Тогда Роза выбрала другой путь. Она вышла на заведующего отделением психиатрической больницы и пообещала ему за содействие огромную сумму, которую отдаст сразу, как только вступит в права наследования квартирой и продаст ее. Роза с Гришенькой не собирались в ней жить, а хотели купить дом где-нибудь на средиземноморском побережье и наконец-таки зажить в свое удовольствие. Роза даже мечтала выйти замуж за иностранца. Квартира бабушки тянула на десяток миллионов, и доктору пришлось бы «отстегнуть» приличную сумму, за маленькую он не согласился бы принять в их афере участие. Но Роза была готова пожертвовать частью денег, им с сыном все равно хватит с лихвой. Так они и договорились. Ираиду Леонидовну в подъезде укололи снотворным и под покровом ночи привезли в больницу, где Геннадий Аркадьевич сразу же назначил ей тяжелые лекарства, после которых она не должна была прийти в себя. А колола их ничего не подозревавшая медсестра. Была подделана и история болезни. Мало того, бабке нанесли порезы на запястьях, доказывающие ее сумасшествие и желание отправиться вслед за покойным мужем.
Конечно, Борису Аркадьевичу понадобился сообщник, хотя бы для переноса тела и для наблюдения за Ираидой Леонидовной тогда, когда его самого не было в больнице. Он не мог там находиться круглосуточно. Выбор пал на беспринципного и жестокого Игоря, к тому же ранее судимого. А уж гонорар своему помощнику Геннадий Аркадьевич должен был заплатить из своей доли, но Игорь много и не просил.
Роза изображала добропорядочную родственницу, навещала Ираиду Леонидовну, а на самом деле изо дня в день ждала кончины ненавистной ей старухи. И такой день настал. Все прошло гладко. Вроде как сосуды в голове пожилой женщины сузились и мозг перестал адекватно реагировать, а расширить сосуды уже было нельзя, произошли непоправимые изменения… Придраться не к чему. Роза осталась довольна.
Такое вот милое дельце обстряпали в этой больнице психотерапевтического профиля.
Марина случайно услышала то, что никак не должна была услышать, а именно признание в убийстве человека, совершенном группой лиц. А дальше все пошло по очень плохому сценарию. Марина была обнаружена, и Геннадий Аркадьевич быстро распорядился, чтобы ее упрятали в подвал, пока он не решит, что с ней делать. Понятно, что отпускать опасную женщину ни в коем случае было нельзя.
Антонина, открыв от ужаса рот, переваривала рассказ Марины, а та, трясясь как в лихорадке, говорила как заведенная:
– Нас убьют! Нас убьют! Мама дорогая…
– Успокойся! Мы живем в цивилизованном государстве! Как это вообще возможно? – успокаивала подругу Антонина, хотя понимала, что ситуация складывается не в их пользу. – Нас ведь будут искать!
– Ты не представляешь, что это за люди и что они творят! – округлила глаза Марина. – Периодически приходит этот амбал, наваливается всем своим весом и что-то колет! А потом ты ничего не помнишь, и только дикая боль разрывает тебя изнутри. Это ужасное ощущение! Лучше бы уж убили сразу! Они и с тобой будут это делать тоже.
– Марина, возьми себя в руки! Да, мы попали! Но главное – мы вместе. Главное, что ты жива! Мы выберемся отсюда! Все будет хорошо! – Тоня пыталась привести Марину в чувство, но глядя в ее ненормальные глаза, понимала, что бессильна. Возможно, лекарства уже каким-то образом начали действовать на психику подруги, вызывая паническое расстройство. Тоня никогда раньше ее в таком состоянии не видела, правда, и в ситуации сродни этой они никогда не попадали.
Тоня принялась лихорадочно перебирать в уме возможные варианты бегства из этого страшного места, но в этот момент дверь скрипнула, и в подвал вошли заведующий отделением и санитар с металлическим подносом, на котором лежали ужасающего вида стеклянные шприцы советских времен.
– Отпустите нас, что вы делаете? – сказала Тоня.
Но санитар не обратил на ее слова никакого внимания, а, засучив рукава, молча приступил к своим обязанностям. Он схватил Марину за волосы и притянул к себе.
– Нет! Не надо! Уберите руки! – Она стала сопротивляться, и тут же получила хлесткий удар в лицо.
Антонина кинулась подруге на помощь, но, будучи сама под действием лекарств, свалилась на полпути. От укола Марина очень быстро успокоилась.
– Урод! – зло прошипела Антонина, увидев кровь на лице подруги. – Тебя достанут!
Геннадий Аркадьевич вел себя как-то странно, словно ему было очень неудобно, он даже не смотрел в глаза своим жертвам.
Затем настала очередь и Антонины. Игорь так же грубо схватил ее и уже собирался было сделать укол, но заведующий жестом остановил его.
– Что же вы сунулись сюда, две подружки-веселушки? Чего вам не хватало в этой жизни? – спросил Геннадий Аркадьевич так, словно это они, а не он со своим цепным псом-отморозком, были виноваты в сложившейся ситуации. – Эх, бедолаги вы, бедолаги! Вас ждет безрадостное будущее. Три раза в день мы будем колоть вам это лекарство, и постепенно вы превратитесь в овощи, станете такими спокойными, безучастными, пускающими слюни. Ну, чего ты так сопротивляешься? – обратился он к Тоне. – Лучше расслабься! От неизбежного не уйти. А так Игорь может ненароком и косточку тебе сломать, еще больнее будет, пока хоть что-то чувствуешь, потом-то уж все равно будет, – елейным тоном вещал Геннадий Аркадьевич.
Тоня поняла, что он еще хуже своего помощничка. Еще страшнее. Настоящий монстр.
– А в какой овощ ты хочешь превратиться? – игриво спросил санитар, схватив Антонину за воротник и приблизив ее лицо к себе. – В морковку? Перчик? Нет, в том состоянии вам будет не до перчинок. Скорее всего, два таких гладких и абсолютно тупых кабачка, – продолжал искрить «юмором» Игорь. – А будете сопротивляться, я с большим удовольствием, можете не сомневаться, вас изобью, и вы станете синими баклажанами!
– Я вас ненавижу, – почему-то совершенно спокойно ответила Антонина.
– А ненависть плохое чувство, – отметил заведующий отделением. – Вот я и избавлю вас с подругой от всех чувств. Ничего чувствовать не будете, узнавать никого не станете, не будете помнить, как есть. И имя свое забудете. Но зато ни страданий, ни ревности, ни злости. Ни любви…
– Лучше убей! – сказала ему Тоня.
– Может, оно и лучше, конечно, – согласился Геннадий Аркадьевич, складывая руки на небольшом пузике, – но не могу. Куда ж я трупы дену? Даже если вывезти куда-нибудь и закопать… Так это надо еще вывезти и закопать, и обязательно найдется какой-нибудь свидетель. Мы же не профессионалы в этом деле, я имею в виду закапывание трупов. Мы – мирные люди, попавшие по вашей милости в такое вот дерьмо.
– Ничего. С такими талантами вы скоро научитесь, – ответила Антонина, глядя ему прямо в глаза.
Игорь рассмеялся:
– А она мне нравится. С юмором женщина, да еще так держится хорошо. Если бы не обстоятельства, я бы даже приударил за ней. Хотя, может, взять тебя в состоянии овоща? Красота твоя при тебе останется, и ни одного слова «нет». По-моему, идеальная жена! Ха-ха-ха! А я буду вспоминать твой искрометный юмор.
