Господин Вердеборг — он же щипач экстра-класса по кличке Валет — просто не поверил своим глазам. Перед ним была Катя Елагина. «Черт! Этого не может быть», — подумал он. Валет попросил еще раз показать ее фото, предъявить другие снимки, увеличить изображение. «Всякое в жизни бывает… Надо проверить», — в мыслях сказал себе Валет.
— Вы сделали свой выбор? — поинтересовалась распорядительница.
— Да, — Валет уверенно указал на Катьку.
— Надеюсь, как написано в рекламке, у вас не ведется видеонаблюдение в номерах.
— Не беспокойтесь, — поспешила развеять опасения карманника распорядительница. — Если бы здесь велось видеонаблюдение и об этом узнали за стенами этого здания, мы бы лишились всех клиентов.
— А противоинсектные приборы работают?
— Конечно. Впрочем, окна в этом доме не открываются, работает климат-контроль. Вы сами можете себе отрегулировать температуру в номере.
— Отлично, — натянуто улыбнулся Валет. — Это мне подходит.
— В таком случае прошу сюда… Номер тридцать девять. Лифт справа, — вежливо посоветовала женщина.
— Я пешком, так полезней, — ответил карманник.
— Собьете дыхание, участится пульс, и сеанс не будет таким уже приятным.
— Вы мне, пожалуйста, под руку не говорите, — недовольно проговорил «клиент».
— Извините, — спохватилась распорядительница.
Через некоторое время Валет очутился в покоях с красными тканевыми шпалерами, с огромной кроватью-сексодромом посередине. На ней с отрешенным видом сидела Катька в блестящем бюстгальтере, красных сетчатых чулках и короткой юбке.
Она нажала кнопку на лежащем на пуфике пульте, заиграла музыка. Катька начала извиваться и, заломив за спину руки, расстегивать крючки на бюстгальтере.
— Погоди, — по-русски сказал Валет.
Катька сфокусировала взгляд на «клиенте» и бросилась в угол комнаты.
— Не смотри! — крикнула она.
Катька заплакала, содрогаясь всем телом:
— Не подходи!
Валет не знал, что и делать, он хотел как-то успокоить девушку, но растерялся.
— Они изнасиловали меня… — вдруг сквозь всхлипы начала говорить Катька. — Мы просили еды, просили пить. Нам бросили урны и заржали — пейте, что сюда сами нальете. Первыми сдались подсадные курвы. Они всех остальных подбивали не рыпаться и сдаваться. Потом сдались самые слабые духом и телом — такие, как Галка-Афелия, Виолетка, Наташка. А мы с Анжелкой держались до последнего. Пили свою… — Катька заревела.
Потом чуть успокоилась и продолжила сбивчиво рассказывать:
— Без воды долго не можешь сопротивляться. А если после того как подписала бумагу, заупрямишься, то бьют. Нас по лицу не били только потому, что боялись испортить товарный вид. Били в живот, говорили — отобьем все, чтобы не было неожиданностей. Вдруг презерватив порвется… С каждой, кто сдался и согласился работать, беседовал врач — он же и гинеколог, и венеролог, и психолог, и, главное, он все о нас знал! Всю подноготную!
— Знаю, — сказал Валет… — Я все знаю.
— Валентин, вытащи меня отсюда… — Катька вся в слезах со щенячьим выражением на лице посмотрела на своего «клиента».
— Я постараюсь… — Валету стало не по себе от ее взгляда. — Мне нужна твоя помощь.
— Моя помощь? — чуть оживилась Катька.
— Да. Я ищу девушку. Элеонору.
— Элеонору?! Мироневскую? — изменилась в лице Елагина.
— Да.
— Эту суку! — с огромной ненавистью воскликнула Катька.
— Почему «суку»?! — возмутился Валет.
— Она обманула девчонок, наговорила с три короба — мол, в Турции не жизнь, а малина. Они клюнули…
— Ее тоже подставили! — прервал ее тираду карманник.
— Подставили? Не верю! — замотала головой Катька. — Никогда не поверю!
— А ты поверь. Я же верю в то, что тебя заставили работать, а не ты сама сюда приехала за бабками. Хотя я же видел, какая ты была…
— Что? Какая я была? Какая? — Катька вскочила. — Я была свободная, хочу — пью, хочу — не пью. Кто мне будет указывать? Это менты поганые на меня уголовку завели. А я ничего не сделала, в дупель была, ничего не помню. Но этого бомжа я не могла зарезать! Не могла, я себя знаю… Они нож мне в руку вложили, падлы. И все равно, лучше бы я на зоне отсидела! Дура я! Дура набитая!
— Тихо, тихо, — Валет постарался успокоить ее. — Поможешь мне, я постараюсь помочь тебе. — Он налил в стакан минералки из пластиковой бутылки, что стояла на тумбочке у изголовья кровати, дал Катьке глотнуть.
— Обещай мне, Валетик, что ты сделаешь все что сможешь. У меня и у девчонок одна надежда — на тебя. Обещай. — Катька кинулась в ноги карманнику.
— Обещаю, — твердо сказал вор-карманник. — Вставай. Садись, — постарался Валет успокоить девушку. — Давай поговорим об Элеоноре.
— Она в Турции на встречу с нами так и не явилась, — начала рассказывать Катька. — Сообщили, что у нее какие-то важные дела. Однако девчонки ее видели. Она живет на вилле недалеко от водопада, у «финансиста» этого, гадюшника. Живет она припеваючи. Девчонок возили на виллу обслуживать каких-то важных клиентов. Их заперли в спальни, но им удалось подсмотреть, как твоя Элеонора жрала за столом с этими уродами, мило беседовала и морду воротила, когда на нее турки смотрели.
— Не смей так о ней говорить… Она тоже пленница и в любой момент может оказаться здесь.
— И поделом, — врывалось у Катьки.
— Что ты сказала?! — Валет в бешенстве схватил Катьку за руку.
— Извини… — тихо произнесла Елагина. — Я еще не до конца поверила, что она не виновата.
Валет отпустил Катькину руку:
— Ладно, проехали. Как зовут финансиста?
— Кылыр, Кызыл… Не помню… Он был на встрече «знакомств», отмечал себе самых красивых.
— А где точно та вилла находится, ты не знаешь? — спросил карманник.
— Нет. Но тебе надо поторопиться. Потому что девчонки точат заколки. У них план — выбежать из спальни и всадить Элеоноре в ухо. И так, чтобы насмерть!
— Надеюсь, ты так не сделаешь, — без обиняков проговорил Валет.
— А меня на виллу не возьмут. Я не такая красивая.
— Мне пора, — Валет поднялся. — Скажи девчонкам, чтобы они не делали этого.
— Они вряд ли мне поверят.
— Скажи так, чтобы поверили, ведь ты держалась до последнего! А это многое значит в глазах других.
— Хорошо. Но помни — ты мне обещал, Валетик.
— Обещал, — повторил карманник. — И ты никому ни слова. Ни туркам, ни девчонкам.
— Да что ты, Валетик.
— А чтобы Элеонору девчонки не убили, — сказал Валентин, — скажи им, что ты подслушала разговор: мол, Мироневская задолжала кругленькую сумму и ее тоже в скором времени сдадут в бордель, пусть теперь попробует на собственной шкуре, что это такое.
