— С Зейном все нормально. Я так, о своем задумалась…
Шэй шагнула ближе к Тэлли, обняла ее за плечо.
— Почему ты такая печальная, Худышка? Скажи мне.
— Просто… — Тэлли огляделась по сторонам, обвела
взглядом веселящихся «кримов».
— Да из-за всего этого, понимаешь…
Шэй заговорила тише:
— Я думала, сегодня все прошло отлично.
— Это верно. Просто здорово.
— Пока Зейн не напился, само собой. Ты из-за этого
расстроилась, да?
Тэлли промычала нечто нечленораздельное. Ей не хотелось
лгать подруге. Когда-нибудь она ей все расскажет о лекарстве, и тогда Шэй
поймет, почему у Зейна болела голова.
Шэй вздохнула и крепче обняла Тэлли. Немного помолчав, она
спросила:
— Худышка, что с вами там наверху произошло, а?
— Где наверху?
— Ну, ты понимаешь — когда вы с Зейном забрались на
мачту-ретранслятор. Вы после этого стали какие-то другие.
Тэлли принялась теребить шарф, которым была замотана ее
рука. Она так жалела о том, что не может рассказать подруге все. Но слишком
рискованно было бы выдавать тайну лекарства до тех пор, пока они не окажутся
далеко от города.
— Не знаю, что сказать, Косоглазка. Там было очень
круто. Видно весь остров и каждую минуту можно свалиться. Даже погибнуть можно.
Знаешь, это все-таки нечто особенное.
— Знаю, — шепнула Шэй.
— Что ты знаешь?
— Знаю это ощущение. Я забиралась на мачту. Мы с Фаусто
придумали, как одурачить майндеры, и вчера ночью совершили восхождение. Чтобы,
так сказать, взбодриться перед катком.
— Правда?
Тэлли пристально посмотрела на подругу. Лицо Шэй, озаренное
луной, светилось гордостью, бриллиантики, имплантированные в ее радужки,
сверкали. Все «кримы» менялись, но если уж Шэй пришло в голову одурачить
майндер и взобраться на мачту на крыше особняка Валентино, то она здорово
обогнала остальных.
— Потрясающе. И вы поднялись на вышку ночью?
— А по-другому бы не получилось — после того шума,
который наделали вы с Зейном. Фаусто советовал надеть спасательную куртку, но
мне хотелось, чтобы все было, как у вас. Я могла упасть и разбиться насмерть. Я
даже поранила руку о кабель. — Она с улыбкой показала красную отметину на
ладони, умолкла и, задумчиво наморщив лоб, стала совсем не похожа на
красотку. — Но в общем, я немного разочаровалась.
— Почему?
— Со мной не произошло изменений, каких я ожидала.
Тэлли пожала плечами.
— Ну, люди все разные…
— Наверное, так, — тихо сказала Шэй. — Но
знаешь, о чем я думаю… Вы ведь в тот день не только на мачту взобрались, да?
Что-то еще случилось, Худышка. До того дня ты с Зейном ни разу вдвоем не
гуляла, но с тех пор у вас с ним что-то вроде тайного клуба на двоих.
Улыбаетесь каким-то своим собственным шуточкам, все время перешептываетесь,
никуда не ходите друг без друга.
— Косоглазка… — проговорила Тэлли и
вздохнула. — Прости, если тебе кажется, что мы стали такой неразлучной
парочкой. Но понимаешь, для меня это самая первая крутая забава с тех пор, как
я стала красоткой.
Шэй устремила взгляд на костер.
— Я сначала так и подумала. Но тут что-то посерьезнее,
Тэлли. Вы так сильно отличаетесь нас — от всех остальных. — Она перестала
шептать и заговорила громче: — Зейн постоянно мучается от головной боли и
старается, чтобы никто этого не замечал, а ты… Это ведь ты так страшно кричала
минуту назад, да?
Тэлли с трудом сглотнула слюну.
— Так что вас так изменило в тот день?
Тэлли указала на свое запястье.
— Тсс.
— Не шикай на меня! Расскажи!
Тэлли нервно огляделась по сторонам. Кто-то подбросил еще
веток в костер, и они громко зашипели. Большинство «кримов» распевали
застольные песни. Никто не слышал, как раскричалась Шэй, но Тэлли чувствовала
на запястье жесткий металл неусыпно подслушивающего браслета.
— Я не могу рассказать, Косоглазка.
— Нет, можешь. — Лицо Шэй, озаренное пламенем
костра, изменилось, черты утратили мягкость, исказившись от гнева. —
Видишь ли, Тэлли, я там, на мачте, кое-что вспомнила, когда смотрела на землю и
гадала, погибну я или нет. А потом я еще кое-что вспомнила, когда падала через
проломленный лед и скакала по футбольному полю в спасательной куртке. Очень
многое вдруг вспомнилось из уродских времен. Разве это не классно?
Тэлли отвернулась. Ей неприятно было смотреть в
пронзительные глаза Шэй.
— Да, конечно.
— Рада, что ты со мной согласна. Так вот что я
вспомнила: это из-за тебя я оказалась в городе, Тэлли. А эти все истории,
которые я рассказывала… Просто жуть. На самом деле ты потащилась за мной в Дым
для того, чтобы предать меня, да?
Тэлли снова почувствовала нечто вроде удара под дых, как в
то мгновение, когда увидела доктора Кейбл, вышедшую из-за деревьев.
«Попалась», — вот так, примерно, это можно было описать словами. С того
момента, как она ощутила действие лекарства, она нутром чуяла, что этот момент
рано или поздно настанет, что когда-нибудь Шэй вспомнит, что на самом деле случилось
в те дни, когда они обе были уродками. Но Тэлли никак не ожидала, что это
произойдет так быстро.
— Да, я пошла по твоим следам для того, чтобы привести
тебя сюда. Да, это я виновата в том, что произошло с Дымом. Чрезвычайники
выследили меня.
— Верно. Ты предала нас. После того как увела у меня
Дэвида, конечно. — Шэй горько рассмеялась. — Мне совсем не хотелось
говорить с тобой о Дэвиде, но кто знает, вспомню ли я об этом завтра? Так что
решила выложить тебе все, пока я просветленная.
Тэлли повернула голову.
— Ты запомнишь это.
Шэй только пожала плечами.
— Может быть. Но происшествия вроде сегодняшнего
случаются не так часто. Так что завтра ты наверняка сорвешься с крючка.
Тэлли вдохнула поглубже, впитала запах древесного дыма,
горящего торфа, сосновой хвои и пролитого шампанского. При свете костра все
виделось ясно как днем — даже рисунок на подушечках пальцев. Она не знала, что
сказать.
— Посмотри на меня, — сказала Шэй. Ее
флэш-татуировка быстро вращалась, клубок змей стал похож на мелькающие спицы велосипедного
колеса. — Скажи мне, что случилось с вами в тот день. Я хочу сохранить
этот кураж. Ты в долгу передо мной.
У Тэлли в горле опять встал ком. Они с Зейном дали друг
другу клятву никому не рассказывать о лекарстве — пока что. Но ни она, ни Зейн
не догадывались о том, как продвинулась Шэй по пути просветления, — а у
той хватило ума самой подняться на мачту и наконец вспомнить, что произошло в
те времена, когда она была уродкой. Может быть, она сумеет сохранить тайну.
Может быть, рассказ о лекарстве даст ей надежду на лучшее. Для Тэлли это был
единственный способ хоть отчасти искупить свою вину перед подругой.
