— Может быть, поэтому Крой и его приятели «взломали»
именно бал в особняке Валентино, а не где-то еще, — предположила Тэлли.
— Вот только я им все подпортил, — сказал Зейн.
— Как это? — удивилась Тэлли.
— Мы все пришли в этот каменный дом, но вас найти не
смогли, и тогда я сказал, что надо подняться на новую бальную башню и поискать
вас с помощью умных стен.
— И мы так же сделали, — кивнула Тэлли.
Зейн покачал головой.
— Ну вот. А если бы мы все остались в Валентино,
чрезвычайники бы не засекли Кроя так быстро. И у него было бы время поговорить
с тобой.
— Значит, они могут подслушивать через стены?
— Конечно. — Зейн усмехнулся. — А ты как
думаешь, почему я предложил устроить пикник в такой жутко холодный день?
Тэлли понимающе кивнула и задумалась. Городской интерфейс
доставлял сообщения, отвечал на вопросы, напоминал о назначенных встречах, даже
включал и выключал свет в комнатах. Если бы Комиссия по чрезвычайным
обстоятельствам захотела учинить за тобой слежку, им было бы известно все, что
ты делаешь, и половина того, о чем ты думаешь. Она вспомнила, как разговаривала
с Кроем на лестнице в бальной башне. Интерфейсное кольцо было у нее на пальце,
и стены ловили каждое слово…
— Они за всеми следят?
— Нет, за всеми им не уследить, да большинство
красавцев и не дают повода. Но к некоторым из нас отношение особое. Я бы
сказал, чрезвычайное отношение.
Тэлли негромко выругалась.
Вчера ночью чрезвычайники появились так быстро. Ей удалось
поговорить с Кроем всего несколько минут, а эти гады как будто ждали где-то
рядом. Может быть, они уже знали о том, что на бал проникли посторонние? А
может быть, вообще не выпускали Тэлли Янгблад из виду…
Она взглянула на деревья. Они покачивались на ветру, и Тэлли
представилось, как среди колышущихся теней снуют серые силуэты.
— Не думаю, что ночью все так вышло из-за тебя, Зейн.
Это я виновата.
— В каком смысле?
— Я всегда во всем виновата.
— Глупости, Тэлли, — тихо проговорил Зейн. —
Нет ничего плохого в том, чтобы быть особенной.
Он замолчал, и они прошли под аркой главного входа в особняк
Валентино. Внутри каменных стен стояла гробовая тишина.
— Когда мы уходили, бал еще продолжался, —
прошептал Зейн. — Так что, наверное, все только-только улеглись спать.
Тэлли кивнула. Роботы-уборщики еще не взялись за работу.
Коридоры были усеяны обрывками маскарадных костюмов. Приторно пахло пролитыми
напитками, подошвы липли к полу. Блеск бала остался в прошлом. Так хмель наутро
превращается в похмелье.
Без интерфейсного колечка Тэлли чувствовала себя
беззащитной. К ней возвращались воспоминания о том, как она, девочка-уродка,
перебиралась через реку, как ей было страшно, что ее поймают. Но страх помогал
оставаться на взводе, обострял чувства: Тэлли слышала шелест мусора в далеких
коридорах и отличала изюмный запах пролитого шампанского от кислой вони пива. В
особняке стояла тишина, слышны были только шаги Тэлли и Зейна.
— В триста семнадцатой комнате сейчас наверняка все
спят, — прошептала Тэлли.
— А мы их разбудим, — тихо проговорил Зейн,
сверкая глазами в полумраке.
На первом этаже располагались комнаты с трехзначными
номерами, начинающимися с единицы, поэтому Тэлли и Зейн стали искать лестницу
или лифт. В одном месте к старинному особняку пристроили новые современные
лифты, но для парочки «кримов» без интерфейсных колец двери кабины не открылись
бы. Зейн и Тэлли поднялись на третий этаж по каменной лестнице и оказались
прямо напротив комнаты с номером 301. Они пошли по коридору. Но мера комнат
росли — по одной стороне четные, по другой — нечетные. Напротив комнаты номер
315 Зейн крепко сжал руку Тэлли.
