, приглашал в ресторан и на светские мероприятия. Когда мы с ним где-нибудь прогуливались, обязательно вызывали недоумение и шёпот случайных прохожих. А как иначе: мы идём, взявшись за руки, а следом тащатся три громилы-охранника, два моих и один Мартина. Вот такая у нас была жизнь. Жизнь под охраной.
