Дарья даже не удостоила его взглядом и уверенно, постукивая каблучками по мраморным ступеням, заторопилась наверх. Макей невольно посмотрел ей вслед. Жаль, что длинное платье скрывает красивые ноги, посмотреть есть на что.
А черт с ней!..
Он достал портсигар, вытянул из него папиросу и щелкнул зажигалкой. Весело брызнул вверх язык пламени, охотно лизнув папиросную бумагу. Затяжка получилась глубокой. Дым проник глубоко внутрь, наполняя грудь теплом.
Где-то на верхних этажах раздался испуганный женский вскрик, и кто-то сдавленно запросил помощи.
Это была Дарья!
Преодолевая сразу по несколько ступенек, жиган ринулся наверх. На лестничной площадке, опершись локтями о каменные перила, молчаливо созерцал мозаичный пол плотный мужчина в темном костюме. Наверняка один из тех, что явились в гостиницу для плотского удовольствия. Его следовало обойти, но это значит — потерять несколько секунд драгоценного времени. Макей запоздало вспомнил, что забыл вытащить наган, и теперь он напоминал о себе ритмичными ударами в бок.
Макей сунул руку в карман, чтобы извлечь его, но человек, стоящий у перил лестницы, неожиданно распрямился. Жигану потребовалась всего лишь сотая доля секунды, чтобы рассмотреть его лицо. Особенно выделялся его высокий лоб и близко посаженные глаза, колюче взглянувшие на Макея. Так может смотреть только профессиональный убийца, шлифующий свое мастерство на каждой новой жертве. В руке мужчины сверкнул кастет. У Макея создалось полное ощущение того, что лестница, изловчившись, лихо подпрыгнула и ударила его по лбу.
* * *
Макей не без труда разлепил глаза. В голове стоял невыносимый звон, она горела так, словно находилась в доменной печи. Перед глазами плыл красный туман. «Кровь», — сообразил Макей. Ад должен быть именно таким — невыносимым и болезненным. Правда, не хватает котла с кипящей смолой да парочки чумазых чертей. Но это все детали… А может, они где-то вблизи?
Откуда-то сверху раздалось довольное кряканье — а вот и бесы! Но в ту же секунду прозвучал вполне человеческий голос:
— А ты говорил, убил. — В тихом голосе звучала нешуточная обида. Похоже, что и у чертей встречаются человеческие качества. Красная пелена понемногу размылась, и Макей увидел говорившего. — Я такую штуку не однажды проделывал. Чего зазря человека-то губить. Глядишь, еще детишек нарожает, жизни порадуется. На лбу-то кость потолще, вот сюда и надо бить. А ежели малость ниже ударил да в переносицу угодил, тогда кранты! — объяснял тот самый мужчина, который встретился Макею на лестнице. — Проверено. Кость-то, она ломается, обломки в мозг идут. А лоб то, что надо, все выдюжит, — с видом знатока заключил громила.
Макей повернул голову. Рядом с громилой, нахохлившись, сидел Петя Кроха.
— А не помрет? — серьезно засомневался уркаган.
— Поживет еще, — убеждал его громила. — Молодой еще, кость не трухлявая.
— Взгляд-то осмысленный стал! — искренне порадовался Петя Кроха. — Соображает.
Макей осмотрелся. Меблированные комнаты, приходилось в таких бывать. Помнится, две недели назад гулял в таких с двумя подельниками, взяв крупную кассу. На следующий день голова от выпитого болела не меньше, чем сейчас.
Макей пошевелил руками, не связан. Но боль, вспыхнувшая в голове, мгновенно распространилась по всему телу. Нечего было и думать о сопротивлении: громила предупреждающе поиграл рукой, его пальцы были вдеты в массивный свинцовый кастет — двинет еще разок по лбу, пожалуй, копыта откинешь наверняка.
— Что надо? — слегка шевельнулся Макей. Голос его прозвучал негромко, но был тверд.
