Следующей в списке людей, которых следовало допросить, у Пугачева стояла Оксана Селиванова. Местная девушка, работавшая в доме Борисовых поварихой. То, что бизнесмен, судя по всему, с удовольствием давал работу своим односельчанам, Пугачев уже понял. Понял он и то, что Борисова все его окружение побаивалось, но любило. Придирчив был, это точно. Однако если человек работал добросовестно, с полной самоотдачей, то средств на его поощрение Борисов не жалел. Очень силен был командный дух, который смог поднять прирожденный лидер. Но вот нашелся кто-то, решивший все это сломать. Или под себя подмять, или конкурента раздавить.
Пугачев опять с раздражением попытался отогнать от себя мысли, которые не имели для него никакого значения. Начальство дало понять вполне определенно — дело пополнить всеми необходимыми составляющими, оформить в соответствии с существующими требованиями и ни о чем не беспокоиться. А он сидит тут и гипотезы строит!
Оксана была коренной и типичной казачкой. На вопросы отвечала бойко, эмоционально и все пыталась допытаться у самого следователя о том, кто же это посмел такое совершить, какие у него-то мысли на этот счет есть в голове.
— Слышала ли ты в доме разговоры, ну, скажем, с женой, по телефону, из которых поняла бы, что Борисову кто-то угрожал, что у него появились какие-то неразрешимые проблемы? — Пугачев специально ставил вопросы в такой форме, чтобы поменьше писать. Любой обыватель при такой постановке, когда фактически каждый вопрос содержит два или три других, запутается, пропустит что-то важное, включая и сам вопрос.
— Да и не говорил он в доме никогда о делах! — горячо заверила следователя Оксана и тут же, наклонившись к столу, спросила: — А что, Андрея Ивановича кто-то ограбить хотел, да?
— Пока следствием ничего еще не установлено, — попытался Пугачев отделаться дежурной фразой.
— Да чего устанавливать, когда половина станицы говорит, что это «черепановские»! Они тут себя хозяевами чувствуют, им все нипочем. Они чужих-то и не пустят. Ясное дело, что Андрей Иванович с ними чего-то не поделил.
— Вы это бросьте, Селиванова, — перешел Пугачев на официальный тон. — Не надо домыслами заниматься и слухи распускать. Следствие разберется.
— Да уж, разберется, — ехидно бросила Оксана. — Много это ваше следствие разобралось!
Пугачева эта сказанная без всякого умысла фраза кольнула в самое сердце. Ведь девка-то сгоряча брякнула, просто из жалости к погибшему хозяину. И что же это я такой чувствительный стал? В самом деле старею, что ли?
Роман Белозерцев лежал, блаженно раскинувшись на подушках своей новой роскошной двуспальной кровати. Сегодняшним поводом для того, чтобы затащить Наташку в постель, была именно эта кровать, которую он ее привез посмотреть. Высокая спинка из натурального дерева, тонкая резьба в викторианском стиле. Роман отвалил за это чудо тридцать восемь тысяч и ждал выполнения заказа почти два месяца.
Вообще-то это была игра, он понимал, но менять ничего не хотел. Игра его устраивала, она добавляла остроты ощущений, новизны, каждый секс был как в первый раз. Когда Наталья Садовская появилась у Романа в офисе в качестве начальника коммерческого отдела, он сразу задался целью уложить ее в постель. Эта молодая двадцатичетырехлетняя женщина стала его сразу возбуждать. Упругое тело, затянутое в деловой костюм, пара расстегнутых пуговиц блузки, стройные, чуть полноватые в бедрах ноги в блестящих колготках. Когда она сидела, от ее бедер, наполовину прикрытых юбкой, Роман не мог оторвать взгляда. А уж если она сидела, а он стоял, то нежная кожа ее грудей, которые виднелись в вырезе блузки, сводила его с ума так, что перехватывало горло.
