— Я… да зачем же… я могу денег заплатить… а Лука же, он…
— Что тебе Лука велел? — грозно спросил второй.
— Передать…
— Что передать? — почти уже ласково спросил Макаров, видя, что подследственный перепуган и готов наплевать и на Луку, и на всех остальных, лишь бы побыстрее выйти на волю и избавиться от этого ужаса.
— Он велел на воле найти одного его дружка, которого зовут…
Лука лежал и смотрел, как открывается дверь камеры. Шкет, паскуда, даже не поглядел на него, юркнул на пол за своими вещами и был таков. Боится! «Ну, если он не выполнит то, что я ему велел, — со злостью подумал Лука, — я его все равно достану. Через год, через пять, а достану».
В тревожных мыслях пролетели остатки дня. Потом наступило время ужина. Лука встал с другими обитателями камеры в очередь к окошку в двери. На откинутую крышку люка с грохотом ставили металлические тарелки и кружки. Лука с раздражением ждал, когда наконец за дверью контролер поставит его кружку с теплым противным чаем. Чего-то он там замешкался, зараза.
Потом Лука молча ел, не чувствуя вкуса пищи, молча выпил чай и так же молча, когда прозвучала команда, поставил на откинувшийся люк посуду. Наступила ночь, но сон не шел. Зато пришли какие-то странные ощущения. Начинала кружиться голова. Так бывает, когда перепьешь, а потом ложишься и закрываешь глаза. А затем внутри, в районе груди, вдруг стало неметь, как будто наполняться воздухом. Лука испугался, уперся руками в постель, но руки оказались непослушными и только шарили по серой простыне. Он хотел закричать, но смог только еле слышно просипеть. Животный страх сковал все тело. А потом в глазах все поплыло, даже тусклая лампочка над дверью. И сердце стало биться все медленнее и медленнее. И даже как будто пропускать отдельные удары. А тело будто куда-то проваливалось, в какую-то вязкую темноту, и чьи-то ледяные пальцы уже хватали Луку за ноги, за руки, а одна поползла по телу и сжала сердце.
О том, что один из подследственных ночью умер, в камере следственного изолятора узнали только утром во время подъема.
Никон и Ворона в спортивных трусах и дорогих кроссовках вышли на асфальтированную дорожку Парка Победы. Они потрясли конечностями, попрыгали в боксерских стойках и неторопливо побежали по аллее. Пробежка по утрам — дело святое! Каждый, кто серьезно качается в спортзалах, знает, что от железа мышцы не только увеличиваются в объеме, но и теряют эластичность. Если взялся за улучшение рельефа фигуры, то помни, что кроме тренажеров, гантелей и штанг ты должен с такой же периодичностью заниматься бегом, отрабатывать гимнастические приемы, а лучше бы заняться еще и карате.
По выражению лиц обоих «спортсменов» было видно, что они собой весьма довольны. А еще больше они довольны, что на них таращатся девушки и молодые женщины, которые встречаются по пути. А как же! Молоды, красивы, накачаны, олицетворяют собой здоровый образ жизни. Никон с Вороной даже внешне были похожи, как братья. Правда, кто был знаком с парнями поближе, те знали, что Никон прямолинеен, даже в чем-то справедлив. Во всем ценил порядок. А Ворон, наоборот, слыл человеком увлекающимся, его легко было уговорить, соблазнить посулами, втянуть в авантюру.
Красный мотоцикл с обилием хромированного железа выскочил на пешеходную зону и остановился. Мотоциклист в глухом шлеме с затемненным стеклом покручивал ручку газа, заставляя урчать своего железного зверя, а сам крутил головой вдоль аллей парка. Наконец он увидел вдали фигуры двоих бегунов. Взревел мощный мотор, и мотоцикл рванул с места прямо по аллее. Несколько женщин с истошным криком бросились к своим детям, которые катались на велосипедиках возле лавок. Разноголосицей пискнула и брызнула в разные стороны стайка девчонок.
