Олег подремал немного, затем проснулся, принялся гладить мою грудь, целовать ухо. А я… Я подумала, что нужно смаковать отношения в самом начале, ведь такое больше не повторится. Уже не будет такой страсти, такого желания и такого возбуждения. Эти чувства слишком скоротечны и неуловимы, именно по этой причине я должна испить их до дна. Губы Олега были влажными, тёплыми и бесконечно приятными. На минуту показалось, что я сошла с ума. Мне уже давно не было так хорошо. Лёгкие, как ветерок, поцелуи скользили по моей коже так страстно и нежно, что я не сдержалась и застонала.
— Ты так вкусно пахнешь, — прошептал он мне на ухо.
— Чем? — задыхаясь от нахлынувшего возбуждения, спросила я.
— Лесными ягодами.
— Какими?
— Сладкой малиной.
Я поражалась своим громким стонам, но не могла и не хотела сдерживаться. Похоже, во мне накопилось слишком много различных чувств, которые требовали выхода. Через несколько минут наши тела опять сплелись в мощном оргазме. Мне по-прежнему хотелось его целовать, вбирать в себя и впиваться, словно пиявка, в его губы. Проведя искусанным языком по нёбу, я слегка приподняла голову и засмеялась.
— Ты чего смеёшься? — насторожился Олег.
— Просто мне хорошо и плакать совсем не хочется.
— Я хочу, чтобы ты смеялась всегда…
Глава 18
— А ведь я о тебе ничего и не знаю. Расскажи что-нибудь, — попросила я Олега после того, как наш сексуальный марафон закончился.
— Зачем тебе?
— Рассказывай.
— Я всегда считал, что человек должен быть хозяином своей судьбы. Как бы жестока она к нему ни была, надо делать правильные выводы.
— Чем ты занимался до того, как стал телохранителем?
— Куда меня только не бросало. Бандитствовал. В девяностые бандитствовала вся страна, и выражение «лёгкие деньги» стало всенародным. Воевал в Чечне. Какой период жизни тебя интересует?
— Начни с самого начала.
— Если с самого начала, то я очень близко работал с Маратом, который тогда возглавлял южнопортовую группировку, одну из самых сильных в Москве. Я сумел хорошо зарекомендовать себя в организации и стал бандитом, можно сказать, по призванию, относился к этому делу как к ремеслу. В те непростые годы всеобщая безработица вместе с падением нравов превратили бандитизм в фактически единственную возможность заработать. Я часто вспоминаю советы Марата, он помог мне стать настоящим бойцом. Этот умный и дальновидный человек, великолепный стратег и тактик бандитсткого ремесла, делил мир на две категории: на людей и на сук. «Суки, — говорил он, — всегда возьмут верх, потому что их значительно больше. А люди всегда в меньшинстве. Но на коротком временном промежутке люди за счёт силы и упорства могут подняться над сучьим миром». Только знай: Марат также предупреждал, что бандитская жизнь будет уничтожать меня изнутри, грызть, уродовать. Большие деньги не факт что появятся, а вот чувство постоянного страха будет разрывать мозг. Таким, как я, не нужно беспокоиться о старости, ведь мне не суждено до неё дожить. Я постоянно ждал, что меня могут арестовать в любую минуту, я приобрёл привычку часто оглядываться: хотел убедиться, что никто не идёт следом. Я придумывал различные комбинации, возил сумасшедшие суммы, не брезговал и убийством. — Олег, задумался, помолчал и добавил: — В те времена у меня было много женщин, но настоящей любви не случилось.
— Почему?