— Что же это мы как-то не по-людски живем? — жалостливым тоном заговорил Петя Кроха. — Вроде бы одним делом занимаемся. Друг дружке помогать должны. В нынешнее-то время без поддержки ой как трудно! — покачал головой старый уркаган. — Вот ты посмотри, Макей, на нэпманов, они все друг за дружку вот так держатся! — правая ладонь уркагана крепко сжалась в кулак Пальцы у него были не по-стариковски крепкими, поросшими курчавым волосом. — А мы что? Вместо того чтобы вместе держаться, друг дружку режем. Вон сколько урок да жиганов в лагерях погибло, и не сосчитать! Сколько мы раз говорили жиганам, встретиться надо, обсудить. А они нас, уркачей, за черную кость держат, нос в сторону воротят. А обсудить есть что, — голос Пети Крохи сделался тише, но в нем послышались угрожающие нотки. — Ты сейчас поднимайся и топай к Кирьяну… Знаю, знаю, он в Москве, меня не проведешь. Скажешь ему, что урки встретиться с ним хотят, правилка его ждет. А его девочка… пусть не беспокоится, с ней ничего не случится, если он сам того не желает. — Кроха показал взглядом в соседнюю комнату и сказал: — Она сейчас там, на диване сидит и пряники тульские жует… с чаем. Ну, так ты идешь? Или тебе помочь подняться? — и вновь в его голосе прозвучала неприкрытая угроза.
Макей поднялся не сразу. Сначала он встал на четвереньки. Постоял немного, привыкая, после чего, хватаясь за стену, поднялся.
Уркачи наблюдали за ним с интересом. Точно так смотрит кошка на замученную мышь, соображая, стоит ли с ней играть дальше или пора уже придавить лапой.
А когда Макей поднялся в рост, громила по-щенячьи радостно завопил:
— Гляди-ка ты, встал! Ну, молодец, поднялся. А ты говорил, убил! Не впервой, я знаю, куда бить! — возбужденно размахивал он кастетом. — Надо точно посередине, так оно вернее будет.
* * *
Лицо Кирьяна все более покрывалось бледностью. А когда Макей наконец замолчал, он некоторое время сидел неподвижно, разглядывая наколку на кисти — полукруг солнца с расходящимися лучами, затем устало спросил:
— У тебя все?
— Все, Кирьян, — неуверенно отвечал Макей и, потрогав кровоподтек на лбу, добавил: — Не знаю, как сам уцелел, едва без мозгов не остался.
Получилось неубедительно — подвела улыбка, короткая и одновременно виноватая.
На столе лежал мощный, шестизарядный револьвер, красивая игрушка с удлиненным стволом. Кирьян очень гордился этим приобретением и рассказывал, что это подарок одного знаменитого марвихера. Но лишь немногие могли знать настоящую историю этого оружия — револьвер достался ему в качестве трофея в одной из перестрелок. По большому счету, в стычке не было ничего зазорного, но беда состояла в том, что пальба происходила между своими — жиганами. И, кроме револьвера, Кирьян Курахин получил еще и пару килограммов золотых монет.
Стопарь в чистом виде!
Взгляды всех присутствующих, а здесь собралось несколько жиганов, обратились на револьвер. Красивая вещица, с хромированной рукоятью, на которой была прикреплена небольшая пластинка с короткой английской надписью, чуть ниже вились замысловатые вензеля. Очевидно, пожелания владельцу стрелять без промаха. Если бы оружие умело говорить, то наверняка поведало бы немало занимательных историй. Но самое большее, на что оно было способно, так это на короткие диалоги.
Рука Кирьяна находилась совсем рядышком с револьвером, вот шевельнет сейчас пальцами, и рукоять окажется в руке. Этим фокусом Кирьян владел отменно, Макей знал об этом лучше, чем кто-либо. Тут же лежала колода карт. Будто две судьбы: выбрал одну — и шагай по ней не таясь.
