Он смотрел на нее так, будто узнал…
Тэлли с опаской наблюдала за ним, благо все переживания
толстяка наглядно отражались у него на лице. Нарастающий страх, сомнения,
неожиданное понимание того, что происходит нечто ужасное…
Факел выпал из руки охотника в реку и погас, испустив
напоследок униженное шипение и порцию зловонного дыма. Уродец взвыл, словно от
боли, и принялся повторять одно и то же слово, склонившись почти к самой воде.
Остальные последовали его примеру. Они попадали на
четвереньки, уронив факелы на землю, и принялись горестно завывать. Отчаянный
хор перекрыл даже рокот водопада.
Тэлли приподнялась, встала на колени, негромко откашлялась.
«Что происходит?» — гадала она.
Оглядевшись по сторонам, она только теперь заметила, что все
охотники — мужчины. Их разномастная одежда была намного хуже и грубее, чем та,
которую вручную шили в Дыме. У всех на руках и лице краснели шрамы, ссадины,
прыщи, длинные бороды были грязными и спутанными. Волосы эти люди, похоже, не
расчесывали ни разу в жизни. Нездоровая бледность, веснушки — как у некоторых
малышей, особо чувствительных к солнцу.
Никто из них не смел посмотреть на нее — одни прятали лица в
ладонях, другие уткнулись лбами в землю.
Потом один из охотников все же решился подползти к Тэлли. Он
был худой, седой и жутко морщинистый — благодаря Дыму Тэлли знала, что так
выглядят старые уродцы. Без операций тело человека начинает разрушаться, как
заброшенный дом. Старик весь дрожал — то ли от страха, то ли от болезни — и не
спускал с нее глаз.
Наконец он заговорил — так тихо, что девушка едва расслышала
его за гулом водопада:
— Я мало знать язык богов.
Тэлли удивленно заморгала.
— Что-что? Какой язык?
— Мы видеть огонь, подумать — чужой. Не богиня.
Остальные молчали и в страхе ждали, что будет, позабыв о
факелах, которые побросали как попало. На глазах у Тэлли один из факелов поджег
куст, но охотник, дрожавший на земле от страха, даже не заметил этого.
Выходит, эти люди вдруг испугались ее? Они что, чокнутые?
— Никогда боги раньше не зажигать огонь. Прошу
понимать, — прошелестел старик. Его глаза умоляли о прощении.
Тэлли неуверенно встала на ноги.
— Да ладно, проехали. Нет проблем.
Старик-уродец поднялся настолько неожиданно, что Тэлли
поспешно отступила назад и чуть не шлепнулась в бурлящий водоворот. Старик
выкрикнул какое-то слово, и охотники хором повторили его. Крик словно избавил
их от чар: уродцы вскочили на ноги и принялись затаптывать горящие кустики,
подожженные брошенными факелами.
Тэлли снова почувствовала себя беспомощной и одинокой в
толпе чужаков.
— Послушайте… — проговорила она. — Вы только…
это… палками больше драться не надо, ладно?
Старик внимательно выслушал ее, кивнул и прокричал несколько
слов на непонятном языке. Охотники тут же взялись за дело: одни прислонили свои
дубинки к деревьям и ударами ног сломали их, другие принялись топтать свое
оружие, пока дубинки не растрескались, третьи просто зашвырнули палки в темноту
леса.
Старик повернулся к Тэлли и развел руки в стороны. Он явно
ждал одобрения. У его ног валялась переломленная пополам дубинка. Остальные охотники
подняли вверх руки и показали Тэлли пустые ладони.
— Молодцы, — сказала она. — Так гораздо
лучше.
Старик улыбнулся.
И тут она заметила знакомый блеск в его белесых
подслеповатых глазах. Точно так же на Тэлли смотрели Сасси и Декс, когда
впервые увидели ее похорошевшей после Операции Красоты. Теперь она видела то же
самое подобострастие и готовность угодить, тот же инстинктивный восторг —
результат многовековой косметической инженерии и миллионов лет эволюции.
Тэлли обвела взглядом остальных и заметила, что под ее
взглядом все дикари ежатся, словно ее большие глаза с медно-рыжими блестками,
ее красота для них почти нестерпима.
«Боги», — сказал старик. Так древние ржавники называли
своих невидимых небесных супергероев.
Это был их мир — грубая и суровая природа, с болезнями,
жестокостью, звериной борьбой за выживание. Этот мир был уродлив, как и его
обитатели, в нем не было места красоте. Она могла прийти только из другого
мира.
Здесь Тэлли была богиней.
Юная кровь
До деревни охотников пришлось добираться почти час. Погасив
факелы, отряд шел по темным тропам, переходил вброд речушки с ледяной водой. За
всю дорогу никто не произнес ни слова.
В спутниках Тэлли странным образом сочетались грубость и
ловкость. Эти люди были малы ростом, не могли похвастать быстротой и хорошей
реакцией, а некоторые даже были калеками и прихрамывали на ходу. Воняло от них
так, словно они за всю жизнь ни разу не мылись. Но они знали лес, с завидным
изяществом скользили сквозь подлесок и безошибочно вели Тэлли вперед в полной
темноте. У них не было навигационных приборов, они даже не останавливались для
того, чтобы взглянуть на звезды.
Вчерашние подозрения Тэлли оправдались. Эти горы были
оплетены кружевом тропинок, проложенных людьми. Пути, которые она едва замечала
днем, в темноте открывались словно по волшебству. Старик, сопровождавший Тэлли,
без раздумий сворачивал на одни тропы и отвергал другие. Идущие цепочкой
охотники производили шума не больше, чем ползущая по опавшей листве змея.
Судя по всему, у лесных уродцев имелись какие-то враги.
После дикого гвалта, который они подняли ночью, когда напали на нее, Тэлли не
могла представить, что эти люди способны тихо подкрадываться или действовать
хитростью. Но теперь они вместо слов изъяснялись негромкими щелкающими звуками,
какие могли бы издавать птицы, и передавали эти сигналы по цепочке. Стоило
Тэлли споткнуться о корень или какое-нибудь ползучее растение, как все замирали
и в страхе слушали ее приглушенную брань. Девушка догадывалась, что охотникам
не нравится ходить по лесу безоружными. Возможно, они уже сожалели о том, что
сломали свои дубинки.
Зато сама Тэлли об этом ничуть не жалела. Пусть дикари и
стали дружелюбными и угодливыми, без дубинок ей было как-то спокойнее. Мало ли
что, вдруг у них настроение поменяется. Тэлли вообще сильно сомневалась, что
была бы сейчас жива, если бы не упала в реку и не смыла грязь со своего
красивого личика.
Кем бы ни были враги охотников, угроза от них явно исходила
серьезная.
Тэлли еще издали поняла, что они приближаются к жилью — по
запаху. Она брезгливо наморщила нос: пахло не только горящим деревом, не только
жарящимся мясом животных, знакомым Тэлли по жизни в Дыме, где выкармливали, а
потом забивали кур и кроликов. Вонь на подходе к деревне напомнила Тэлли об
уборных под открытым небом, которыми пользовались дымники. К этой особенности
походной и загородной жизни она так и не смогла привыкнуть. К счастью, в самой
деревне пахло вполне терпимо.
