Одно успел Ханнес Ростам на посту главного редактора: разобраться с горой писем высотой в полтора метра, которая скопилась в редакции. Письма зрителей, которые обращаются в программу «Миссия: Расследование» в надежде получить ответ. Известный своим методическим подходом ко всему, Ханнес написал девять стандартных ответов, к которым отвечающий мог добавить свои размышления, и разделил письма между сотрудниками, дав каждому по стопке.
Одно письмо было от Бу Ларссона из тюрьмы Норртелье — он утверждал, что невинно осужден за инцест. Обвинения, выдвинутые против Ларссона, звучали совершенно нелепо, но после того, как дело обсудили на собрании, его ждала та же судьба, что и прочие дела по инцесту, попадающие в шведские редакции: «Спасибо за ваше письмо в „Миссию: Расследование“. Мы прочли, обсудили и решили, что в настоящее время нецелесообразно делать об этом репортаж». Ханнес уже подписал ответ, когда ему пришло в голову еще раз перечитать послание. Если хотя бы некоторые детали в письме соответствуют действительности, то это уже что-то.
Ни слова не сказав коллегам, он написал новый ответ. Вскоре после этого Ростам в свое свободное время отправился в Норртелье, чтобы встретиться с Бу Ларссоном.
— Мне показалось интересным, что речь идет о таком огромном количестве случаев сексуального принуждения за такое короткое время. Возникла мысль, что наверняка можно точно установить, что же произошло. Уже на этом этапе могло выясниться, что все это неправда — или не все правда.
С помощью той же методики, которую он использовал, составляя хронологию волнений в Гётеборге, Ростам начал разыскивать свидетелей и складывать пазл из кусочков. Что делал днем отец? Что делала днем дочь? Складывалась ли история? Подтверждалась ли неоспоримыми фактами?
Нет, не складывалась, не подтверждалась. Поскольку ответ был очевиден, Ханнес понял, что обнаружил большой правовой скандал. Свидетельские показания девочки, как стало известно, были вызваны к жизни фальшивым психотерапевтом, видимо безумно интересующимся сексуальным насилием. В который уже раз шведское правосудие оказалось в хвосте прогресса: такого рода спровоцированные терапией признания в большинстве стран уже не принимались, и имелось большое количество широко освещавшихся дел по пересмотру судебного решения. Самый знаменитый в мире исследователь памяти, американка Элизабет Лофтус, отвергла всю идею о вытесненных воспоминаниях, обозвав ее полной ерундой.
— Едва зазвучала музыкальная заставка после эфира первой программы, мне позвонил Лейф Г. В. Перссон, который посмотрел передачу и счел ее чертовски интересной. Он и подал мне идею по поводу расследования убийства в Экшё.
Расследование занималось новыми, еще более дикими обвинениями из уст дочери Бу Ларссона, где сплетались воедино сатанизм, пытки, изнасилования и убийства детей. Полиция тщательно изучила обвинения и выяснила, что вся история — пересказ фабулы романа, которым снабдил девочку все тот же психотерапевт. Те обвинения, по которым Бу Ларссон был ранее осужден, также фигурировали в книге. Но об этом не сообщили ни ему, ни его адвокату, ни верховному суду, который продлил срок тюремного заключения.
Ханнес Ростам сделал в общей сложности пять документальных фильмов о «деле Ульфа», как история называлась поначалу из соображений анонимности. Бу Ларссон был оправдан, освобожден от всех обвинений и получил многомиллионную компенсацию, а Ханнес Ростам получил Большую журналистскую премию и целый ряд международных премий в области телевидения.
А затем поезд покатился дальше: однажды ему позвонил неизвестный мужчина и попросил исследовать волну поджогов в Фалуне в 1970-е. Неизвестный утверждал, что в них виновен он, хотя за эти преступления осуждены восемь других людей.
Ханнес нашел в Фалуне решения суда. Выяснилось, что все осужденные признались. Поначалу Ханнес Ростам почувствовал себя обманутым. Потом осознал, что ему подбросили принципиально не менее интересный случай, чем дело Бу Ларссона, — там речь шла о ложных свидетельских показаниях, здесь — о ложных признаниях.
Здесь также отсутствовали известные шведские прецеденты, что само по себе странно. Знаменитой американской организации «Innoncence Project»
[49]
при помощи анализов ДНК удалось освободить 282 человека, которым грозил смертный приговор, что показало: двадцать пять процентов невинно осужденных признались в совершении преступления.
Документальный фильм Ханнеса «Почему они признались?» был по своему тону мягче, чем фильм о Бу Ларссоне. На все давным-давно вышел срок давности, некого было освобождать из тюрьмы, и осталась лишь загадка, на которую автор фильма пытался найти ответ вместе с осужденными подростками и полицейскими, вызвавшими ложные признания своими допросами. Фильм заканчивался голосом Ханнеса Ростама за кадром: «Я невольно задаюсь вопросом: как много еще людей, взявших на себя вину за преступления, которых они не совершали?»
В Сэтерской психиатрической клинике, в четырех милях к югу от Фалуна, один из пациентов, находящихся на принудительном лечении, с большим интересом смотрел эту программу.
— Разумеется, из-за само́й темы, — говорит Стюре Бергваль. — Но еще и из-за его тона. Он не иронизировал ни над пострадавшими, ни над следователями, ни над другими.
«Самый ужасный серийный убийца Швеции» к тому моменту прожил в добровольной изоляции семь лет — с того момента, как Лейф Г. В. Перссон в 2001 году назвал его мифоманом и поставил под сомнение решения судов об убийствах.
— Я подумал, — признается Бергваль, — что если в этой жизни я еще хоть слово скажу журналисту, то только Ханнесу Ростаму.
Когда две недели спустя Ханнес Ростам написал письмо Стюре Бергвалю, он надеялся сделать интересный документальный фильм о горячих общественных дебатах по поводу дела Томаса Квика. На эту тему его навел репортер криминальной хроники газеты «Дала-Демократен» Губб Ян Стигссон, снабдивший Ханнеса старыми вырезками из газет еще в процессе работы над фильмом о пиромане.
Стигссон подарил также Ханнесу свой архив, охватывающий триста статей о деле Квика. Как ярый защитник виновности Квика, он являлся важнейшей фигурой в той галерее образов, которую видел перед собой Ханнес, — а антиподами ему должны были выступить Ян Гийу и Лейф Г. В. Перссон.
Добиться чего-то в отношении главного вопроса казалось Ханнесу безнадежной задачей. Помимо Гийу и Перссона, не менее десятка именитых журналистов и экспертов заявляли о том, что Квик — мифоман, но пробить брешь в решениях суда им не удалось. Правоохранительная система уже рассмотрела несколько ходатайств и отказала в их удовлетворении. В 2006 году канцлер юстиции Йоран Ламберц проверил дело по заявлению родителей двух жертв и адвоката Пелле Свенссона и пришел к выводу: «Приговоры суда, оглашенные Томасу Квику, в главном очень хорошо написаны и проработаны. […] В двух случаях количество фактов, подтверждающих признание подсудимого, очень велико. Таким образом, дело обстоит не так, как утверждалось некоторыми, — что члены суда поверили в признания Томаса Квика, поскольку несколько психологов заявили о достоверности его слов. Доказательства были куда серьезнее».
