— В таком случае, я тоже дам тебе клятву, Тэлли
Янгблад. До тех пор, пока ты не согласишься помогать нам изо всех сил, ты
никогда не станешь красоткой. — Доктор Кейбл отвернулась. — Можешь
хоть умереть уродкой, мне все равно.
Дверь открылась. На пороге стоял провожатый Тэлли. Видимо,
он ждал за дверью все это время.
Уродина на всю жизнь
Видимо, майндеры были предупреждены о ее возвращении. Все
остальные уродцы ушли на какую-то сверхплановую школьную экскурсию. Но все-таки
майндеры заранее не знали о том, что Тэлли вернется, иначе ее вещи сохранились
бы. Войдя в свою комнату, Тэлли обнаружила, что все ее вещи отправлены на
переработку. Одежда, постельное белье, мебель, заставка на уолл-скрине — все
стандартно-уродское. Похоже, в комнату даже успели кого-то вселить и в спешном
порядке выселить: в холодильнике осталась чужая банка с прохладительным
напитком.
Тэлли плюхнулась на кровать. Она даже плакать не могла —
настолько была подавлена. Она знала, что может разрыдаться и что это может
случиться с ней в самом неподходящем месте в самое неподходящее время. А
теперь, когда разговор с доктором Кейбл остался позади, злость и дерзость
начали отступать и Тэлли просто не за что было ухватиться. Исчезли ее вещи,
исчезло ее будущее, остался только вид из окна.
Она сидела и смотрела, и каждые несколько минут ей
приходилось мысленно напоминать себе о том, что все случилось на самом деле:
жестокие красотки и красавцы, странные постройки в поясе пригородов, страшный
ультиматум доктора Кейбл. Тэлли казалось, что кто-то сыграл с ней жуткую шутку.
Возникла пугающая, дикая новая реальность, заслонившая знакомый и понятный мир.
У Тэлли осталась только небольшая дорожная сумка, с которой
она собралась в больницу. А она даже забыла, что вернулась с этой сумкой в свою
комнату. Тэлли вытащила из сумки кое-что из впопыхах уложенной туда одежды и
наткнулась на записку Шэй.
Она стала читать записку, пытаясь разгадать смысл.
По горкам мчась, через пролом лети, лети стрелой.
Потом найди еще один, но плоский и прямой.
Когда увидишь гребни волн, то к ним ты не спеши,
Когда придется повторить, ошибку соверши.
Ту, что не любишь, выбирай через четыре дня,
Потом ищи среди цветов глаза жуков огня.
Когда найдешь, то с ними ты отправишься в полет.
Нас жди на лысой голове, пока не рассветет.
Тэлли почти ничего не понимала — только какие-то обрывки.
Шэй явно пыталась скрыть настоящее значение слов от любого другого человека,
которому могла попасть в руки эта записка, и упоминала какие-то вещи или места,
понятные только им двоим. Теперь параноидальное настроение подруги стало
понятно Тэлли. Познакомившись с доктором Кейбл, она поняла, почему Дэвид хотел
сохранять свой город — или лагерь — в тайне.
Тэлли неотрывно смотрела на записку и вдруг поняла, что
именно этот клочок бумаги и нужен был от нее доктору Кейбл. Эта женщина сидела
напротив нее в комнате, записка все это время лежала в сумке, и никто не
додумался обыскать Тэлли. Это означало, что Тэлли удалось сдержать клятву,
данную Шэй, и что она обладала кое-чем, позволявшим ей поторговаться.
И еще это означало, что Комиссия по чрезвычайным
обстоятельствам могла допускать ошибки.
Тэлли увидела, как перед обедом вернулись уродцы. Выходя из
школьного аэробуса, они, все как один, вытягивали шеи, пытаясь разглядеть ее в
окне. Несколько ребят стали тыкать пальцами в ее сторону, и Тэлли поспешно
отпрянула от подоконника. Через несколько минут Тэлли услышала в коридоре шаги
уродцев. Проходя мимо ее комнаты, ребята умолкали.
Некоторые сдавленно хихикали — так обычно вели себя
новенькие уродцы, когда старались вести себя тихо.
Что же, они смеялись над ней?
В желудке у Тэлли заурчало, и она только теперь вспомнила,
что не завтракала и даже вчера не ужинала. Не полагалось есть и пить за
шестнадцать часов до операции. Она ужасно проголодалась.
Но она не вышла из комнаты до тех пор, пока не закончился
обед. Она не смогла бы войти в столовую, битком набитую уродцами, которые
наблюдали бы за каждым ее движением и гадали бы, что она такое натворила и
почему до сих пор так и ходит со своим уродским лицом. Когда голод стал
нестерпимым, Тэлли прокралась наверх и вылезла на крышу. Туда выносили остатки
еды для желающих.
В коридоре ее заметили несколько уродцев. Они сбились в
кучку и шарахнулись в сторону, когда Тэлли шла мимо, словно она была заразная.
«Что им наговорили майндеры? — гадала Тэлли. — Что я слишком много
безобразничала? Что операцию мне делать нельзя и я на всю жизнь останусь
уродкой? Или что я — „чрезвычайное обстоятельство“?»
Где бы она ни появилась, ребята отводили взгляды, но
настолько видимой она себя еще никогда не ощущала.
На крыше она обнаружила тарелку, затянутую пластиковой
пленкой, на которой была наклейка с ее именем. Кто-то заметил, что она не
явилась на обед. И конечно, всякий бы понял, что она прячется.
При виде этой одинокой и жалкой тарелки слезы, которые Тэлли
так долго сдерживала, наконец полились из ее глаз. В горле у Тэлли защипало,
будто она проглотила какую-то острую еду. Она поспешила вернуться в свою
комнату и только там дала волю громким и горьким рыданиям.
Оказавшись в комнате, Тэлли с удивлением обнаружила, что
тарелку не забыла. Она стала есть, продолжая плакать, и от слез еда становилась
солонее.
Примерно через час пришли ее родители.
Первой в комнату вбежала Элли, крепко обняла и приподняла
Тэлли. Девочка едва не задохнулась.
— Тэлли, бедная моя крошка!
— Не надо делать ей больно, Элли. У нее был трудный
день.
Но даже без кислорода Тэлли было так хорошо в крепких
материнских объятиях. От Элли всегда исходил правильный запах — так и должна
была пахнуть мама, а прижимаясь к ней, Тэлли всегда чувствовала себя ребенком.
Прошла, наверное, целая минута, прежде чем Элл и разжала руки, но Тэлли все
равно показалось, что мать отстранилась от нее слишком быстро. Она отступила на
шаг, надеясь, что сумеет не расплакаться. Она жалобно смотрела на родителей,
гадая, о чем они думают. Себе самой она казалась законченной неудачницей.
— Я не знала, что вы придете, — промямлила она.
— Как мы могли не прийти? — сказала Элл и.
Сол покачал головой.
— Никогда не слышал ни о чем подобном. Глупость какая-то.
И мы во всем разберемся, не сомневайся!
У Тэлли словно гора с плеч упала. Наконец хоть кто-то встал
на ее сторону. Глаза ее отца, красавца средних лет, искрились спокойствием и
уверенностью. Да, можно было не сомневаться: он обязательно все выяснит, во
всем разберется.