И тем не менее впервые у них это случилось едва ли не год спустя после ее прихода на работу в фирму Белозерцева. Что-то такое было в Наталье Васильевне Садовской, что не позволяло сразу зажимать ее в кабинете или тискать во время медленного танца по пьянке на корпоративной вечеринке. Как-то в чисто мужском разговоре Роман охарактеризовал ее просто — она не девка, она баба еще та. В его понимании таких не хватают, а потом выгоняют, если они сопротивляются. Таких обхаживают и добиваются.
И он стал обхаживать Наталью, оказывать знаки внимания, демонстрировать свое особое отношение. Сначала он сделал ее своим заместителем по коммерческим вопросам. И даже обрадовался тому, что появилась у него такая возможность. Она оказалась толковым специалистом, хорошим организатором. Быстро разобралась в проблемах его бизнеса и взвалила на себя львиную долю его работы.
А потом это случилось впервые. Новогодний корпоративный праздник, танцы, конкурсы, обилие шампанского. Затем Роман предложил Наташе подбросить ее до дома на машине, зашел на чашку вечернего чая. С удивлением и радостью узнал, что у Натальи Васильевны есть четырехлетний сын и что сейчас он ночует у бабушки. А потом Роман не выдержал. Он привлек ее к себе так, как это делал во время танца там, в арендованном кафе. Но только теперь его руки были смелее, губы сразу впились в ее шею.
Роман прижал девушку к себе, чувствуя всем телом ее тело. Ему было уже мало прижимать ее за талию, гладить спину, его пятерня спустилась ниже, провела по упругой ягодице и сжала ее с силой и страстью. Наталья охнула и обмякла. Он тут же одурел, поняв, что она возбуждается, и со стоном принялся елозить мокрыми губами по ее шее и груди. Девушка тоже стонала и упиралась ладошками в его плечи. То отталкивая его, то привлекая к себе, Наталья горячо шептала ту чушь, которая вместо того, чтобы останавливать мужчину, наоборот, будила в нем животные инстинкты.
— Что вы делаете… не надо, прошу вас… перестаньте, я же с ума схожу… о, какие у вас руки… жадные… перестаньте, что вы… как мы завтра будем в глаза друг другу глядеть…
В попытке расстегнуть ее блузку Роман оторвал две пуговицы. Он буквально содрал с нее жакет и зарылся лицом в нежные груди. Руки уже не слушались ни его, ни ее. Они уже тискали и мяли ее тело под блузкой, проникли под ее юбку, стаскивали вниз колготки. И тут же на кухонном столе он ею и овладел в первый раз.
И все закончилось очень странно. Она и не рассердилась, и не кинулась ему на шею, как это обычно делают женщины после первой близости. Наталья все повернула так, как будто случился досадный казус, о котором лучше не вспоминать. И Роман послушно ушел, что было не в его обыкновении. И следующий рабочий день он начал с того, что вызвал к себе Садовскую, запер дверь и кинулся с объятиями и поцелуями. И был ошарашен тем, что она смутилась, стала сопротивляться, почти подняла шум. Роман так и не понял, помнит ли Наталья, что было вчера после корпоратива, сожалеет ли об этом. В неведении он провел почти месяц, она упорно обращалась к нему на «вы» и по имени-отчеству.
И только спустя пару месяцев все повторилось примерно по той же схеме, что и в первый раз. И только спустя полгода Роман понял, что это игра, и он принял ее условия. А они были простыми. Он придумывал необычную ситуацию, при которой Наталья приглашала его к себе или заходила к нему домой. Или они оставались одни в офисе. И обязательно должны были раскрепоститься алкоголем (якобы это после алкоголя она становится такой неуправляемой). И обязательно Роман должен начать приставать неожиданно, чтобы она не отказала ему, и обязательно он должен начать с известных ему (продемонстрированных ею для него) эрогенных зон. И она якобы теряла голову и отдавалась ему. Но обязательно она даже во время прелюдии и самого полового акта обращалась к шефу на «вы» и по имени-отчеству. Это добавляло особого шарма в их игру.
