Зейн наконец отпустил ее, повернул голову к костру и прошептал
ей на ухо:
— Нам нужно избавиться от этих штуковин.
— Тсс!
Даже в зимней куртке и перчатках Тэлли боялась говорить о
своих планах вслух. «Кримы» после последнего безобразия стали слишком
популярны. Им уже пришлось пошвырять камнями в летающую телекамеру, явившуюся в
парк, чтобы вытянуть у молодых людей какие-нибудь подробности разрушения
аэрокатка.
— Тэлли, я с ума схожу.
— Не бойся. Мы что-нибудь придумаем.
«Только перестань говорить вслух», — мысленно
взмолилась она.
Зейн пнул ботинком сухую ветку, подвинув ее к костру. Ветка
загорелась, и он болезненно застонал.
— Зейн?
Он покачал головой и прижал пальцы к вискам. Тэлли сглотнула
сжавший горло ком. Опять мигрень. Порой приступы проходили за несколько секунд,
порой тянулись часами.
— Нет-нет, я в порядке…
Зейн глубоко вдохнул.
— Знаешь, ты бы мог сходить к врачу, — шепнула
Тэлли.
— Не говори ерунды! Они поймут, что я вылечился.
Тэлли подвела Зейна ближе к костру, в котором шумно трещали
дрова, и заговорила ему в самое ухо:
— Я тебе рассказывала про Мэдди и Эза, родителей
Дэвида? Они были врачами, хирургами, и очень долго ничего не знали о
микротравмах мозга. Им просто казалось, что большинство людей глуповаты от
природы. Обычному врачу и в голову не придет, что с тобой что-то не так. Они
тебе помогут.
Зейн яростно мотнул головой, повернулся и зашептал на ухо
Тэлли:
— Номер с обычным врачом не пройдет, Тэлли.
Свежеиспеченные красавцы не болеют.
Тэлли обвела взглядом сияющие лица приятелей, стоящих вокруг
костра. «Кримы» обращались в больницу довольно часто, но не из-за болезней, а
по поводу всяких мелких травм. Операция Красоты подстегивает иммунную систему,
улучшает работу внутренних органов, на всю жизнь обеспечивает людей крепкими,
безукоризненно белыми зубами. Болели юные красотки и красавцы невероятно редко.
Так что Зейн прав: он стал бы для врачей сенсацией и ему наверняка назначили бы
кучу обследований и анализов. А если головные боли не перестанут его мучить,
результаты обследований передадут врачам-специалистам.
— За нами уже и так приглядывают, — прошептал
Зейн. — Мы не можем позволить, чтобы кто-нибудь копался у меня в голове.
Он снова поморщился. Гримаса боли исказила черты его лица.
— Может, пойдем домой? — тихо спросила Тэлли.
— Ты оставайся. Я сам дойду до Пульхера.
Тэлли вздохнула и отвела Зейна от костра.
— Пойдем.
Он послушно ушел с ней в темноту, они побрели вдоль плотного
кольца «кримов». Их окликнула Шэй, но Тэлли отмахнулась и сказала:
— Шампанского перебрали.
Шэй сочувственно улыбнулась и повернулась к костру.
Зейн и Тэлли медленно шли домой. Земля, покрытая изморозью,
поблескивала в свете луны, холодный ветер казался особенно резким после
ласкового тепла костра. Ночь была красивой, но Тэлли могла думать только о том,
что творится в голове у Зейна. Что это: просто побочное действие лекарства или
знак того, что происходит нечто ужасное, что лечение пошло не так?
— Не бойся, Зейн, — еле слышно проговорила
Тэлли. — Мы что-нибудь придумаем. Или выберемся отсюда и поищем помощи у
дымников. Мэдди поймет, что с тобой, она ведь, в конце концов, придумала это
лекарство.
Зейн ничего не ответил. Он молча шел вверх по склону холма
рядом с Тэлли.
Как только стал виден особняк Пульхера, Зейн взял Тэлли за
руку и остановил.
— Возвращайся на вечеринку. Отсюда я сам отлично
доберусь до дома, — объявил он даже слишком громко.
Тэлли огляделась по сторонам. Поблизости никого не было
видно — ни других красавцев с красотками, ни аэротелекамер.
— Я волнуюсь за тебя, — прошептала она.
Зейн понизил голос:
— Не глупи, Худышка. У меня просто болит голова. Как
обычно. Может быть, все из-за того, что я пробыл красивым больше тебя. —
Он вымученно улыбнулся. — Потому мне и труднее снова браться за ум.
— Перестань. Давай я уложу тебя спать.
— Нет, возвращайся. Я не хочу, чтобы они… узнали об
этом.
— Я ничего не скажу, — прошептала Тэлли. Они
никому не рассказывали про лекарство и решили не делать этого до тех пор, пока
не удостоверятся в том, что все «кримы» настолько просветлели, что смогут
держать язык за зубами. — Скажу, что ты просто шампанским накачался.
— Отлично, но все равно возвращайся, — решительно
заявил Зейн. — Ты должна держать их в тонусе. Присмотри за ними, чтобы не
напились и не начали болтать глупости.
Тэлли обернулась и посмотрела на костер, едва заметный
внизу, за деревьями. Да, после определенной дозы шампанского у некоторых могут
развязаться языки. Она перевела взгляд на Зейна.
— С тобой точно все будет хорошо?
Он кивнул.
— Мне уже лучше.
Тэлли втянула носом морозный воздух. С виду Зейну нисколько
лучше не стало.
— Зейн…
— Послушай, все со мной нормально. И что бы ни
случилось, я рад, что мы с тобой приняли лекарство.
Тэлли вдохнула поглубже, чтобы успокоиться.
— Это ты о чем — «что бы ни случилось»?
— Я не про сегодняшнюю ночь говорю. Вообще. Ты понимаешь.
Тэлли заглянула в его золотистые глаза и увидела в них боль,
которую он безмолвно терпел. Что бы ни происходило с Зейном, она не хотела его
терять только ради того, чтобы оставаться не дурой. Она покачала головой.
— Нет. Не понимаю.
Зейн вздохнул.
— Наверное, я просто неудачно выразился. Все в порядке.
— А я за тебя боюсь.
— Просто возвращайся на вечеринку.
Тэлли негромко вздохнула. Спорить было бесполезно. Она
подняла руку и указала на обмотанный вокруг запястья шарф.
— Ладно. Но если станет хуже, позвони.
Зейн невесело усмехнулся.
— Хоть какая-то польза от этих штуковин.
Тэлли нежно поцеловала его и проводила взглядом. Она ушла
только тогда, когда за ним закрылась дверь, ведущая в особняк.
Когда она в одиночестве возвращалась к костру, ей
показалось, что ветер стал холоднее.
Тэлли была готова пожалеть о том, что лишилась
красотомыслия. Ей хотелось расслабиться, а не бдительно следить за «кримами».
Начиная с самого первого поцелуя с Зейном, все стало так непросто.
