Сеппо Пенттинен, естественно, отдавал себе отчет в том, что признание Квика последовало вскоре после появления в средствах массовой информации отчета о находке в Питео, и задал неизбежный вопрос:
— Ты читал в газетах что-нибудь обо всем этом?
— Насколько я помню, нет. Чель [Перссон] упомянул, когда назвал фамилию, что по этому поводу была заметка.
Знания Томаса Квика о Чарльзе Зельмановице не производят должного впечатления. Он рассказал об убийстве только после того, как «Дагенс Нюхетер» опубликовала заметку о найденных костях. Он использовал неверные сведения «Дагенс Нюхетер» о годе исчезновения и задним числом привязал к нему смерть своего отца и убийство Альвара.
Эти находки послужили первыми тревожными сигналами к тому, что и за одним из тех убийств, за которое Квик был осужден, стояло ложное признание. Однако мне еще предстояло ответить на тысячу и один вопрос, прежде чем я готов был поверить, что шесть судов осудили невиновного пациента психиатрической клиники за восемь убийств, которых он не совершал.
По мере того, как я продолжаю изучать допросы, меня все больше поражает то, что практически все сведения, которые Томас Квик сообщил о Чарльзе Зельмановице, неверны.
Квик сообщил, что он встретил Чарльза к юго-западу от Питео, в то время как нам известно, что Чарльз пропал в Мунксунде к северо-востоку от центра Питео. Далее Квик рассказал, что после встречи он и его помощник отвезли парня через центр Питео к месту убийства. Факты говорят о том, что Чарльз исчез неподалеку от собственного дома, а нашли его в четырех километрах строго на восток в Норра Питхольмен.
По словам Квика, они заметили Чарльза во второй половине дня или вечером. Как мы знаем, Чарльз провел весь вечер в компании друзей вплоть до своего исчезновения около часа ночи.
Квик сообщил, что в Питео лежал снег, но именно 12 ноября 1976 года земля неожиданно оголилась после нескольких дней дождя и плюсовой температуры.
Эксперты-криминалисты констатировали, что тело не было зарыто, как утверждал Квик.
Томас Квик утверждал, что Чарльз добровольно согласился заняться с ним сексом, что представляется маловероятным, так как Чарльз совершил половой акт с ученицей своей школы Марией всего за пару часов до того.
Какие мысли были у Сеппо Пенттинена и Кристера ван дер Кваста по поводу этих странностей? Кроме того, Квик заявлял, что ему удалось уговорить женатого человека, не имеющего преступного прошлого, сесть за руль и проехать 150 миль по зимней дороге, чтобы найти мальчика, — не задумались ли следователь и прокурор о здравомыслии такого утверждения? Да и зачем эти двое поехали до самого Питео?
Что думал по этому поводу руководитель предварительного следствия Кристер ван дер Кваст, об этом материалы следствия умалчивают. Однако же ван дер Кваст обратился к психиатру Ульфу Осгорду за консультацией по психологическим вопросам. Осгорд, работавший в Национальном управлении криминальной полиции, отказался, так как был занят расследованием убийства Улофа Пальме. Ван дер Квасту пришлось довольствоваться тогда совершенно неизвестным доцентом и исследователем памяти из Стокгольмского университета, который более всего на свете желал изучить психику серийного убийцы.
Когнитивные методы ведения допроса
В марте 1993 года, как раз в тот период, когда проводились первые допросы Томаса Квика, «Дагенс Нюхетер» в разделе «Дебаты» опубликовала статью Свена-Оке Кристианссона, доцента психологии, который беспощадно осудил Швецию как «страну третьего мира в том, что касается внимания к психологическим исследованиям и использования психологических знаний в работе правоохранительных органов».
Статья Кристианссона обещала решение многих из тех проблем, с которыми столкнулось следствие по делу Томаса Квика.
«Как раз сейчас проводят психологические исследования о том, как преступники, совершившие тяжелые насильственные преступления, и психопаты воспринимают и перерабатывают эмоционально напряженные ситуации. Ведутся отдельные исследования по серийным убийцам с целью выяснить тип личности, особенности их происхождения, кого они выбирают себе в жертвы и каким образом действуют. Такого рода исследования должны быть в высшей степени актуальны для полиции, учитывая тенденции насильственной преступности последних лет».
Для читателя более позднего периода эта статья предстает почти как заявление о приеме на работу в следствие по делу Квика. В своей статье Кристианссон завлекает всевозможными вопросами, на которые его экспертное участие могло бы дать ответ:
«Психологические знания о том, как относиться к лицам с психологическими расстройствами или к лицам, находящимся в состоянии эмоционального напряжения, должны оказаться большим подспорьем как для следователей, так и для прокуроров».
Хотя Швеция до того момента не могла похвастаться ни одним серийным убийцей такого формата, Кристианссон уделил особое внимание этому редкому явлению.
«Проводились обследования преступников, совершивших тяжкие преступления, связанные с насилием, и серийных убийц: как они ведут себя, что движет ими, как они относятся к совершенным ими преступлениям и что они помнят. Некоторые из них — так называемые психопаты, как, например, серийный убийца Джеффри Дамер из США. В своей квартире он хранил части 15 человеческих трупов. Какие потребности удовлетворяются у этих людей с нарушенной психикой?»
Свен-Оке Кристианссон прибыл в Сэтерскую больницу 14 апреля 1994 года и немедленно взялся за тестирование функций памяти Томаса Квика.
Стюре Бергваль до сих пор вспоминает их первую встречу:
— Мне трудно было поверить, что этот маленький невзрачный человечек был доцентом психологии.
Невозможно было не заметить энтузиазма Кристианссона по поводу того, что его пригласили участвовать в следствии, где пригодятся его знания специалиста. Он не только занимался исследованием памяти, но и питал живейший интерес к тяжким насильственным преступлениям и серийным убийцам. Помимо своей работы по заданию правоохранительных органов, Кристианссон проводил в Сэтерской больнице много личного времени, беседуя с Томасом Квиком. Беседы эти продолжались обычно семь-восемь часов подряд, и собеседники глубоко анализировали различные аспекты поведения серийных убийц. В этих разговорах Кристианссон выступал как теоретик, а Квик — как практик, от которого ожидалось, что он в состоянии дать ответы на глубокомысленные вопросы доцента о странностях внутреннего мира серийных убийц.
— Свен-Оке Кристианссон был помешан на серийных убийцах и собирался написать книги о Томасе Квике и других серийных убийцах — книги во-о-от такой толщины, — рассказывает мне Стюре и показывает руками предполагаемый размер будущих книг. — В наших беседах любимым персонажем выступал Джеффри Дамер, серийный убийца, хранивший у себя в квартире отрубленные головы. Я помню, как Свен-Оке спрашивал меня, что ощущал Джеффри Дамер, когда расчленял своих жертв. И просил меня описать чувство поедания жертвы — чувственное, эротическое переживание. Свен-Оке считал, что Джеффри Дамер должен был испытывать чувственное переживание. А от меня требовалось его описать.
