— Туда ему и дорога, — сказал Остапенко. — Ладно, будем считать, что этот вопрос мы закрыли. Осталась, Сергей Сергеевич, твоя протеже — Садовская.
— Да-а? — вскинув брови, весело произнес подполковник и уставился на Кадашкина. — Вон даже как? И что, хороша собой дамочка?
— Михаил Иванович изволят шутить, — напряженным голосом сказал Кадашкин. — Я всегда подбираю специалистов на работу в наш легальный бизнес. Там все ведущие и главные специалисты — мои ставленники. А с Садовской у нас одна-единственная проблема — она могла быть свидетельницей смерти Белозерцева.
— Во-первых, не смерти, а убийства, — поправил Жондарев, продолжая улыбаться. — Извините, предпочитаю точность формулировок. А во-вторых, не могла быть, а именно была свидетельницей убийства. Что бы вы там ни говорили, а она была в машине Белозерцева, провела с ним вечер, и он не для своего удовольствия поперся поздно вечером на строительство коттеджа. Он туда ее повез, показывать, хвалиться.
— Он мог высадить ее около дома и поехать по пьянке разбираться со сторожем. Ведь сторож выпивал на службе, так? — не унимался Кадашкин.
— Мог, — легко согласился подполковник. — Только вы, Сергей Сергеевич, забываете, в каком ведомстве я служу. Я ведь обладаю полной информацией с места преступления. Даже большей, чем следователи прокуратуры, потому что эту информацию я отфильтровал. Следы ее каблучков на земле мои люди нашли. И ведут они прямо со стройплощадки за ближайшие кусты. Кроме того, в лаборатории провели анализ слюны с фильтров окурков ее сигарет. Они оказались в пепельнице машины Белозерцева. А еще в машине на заднем сиденье осталась шикарная роза. Кто-то укололся об один из шипов. След крови мы тоже сравнили, и кровь эта ее.
— Ладно, хватит друг перед другом рисоваться, — остановил споры Остапенко. — Садовская уже за пределами района?
— Я думаю, она еще в Романовском, — ответил подполковник, — на нее на полном серьезе разосланы ориентировки. Водой, железной дорогой ей не уйти. Там полицейские патрули. На попутках или другой машиной ей тоже не выбраться, потому что сотрудники ДПС оповещены. Уверен, она где-то в городе у знакомых прячется. И розыск — просто дело времени. Отработаем все хоть самые незначительные связи и возьмем ее.
— Вот времени у нас как раз и нет, — проворчал Остапенко. — Напрягай там своих, гоняй их как следует, но в ближайшие дни Садовскую надо найти.
— А почему вы так надеетесь на полицейские патрули и ДПС? — усмехнулся Кадашкин, рассматривая облачко в небе. — Можно изменить внешность, переодеться. Женщины горазды это делать, и ваши патрульные прохлопают ушами. И на ДПС я бы не особенно рассчитывал. Они что, каждую машину останавливают? Во все подряд багажники заглядывают? Пригнулась в кабине «КамАЗа» перед постом, и весь разговор. Да хоть в багажнике «Жигулей» пять минут полежит, пока пост проедут. А у «Рено Логан» в багажнике четверых можно провезти.
— Вы забыли о ребенке, — напомнил Жондарев, терпеливо выслушавший юриста. — Ребенок — основная примета.
— Да оставит она ребенка у кого-нибудь! Вот проблема!
— Проблема, — возразил подполковник. — И еще какая. Во-первых, я могу с трудом представить мать, которая в этой ситуации оставит где-то свое четырехлетнее дитя. Могу, конечно, но это публика специфическая: алкаши, шизофреники. А во-вторых, на ребенка ориентирован весь личный состав и в городе. Заметить, что в какой-то семье появился маленький мальчик, у какой-то одинокой женщины или бабушки, довольно легко. Это не чемодан, ребенка кормить надо, а это иная, чем у взрослых, пища, его надо выводить на свежий воздух.
— И как вы это заметите?
— А на что участковые? Это и называется у нас профилактикой, работой с населением. Участковые давно уже прошли по своим участкам, побеседовали с кем надо. Они ведь знают словоохотливых, знают старушек, которые постоянно сидят у подъездов и все про всех замечают. У нас, Сергей Сергеевич, масса любопытных людей, людей, которые все за всеми замечают, людей завистливых, людей, всех подозревающих во всех смертных грехах. Надо их просто знать и с ними постоянно работать. А вы думаете, что у нас нет своих технологий?
— Третий рейх, — покачал головой Кадашкин.
— В смысле? — не понял Жондарев.
— Система тотального доносительства внутри страны.
— Ну, до этого еще далеко, — рассмеялся подполковник. — Хотя и хотелось бы. Скорее нас большинство населения не любит. И разговаривают с нами неохотно. Надо хорошо понимать, у кого и как можно получить абсолютно добровольно информацию.
Остапенко смотрел на этот спор и начинал тихо беситься. С одной стороны, это его ближайшие помощники, вскормленные, поднятые из низов, лично преданные и хорошо оплачиваемые. И весь этот спектакль, который они сейчас разыгрывали, был для того, чтобы показать шефу, кто умнее, кто дальновиднее и в конечном итоге кто для него ценнее.
То, что наступит такой момент, когда его помощники начнут играть в «великих», Остапенко понимал. И понимал, что это приведет к неизбежной грызне внутри клана, подсиживанию. И сразу эффективность работы упадет, сразу львиная часть энергии каждого из них будет направлена не на текущую работу, не на реализацию новых планов, а на борьбу друг с другом. И это означало, что ему рано или поздно придется перестраивать работу. Помощников придется разводить так, чтобы их деятельность не соприкасалась и они не пересекались. Сделать это можно лишь одним путем — взвалить на себя часть той работы, на которой граничат контакты помощников. Это очень сложно, физически сложно. Значит, нужно выдвигать еще одного высокооплачиваемого помощника. И дело не в деньгах, которые придется терять. Возможно, даже наверняка, новый человек принесет новую свежую струю, новые проекты, а значит, и новый источник или взлет доходов.
Но всякая палка имеет два конца. Новый человек — это новый посвященный в дела их криминального холдинга. Конечно, выдвигать нового помощника придется из среды тех, кто уже во что-то посвящен, в каком-то объеме уже в курсе дела. Но посвящать его придется в большее, а это опасно.
— Хватит! — резко сказал Остапенко. — Сцепились, как шавки. Ты своим делом занимаешься, ты — своим. Чего в чужие дела лезете, когда вас не просят? Давай, Жондарев, отправляйся! Без Садовской чтобы я тебя не видел.
Подполковник стал пунцовым, но оскорбление снес. Он встал, сухо попрощался и двинулся к воротам, где стояла его машина. Остапенко заметил, с каким торжеством смотрит вслед полицейскому Кадашкин. Этого тоже придется осадить.
— Я тебя назначал заместителем по всем вопросам? — вперил шеф свой взгляд в лицо юриста. — Наглеешь! У тебя за последнее время столько косяков, что пора бы задуматься о том, чем ты на самом деле занимаешься.
— Каких таких уж больно страшных косяков? — попытался возразить солидным тоном Кадашкин.
— Прикуси язык! — заорал Остапенко. — Ты до чего дела довел, юрист хренов? У тебя заговор созрел под крылышком! Твой Рома Белый руку на хозяина поднял. Он чуть все дела не завалил! Вместе со мной. Это, по-твоему, работа? На Сицилии в свое время за такую работу в тазик ставили и бетоном ноги заливали.
