— Откуда у тебя кровь?
— Ой, да… Ты когда от земли отлетел, я о твою коленку
стукнулась. Жуть, да?
— Не очень-то красиво. — Он заботливо сжал ее
руку. — Не бойся, Тэлли. Я сейчас вызову надзирательскую машину. Они
сегодня что-то разлетались, прямо как мухи роятся…
Но вызывать никого не пришлось. Машина уже приближалась.
Аэромобиль бесшумно пролетел над ними, его фары выкрасили траву в красный цвет,
а потом на Тэлли и Периса нацелился луч фонаря. Тэлли вздохнула и позволила
миру вокруг померкнуть, потеряв режущую глаз яркость. Теперь она понимала,
почему день получился таким ужасным. Она чересчур сильно переживала из-за того,
как проголосуют за нее «кримы» и что надеть на маскарад. Надо было веселиться в
свое удовольствие, а она ко всему отнеслась слишком серьезно. Ничего
удивительного, что, когда ей еще и вечеринку испортили, она в осадок выпала.
Тэлли усмехнулась. Да уж, выпала так выпала…
Но теперь все снова хорошо. Уродцы и жестокие красавцы ушли,
Перис рядом, он о ней позаботится. Тэлли испытывала необычайное облегчение.
Ударилась головой, вот крыша и съехала. Смех, да и только: ей почему-то
показалось важным, что говорят какие-то жалкие уродцы.
Аэромобиль приземлился неподалеку, из него выпрыгнули двое
надзирателей и направились к Перису и Тэлли. Один держал в руке кейс с аптечкой
первой помощи.
«Вот когда станут мне голову в порядок приводить, —
подумала Тэлли, — надо будет попросить, чтобы вставили заодно глазные
импланты, как у Шэй. Не точно такие же, конечно, — копировать нельзя, но в
таком же духе».
Она не спускала глаз с лиц надзирателей. Это были зрелые
красавцы, спокойные и мудрые. Они знали, что делать. Они смотрели на Тэлли так
заботливо, что она перестала стыдиться своего окровавленного лица.
Надзиратели отвели Тэлли к машине и обрызгали ее лоб особым
ранозаживляющим спреем, так что на нем сразу наросла новая кожа, а еще дали
таблетку, чтобы снять отек от ушиба. Когда она поинтересовалась насчет синяков,
надзиратели посмеялись и сказали, что от синяков она застрахована благодаря
операции. Синяков она могла не бояться до конца своих дней.
Поскольку Тэлли получила травму головы, ее обследовали на
предмет функционирования нервной системы. Водя туда-сюда указкой с красным огоньком,
надзиратели проверили, как работает ее глазная «мышь». Тест показался Тэлли
устаревшим, но надзиратели заверили ее в том, что благодаря этому исследованию
можно определить, есть ли у нее сотрясение мозга или черепно-мозговая травма.
Перис рассказал историю о том, как однажды влетел в прозрачную дверь особняка
Лилиан Рассел, и как потом ему долго-долго пришлось лежать с открытыми глазами,
а иначе бы он умер — так ему говорили. Все снова дружно посмеялись.
Потом надзиратели задали несколько вопросов насчет
хулиганов-уродцев, которые ночью пробрались в город с другого берега и
натворили бед.
— Вы кого-нибудь из них узнали, мисс?
Тэлли вздохнула. Ей не очень-то хотелось углубляться во все
это. Такой стыд: из-за нее противные уродцы испортили всем вечер. Но если
зрелые красавцы задали тебе вопрос, нужно ответить. Они всегда знают, что
делают, и очень гадко было бы солгать, глядя в их спокойные и все понимающие
лица.
— Да. Кажется, одного из них я вспомнила. Типа по имени
Крой.
— Он из Дыма — да, Тэлли?
Она кивнула. Она чувствовала себя ужасно неловко в свитере,
связанном в Дыме и залитом кровью. Это все обитатели особняка Валентино
виноваты: зачем им только понадобился этот дурацкий костюмированный бал! Нет
ничего противнее, чем разгуливать в маскарадном костюме после окончания
вечеринки.
— Ты знаешь, что ему было нужно, Тэлли? Зачем он
пришел?
Тэлли беспомощно посмотрела на Периса в поисках поддержки.
Он ловил каждое ее слово, его сияющие глаза были широко раскрыты и устремлены
на нее. Тэлли ощутила собственную значимость.
Она пожала плечами.
— Да эти уродцы развлекаются как могут. Наверное, он
хотел выпендриться перед бывшими друзьями.
Конечно, она сама не верила в то, что говорила. Крой был не
из Уродвилля, если на то пошло. Он был дымником, он жил вдали от цивилизации, в
диком краю. Вот те двое мальчишек, что сопровождали его, кажется, были из
Уродвилля. Но сам Крой заявился в Нью-Красотаун явно неспроста.
Надзиратели улыбнулись и кивнули. Они поверили ей.
— Не бойся, больше это не повторится. Мы будем присматривать
за тобой, чтобы никто тебя не потревожил.
Тэлли улыбнулась им в ответ, и они отвезли ее домой.
Как только Тэлли вошла в свою комнату, она услышала
сообщение. Звонил Перис, вернувшийся на бал.
— Угадай, что тут случилось! — кричал он.
Его голос тонул в гомоне толпы и звуках музыки. Тэлли
пожалела о том, что пришлось уйти. Ей так хотелось веселиться на балу, пусть
даже на лбу у нее гадкая рана, забрызганная заживляющим спреем.
Тэлли уныло плюхнулась на кровать. А Перис все говорил…
— К моему возвращению «кримы» уже проголосовали! Когда
на балу появились самые настоящие чрезвычайники, все решили, что это жутко
круто, а Зейн оценил наш с тобой прыжок с башни в целых шестьсот милли-елен! Ты
такая криминальная! Увидимся завтра. Только, пожалуйста, не проси, чтобы тебе
убрали со лба шрам, пока все его не увидят. Лучшие друзья навек!
Сообщение закончилось. У Тэлли немного кружилась голова. Она
закрыла глаза и испустила медленный и долгий вздох облегчения. Наконец-то она
стала полноправным «кримом». Все, о чем она когда-то мечтала, теперь
принадлежало ей. Она стала красоткой, она жила в Нью-Красотауне с Перисом и Шэй
и уймой новых друзей. Все несчастья и страхи минувшего года — побег в Дым,
жизнь там в чудовищных первобытных условиях, возвращение в город через дикие,
безлюдные края — все это теперь забылось, осталось в далеком-далеком прошлом.
Это было так чудесно, а Тэлли так устала, что не сразу
поверила в свое счастье. Она несколько раз прокрутила сообщение Периса, потом
дрожащими руками стащила с себя вонючий вязаный свитер и швырнула его в угол.
«Завтра велю стене отправить его в переработку», — решила Тэлли.
Она легла на спину и некоторое время лежала, глядя в
потолок. Позвонила Шэй, но Тэлли не стала слушать ее сообщение и перевела свое
интерфейсное колечко в режим сна. Все было так дивно, что реальность
представлялась ей необычайно зыбкой. Казалось, малейшее вмешательство может
повредить ее чудесному будущему. Кровать, на которой она лежала, особняк
Комачи,
[4]
и даже весь город — все это казалось хрупким, как
мыльный пузырь, дрожащим и пустым.
Может быть, конечно, эту странную тоску, примешивавшуюся к
радости, вызывал гулкий шум крови в висках. Может быть, Тэлли нужно было
всего-навсего хорошенько выспаться. Она очень надеялась, что с утра не будет
мучиться похмельем, что все снова обретет прочность и совершенство.