Мотоцикл затормозил с визгом резины около Никона и Вороны, которые давно уже остановились и ждали.
— Ты чего воздух портишь? — театрально скривил лицо Никон. — Не видишь, что люди спортом занимаются?
— Кончайте заниматься, спортсмены, — подняв стекло шлема, сказал мотоциклист. — Балу сказал всем собраться у него в шесть вечера. Базар есть.
— Че за базар? — продолжая подпрыгивать на месте и крутить шеей, спросил Ворон.
— По поводу того дела, — мотоциклист кивнул куда-то назад. — В общем, некоторый стрем начинается, пацаны. Волыны с собой захватите, не помешает.
«Спортсмены» хотели еще чего-то спросить, но мотоциклист опустил стекло, чиркнул большим пальцем в районе собственного горла, добавляя знаком, что разговор предстоит очень важный, и на ревущем мотоцикле унесся вперед.
— Что за ерунда? — недовольно произнес в пространство Никон. — Весь режим ломает.
— А может, не поедем…
— Ну да! Балу тебя в землю вобьет! Да и перед пацанами хреново будем выглядеть. Вместе на мокрое пошли, бабло за это получили. Чего теперь менжеваться? Теперь мы, как все, этим делом повязаны. Давай, погнали назад. Мне еще надо успеть для матери в аптеку забежать.
Никон мельком глянул на часы и затрусил в обратную сторону, туда, где виднелись стеклянные фасады нового спорткомплекса. Ворон нахмурился, но побежал следом. Он-то прекрасно знал, о чем будет базар у Балу на даче.
К шести часам вечера к забору из красного облицовочного кирпича стали одна за другой подъезжать машины. «Двенадцатые», «БМВ» 80-х годов, новые «Форды», «Рено». Братва собиралась, выпендриваясь друг перед другом новыми спойлерами, аэрографией на капоте, хромированными литыми дисками. Казалось, никто особенно не торопился. Все были в своем кругу, в привычной среде. Здесь все имело значение, если оно круче, если больше понтов.
Небритый тощий мужик в майке и с удочками, привязанными к велосипеду, испуганно съехал с тропы и постарался обойти кодлу стороной. Заглядевшись на парней, он чуть не наехал передним колесом на еще одного, выходящего из-за деревьев и застегивающего ширинку на джинсах.
— Ты, чухан! Куда прешь, урод? Не видишь?
Мужику отвесили пендаля, и он грохнулся через велосипед на землю. Около машин раздался хохот зрителей. Тот, что вышел из леса, с самодовольным видом выпятил грудь.
— Устроили бомжатник рядом с домом приличного человека, — с усмешкой заявил он. — Пройти нельзя!
Постепенно все втянулись во двор, где дымил большой мангал, а рядом на цепях висела овальная тарелка-барбекю. От жарившегося мяса исходил аппетитный дух. Галдеж усилился, когда из привезенных сумок и пакетов стали выставлять банки и бутылки пива.
Разговор крутился вокруг ежедневных, не очень интересных событий. Кочетковский район примыкал с одной стороны к Ставрополью, а с другой — к Романовскому району своего края. Кто-то начал рассказывать, как в Ставрополье назначили нового начальника ГИБДД. И как рядовые инспектора боялись первое время брать «на лапу». А потом, тут рассказчик заржал, начальство наехало на подчиненных по полной! Прошел почти месяц, а они ему бабки не несут и не несут. И он всех наказал! И потребовал, чтобы в следующем месяце вдвое больше принесли. И тариф установил. Один знакомый командир роты ДПС почесал в затылке да и придумал. Он стал каждую неделю собирать со своих подчиненных то на канцтовары, то на оргтехнику, то на день рождения командиру батальона, а потом начальнику РУВД. Кто-то на него капнул. Начальство подсчитало, и получилось, что командир роты в месяц поимел больше какого-то полковника. И его сняли. Теперь стоит бедолага за городом с палкой и дальнобойщиков трясет.
