ТК: Угу.
Однако Томас на самом деле где-то совсем в другом месте.
Пенттинен спрашивает снова: «Ты меня слышишь, Томас?»
Квик снова выдавливает из себя «угу».
Пенттинен: Мы подъехали к развилке. Ты должен решить, куда нам дальше ехать, Томас. Вправо? Ты киваешь вправо.
Машина сворачивает вправо.
Пенттинен: Здесь дорога отходит влево.
ТК: Еще немного вперед.
Пенттинен: Едем дальше?
ТК: Угу.
Пенттинен: Прямо вперед.
ТК: Мы можем ехать, пока ты не… чтобы мы могли…
Пенттинен: Развернуться?
ТК: Угу.
Замедленная речь Томаса Квика теперь сменилась одними «угу», и вскоре он вообще закрывает глаза.
Пенттинен: Ты закрыл глаза. Как у тебя дела?
ТК: Остановитесь. Приехали.
Караван останавливается. Квик сидит молча, сомкнув веки. Территория, где остановилась машина, никоим образом не соответствует его описанию, данному раньше. Здесь нет открытого пространства, тем более карьера. Минивэн остановился на середине длинного спуска в норвежском лесу посреди сильнопересеченной местности.
Квик, выйдя из машины, поднимается на холм, за ним следуют Сеппо Пенттинен, Биргитта Столе, Клаэс Боргстрём и инспектор криминальной полиции Анна Викстрём.
Пенттинен: Отсюда можно дойти пешком до того места, где спрятана Тереза?
ТК: Да.
Квик настолько неустойчиво стоит на ногах, что Столе и Пенттинен вынуждены поддерживать его с двух сторон, крепко держа под руки. Сразу бросается в глаза, что для них это не впервой.
Совместными усилиями они поднимаются на холм, где вся группа останавливается и стоит в молчании. В конце концов тишину нарушает следователь.
Пенттинен: Ты смотришь вниз, вон на тот изгиб дороги. И при этом ты киваешь. Там что-то особенное? Попытайся описать это.
ТК (без всякой интонации, почти шепотом): Изгиб ведет… шаги вверх.
Пенттинен: Что ты сказал? Что делает изгиб?
ТК: Ведет шаги вверх.
Очень трудно добиться чего-то вразумительного от Квика, который находится в сильном наркотическом опьянении.
Пенттинен: Ты видишь отсюда то место?
Квик стоит неподвижно. Его глаза закрыты.
Пенттинен: Ты киваешь с закрытыми глазами.
Квик открывает глаза и видит что-то внизу под склоном. Они приходят к выводу, что это куча камней.
— Может быть, попробуем спуститься к той елке? — предлагает в конце концов Квик.
Они идут в направлении маленькой ели. Дойдя до места, снова стоят в молчании. Квик что-то шепчет, слов не разобрать. Ему помогают закурить.
— Изгиб в ту сторону? — спрашивает он, указывая рукой.
— Да, в ту, — подтверждает Биргитта Столе.
— Я посмотрю на нее, — говорит Квик и начинает двигаться в ту сторону, куда показывает.
Земля усыпана сухими ветками, идти по ней трудно. Томас топает по еловым веткам, Пенттинен берет его чуть выше локтя, когда Квик внезапно срывается и кричит:
— Ах ты свинья! Проклятая свинья! Чертова гребаная свинья!
Квик топочет ногами и размахивает руками, но его тут же останавливают. Он оказывается внизу под целой кучей полицейских и санитаров. Сеппо Пенттинен поворачивается к камере, словно желая удостовериться, что это событие соответствующим образом зафиксировано. На лице Пенттинена — выражение триумфа, когда он смотрит в камеру, снимающую этот драматический момент.
Кто-то предупредил прокурора Кристера ван дер Кваста о том, что в норвежском лесу происходит нечто важное. И вот он появляется в кадре, одетый в блестящий черный костюм. Квик лежит на земле и рычит, глухо и ритмично.
Все присутствующие знают, что с Квиком произошло перевоплощение, что он превратился в одну из нескольких личностей, сосуществующих в нем. Сейчас его телом и душой владеет фигура, которую он и его психотерапевт называют Эллингтоном — злой образ отца, убийца.
— Томас, — умоляюще зовет Пенттинен, в то время как Квик продолжает издавать нечленораздельные звуки.
Биргитта Столе также предпринимает попытку установить контакт со своим пациентом.
— Стюре! Стюре! Стюре! Стюре! — зовет она.
Но Квик продолжает оставаться Эллингтоном и только рычит в ответ.
— Пропал навсегда! — глухо говорит он и снова рычит. — Пропал навсегда! Люди будут топтать твою свиную морду! — вдруг выкрикивает он.
Квику помогают встать, и вся группа в молчании поднимается на холм, где Томас садится спиной к камере. Пенттинен, Столе и Анна Викстрём обнимают его. Они долго сидят молча.
— Расскажи, — просит Пенттинен.
— Подожди, — раздраженно отвечает Квик. — Я должен…
— Что ты хочешь нам поведать? — спрашивает Биргитта.
— Нет-нет! Не мешайте мне!
Квик еще не готов говорить. Никто не спрашивает, где же та куча гравия, которую он обещал показать. И что он имел в виду, когда говорил, будто Тереза находится на территории с «утрамбованной землей».
Квик начинает шепотом, едва слышно, говорить, что «Тереза ушла навсегда, когда я оставил ее». Мальчики еще были, но она ушла навсегда. «Тело Терезы находится между елью и холмом», — говорит он.
— Этого недостаточно, Томас, — говорит Пенттинен. — Это слишком абстрактно.
Ситуация безвыходная. Квик не предоставил ни тела, ни карьера, ни утрамбованной земли. А Пенттинена не устраивает размытое утверждение, будто Тереза спрятана где-то в лесу. Он требует подробностей.
Квик просит разрешения побеседовать наедине с Клаэсом Боргстрёмом. Магнитофон останавливают, Квик и Боргстрём отходят в сторонку.
Когда пятнадцать минут спустя камера снова включается на запись, Квик бессвязно, заплетающимся языком рассказывает о том, как «мальчик раздавлен машиной на утрамбованной земле». Он утверждает, что только что поднимался на холм и видел лесное озеро «с определенными камнями». В этом месте «спрятана рваная девочка», говорит он.
Квик хочет обозначить треугольник в лесу, где находится тело Терезы. Совместными усилиями устанавливается треугольник, нижняя грань которого проходит между сосной и «почти до самого озера». Относительно этой линии верхняя точка треугольника расположена «на две трети от высоты холма».
Закончив эту изнурительную процедуру, группа направляется к лесному озеру. Пенттинен поясняет, что он должен держать Квика под руку, «учитывая то, что случилось раньше».
Квик рычит в ответ.
— Тебе трудно смотреть на озеро? — спрашивает Пенттинен.
Квик рычит.