— Не до нежных чувств было как-то… Я понимал: пока нахожусь в группировке, буду в достатке до конца своей жизни, вероятно, очень короткой. Если буду жить осторожно, может быть, проживу подольше, но больших бабок не заработаю. Так вот, при вступлении в банду нужно было прийти со своим оружием — так требовал Марат. Где ты его возьмёшь — никому не интересно. От наличия серьёзного ствола, например автомата, зависела твоя финансовая доля в общаке. Я и ещё одна «торпеда» из молодых решили разжиться автоматами в армейской караульной роте, расположенной недалеко от Москвы. Ночью дождались развода караула и напали на постового. Я сзади набросил ему на голову мешок, а мой подельник несколько раз ударил ножом. Взяли автомат Калашникова и патроны. На следующую ночь опробовали автомат на случайном таксисте. Расстреляли его, забрали выручку, самого засунули в багажник, а машину бросили на пустыре. Глупость, конечно, не стоило рисковать из-за копеек. Но это я понял намного позже. Настоящая работа — не там, где много крови, а там, где хороший куш.
Я слушала Олега и поражалась, как легко засасывала бандитская среда молодых парней. Подельник Олега был отчислен из института физкультуры за неуспеваемость. По сути, обычный спортсмен-неудачник, он был нетерпелив, честолюбив, жесток и помешан на деньгах. Однажды по пьяни проболтался, как заработал деньги, и через несколько дней попал в лапы оперативника с Петровки. В результате согласился сотрудничать с милицией, но стукачи долго не живут. Бандиты быстро вычислили его и, накачав до самых бровей водкой, скинули в Москву-реку, привязав к шее пудовую гирю.
После глупых убийств, которые даже денег не принесли, Марат велел Олегу затаиться, законсервировать старые связи, короче, залечь на дно. Олегу повезло. Труп его дружка выловили, а от прикормленных ментов Олег узнал, что дело за неперспективностью закрыли. В сплошном бардаке тех лет, когда милицию покидали лучшие кадры, процветало так называемое «отсиживание на матрасах» — преступные элементы, затаившись на съёмных квартирах на пару месяцев, запросто могли рассчитывать, что их перестанут искать.
В группировке хватало работы: дерзкие налёты, заказные убийства, рэкет, похищение женщин и детей с целью получения выкупа. Но очень скоро всё это стало отходить на второй план, поскольку появилась очень вкусная тема «крышевания» дельцов-махинаторов, которые в экономическом бардаке очень быстро становились долларовыми миллионерами. Эти мошенники, по сути обычные уголовники, пользуясь попустительством властей и ментов, из всего делали деньги. Крышевание различных фирм за определённый процент становилось очень доходным бизнесом. Между группировками шли постоянные разборки из-за сфер влияния.
Бандитские группировки росли как грибы после дождя. Бывшие спортсмены, афганцы, менты и просто крепкие ребята без царя в голове творили беспредел. Работали жёстко и грубо. Заходили в любую фирму или компанию на своей подконтрольной территории и требовали денег. Все платили. А несогласные подвергались жестокой каре. Как и что делать, подсказывал Марат, он схемы наездов брал из кинофильмов и книг, как это ни смешно. Менты в те годы реагировали лишь на половину заявлений потерпевших, остальное просто шло в корзину.
Народные депутаты вплотную подключались к сотрудничеству с такими, как Марат. Известные правозащитники, правда, за хорошие деньги, защищали интересы авторитетной бандитской братвы. Всё это происходило на фоне постоянных разборок с кавказцами, в основном с чеченскими ОПГ. Чеченцы в те годы старались не привлекать к себе внимание правоохранительных органов и уголовных авторитетов Москвы. Им требовалось время, чтобы пристроить как можно больше своих людей в легальные структуры, изучить обстановку, обрасти связями. Для многих стал неожиданностью их реальный подъём в Москве, когда они резко нарушили криминальный баланс в столице и стали «наезжать» на все сферы деятельности. Это задело и южнопортовых. Чечены внаглую диктовали свои условия. Стрелки с их организованными и хорошо вооружёнными боевиками стали постоянным явлением. Совершив очередной кровавый передел, кавказцы скрывались на исторической родине, где достать их было практически невозможно. На смену являлась новая, голодная, как молодые волки, молодёжь, которую никто не знал в лицо. Они вооружались, и начинался новый кровавый беспредел.