Но на следующей двери красовалась табличка с номером 319.
Зейн и Тэлли вернулись назад и прошли вдоль противоположной
стены коридора. Здесь они обнаружили комнаты с номерами 316, 318 и 320. Пройдя
по этажу дальше, они нашли комнаты с номерами от триста двадцатого до триста
тридцатого и дальше, как четные, так и нечетные, но комнаты под номером 317 им
так и не встретилось.
— Потрясающая загадка, — усмехнулся Зейн.
Тэлли вздохнула.
— Может быть, он просто пошутил.
— Думаешь, новодымники стали бы рассылать по всему
городу поддельные приглашения, перебираться через реку и вламываться на бал
только ради того, чтобы мы потом напрасно потратили время?
— Да вряд ли, — согласилась Тэлли, но
почувствовала, что искорка, вспыхнувшая в ее сердце, начала угасать.
Она поймала себя на мысли о том, что сильно сомневается,
стоило ли вообще затевать эту экспедицию, эти поиски некой грандиозной тайны,
спрятанной какими-то уродцами. На самом деле, являться без приглашения в чужой
особняк было как-то не принято. Их могли и не понять.
— Как думаешь, завтрак еще не остыл? — спросила
она.
— Тэлли… — Зейн устремил на нее пронзительный
взгляд, дрожащими руками убрал за уши пряди ее волос. — Останься со мной.
— Я и так здесь, — непонимающе пролепетала она.
Зейн шагнул к ней, оказался очень близко.
— Да, но не раскисай, пожалуйста. Сохраняй кураж. Будь
просветленной.
Тэлли поцеловала его, и стоило ей прикоснуться губами к его
губам — как мир снова обрел резкость и четкость.
Она прогнала мысли о голоде и сказала:
— Хорошо. Как насчет лифта?
— Какого?
Тэлли взяла Зейна за руку и подвела к пространству между
комнатами 315 и 319. Двери отделяло друг от друга довольно большое расстояние,
и примерно посередине находилась дверь кабины лифта.
— Тут когда-то была комната, — сказала Тэлли.
— Но ее ликвидировали, когда пристраивали лифт. —
Зейн рассмеялся. — Ленивые красотульки! Не могут на пару этажей по
лестнице подняться!
— Так может быть, номер триста семнадцать — это теперь
лифт?
— Жаль, если так, — ответил Зейн. — Мы не
сумеем вызвать лифт без интерфейсных колец.
— Мы могли бы дождаться, пока кто-то другой вызовет
кабину, и проскользнуть внутрь.
Зейн обвел взглядом пустой коридор, усыпанный пластиковыми
стаканчиками, чашками и обрывками бумажных украшений.
— Не раньше, чем через несколько часов, — со
вздохом сказал он. — А к тому времени у нас с тобой просветленность
пройдет.
— Это точно.
Тэлли снова ощутила сонливость и головокружение, мир перед
ее глазами как бы затуманился, желудок жалобно заурчал, и воображение очень
убедительно нарисовало теплую булочку с шоколадом. Тэлли помотала головой,
чтобы прогнать этот образ, и постаралась представить себе чрезвычайника в сером
комбинезоне. За прошлую ночь вид человека в сером шелковом костюме прочно
запечатлелся в ее сознании. Из-за этого костюма она выбежала на пожарную
лестницу за Кроем. Теперь ясно, что Крой не случайно выбрал наряд
чрезвычайника: он хотел проверить, насколько хорошо у нее работает голова.
Может быть, теперь настало время для новой проверки. Сумеет ли Тэлли Янгблад
разгадать эту «потрясающую загадку», как выразился Зейн.
