— Но если я все время буду думать о том, как кончить, то не смогу насладиться тобой в полной мере! — не сдавалась я. — Ну пожалуйста, только один раз, только на одну ночь, я хочу, чтобы ты проявил здоровый эгоизм. Хочу, чтобы ты не сдерживался, стал животным и кончал бы просто потому, что готов к эякуляции и это очень приятно.
— Нет, с тобой я на такое не способен, — поджал губы Гидеон. — Мне надо, чтобы мы могли кончить одновременно.
— Я знала, что ты так скажешь. — Ведь я сама когда-то говорила ему, что страшно завожусь, когда мужчина использует меня для получения удовольствия. А еще мне необходимо было чувствовать себя любимой и желанной. Чувствовать себя не просто очередным женским телом, в которое можно извергнуть свое семя, а Евой — единственной и неповторимой, — которая нуждается не только в сексе, но и в настоящей любви. — Но это моя игра, и играть будем по моим правилам.
— Я еще не давал своего согласия.
— Ну послушай меня!
— Ева, я не могу на это пойти, — медленно произнес Гидеон.
— Но ты же мог это делать с другими женщинами, — не сдавалась я.
— Но я же не был в них влюблен!
Я таяла прямо на глазах. Но ничего не могла с собой поделать.
— Беби… Я очень хочу, — прошептала я. — Ужасно хочу.
— Тогда помоги мне понять, — театрально вздохнул он.
— Я не слышу, как сильно бьется твое сердце, когда, задыхаясь, ловлю ртом воздух. Не чувствую, как ты дрожишь, когда сама вся дрожу. Не ощущаю твоего вкуса, так как мои пересохшие губы умоляют тебя довести меня до оргазма.
Его красивое лицо сразу смягчилось.
— Я теряю голову всякий раз, как вхожу в тебя. И этого вполне достаточно.
— Ты говорил, что я словно твой эротический сон, ставший явью. Но сны не могут быть только на тему, как заставить девушку кончить. А как насчет минетов? Или ручной стимуляции? Тебе нравятся мои сиськи. А тебе никогда не хотелось кончить, засунув свой орган между ними?
— Господи, Ева! — Его член еще больше напрягся в моей ладони.
Прильнув полуоткрытыми губами к его рту, я начала расстегивать ему брюки.
— Хочу стать твоей самой грязной фантазией, — прошептала я. — Хочу вести себя непристойно, и все для тебя.
— Ты уже такая, какой я тебя представлял, — мрачно сказал он.
— Неужели? — Я осторожно прошлась ногтями по его бедрам, прикусив нижнюю губу, когда он застонал. — Тогда сделай это для меня! Обожаю, когда ты, уже позаботившись обо мне, ждешь наступления своего оргазма. Когда начинаешь двигаться в другом, яростном, ритме. Ведь я знаю, ты думаешь только о том, что он уже такой горячий и такой твердый, что больше терпеть нет сил. И я счастлива, что именно благодаря мне ты сумел кончить. Хочу лелеять это чувство всю ночь напролет.
— Но только с одним условием, — сжав мои бедра, сказал он.
— Каким?
— Ладно, сегодня твоя взяла. Но в следующий уик-энд играть будем по моим правилам.
— Выходит, у меня будет только одна ночь, а у тебя — весь уик-энд?! — возмутилась я.
— Хм… Буду целых два дня заботиться о тебе.
— Блин, — пробормотала я. — Что-что, а торговаться ты умеешь!
— Как и было задумано, — раздвинул он губы в жесткой улыбке.
* * *
— «Наша мама говорит, что наш папа — секс-машина».
Гидеон, сидевший рядом со мной на полу, поднял глаза и ухмыльнулся:
— Мой ангел, в твоей хорошенькой головке хранится престраннейший набор цитат из старых фильмов.
Я сделала глоток воды и вспомнила очередной отрывок из «Детсадовского полицейского»:
— «Мой папа — гинеколог. Он целый день смотрит вагины».
Его смех вызвал у меня такой приступ радости, что от счастья я буквально воспарила к небесам. У него светились глаза, и я еще никогда не видела его таким расслабленным. Отчасти это объяснялось тем, что я отсосала у него прямо на диване, а затем, уже в душе, хорошо поработала намыленными руками. Хотя в основном дело было во мне самой, и я это понимала.
Ведь если я была в хорошем настроении, то и он тоже. Даже забавно, что я имела на него такое влияние. Гидеон был сильной личностью, с колоссальным самообладанием и магнетизмом, все остальные даже в подметки ему не годились. Я каждый день сталкивалась с доказательством сего непреложного факта, и это внушало мне благоговейный трепет, впрочем, еще больший трепет я испытывала оттого, что этот могущественный человек в минуты интимной близости становился очаровательным любовником, полностью находившимся в моей власти.
— Эй, смеется тот, кто смеется последним, — ответила я. — Посмотрим, что ты скажешь, когда твои детишки выдадут в школе нечто подобное насчет тебя.
— Ну, поскольку они смогли бы наслышаться такого скорее от тебя, я точно знаю, кто именно нуждается в хорошей порке.
И он как ни в чем не бывало принялся снова смотреть фильм, словно только что не дал мне под дых. Гидеон был исключительно замкнутым человеком, однако он рискнул впустить меня в свою жизнь, более того, он планировал наше общее будущее, о чем мне даже страшно было подумать. Я боялась сглазить, накликать на себя беду, которую вряд ли сумею перенести.
Заметив, что я замолчала, он положил руку на мое голое колено и заглянул мне в глаза:
— Что, все еще не насытилась?
Оказывается, я сидела, уставившись на коробочки с китайской едой навынос, стоявшие на кофейном столике возле дивана, а еще на розы, которые Гидеон забрал из офиса домой, чтобы мы могли любоваться ими весь уик-энд.
Не желая вкладывать в его слова лишний подтекст, я ответила:
— Разве что тобой.
Я положила ладонь ему на промежность, сразу почувствовав через широкие черные трусы, которые я все же разрешила ему оставить, тяжесть его члена.
— Ты опасная женщина, — наклонившись ко мне поближе, пробормотал Гидеон.
Я тут же не преминула этим воспользоваться: впилась в его рот и втянула в себя его нижнюю губу.
— Приходится держать марку, чтобы соответствовать тебе, Опасный Брюнет, — сказала я, а он в ответ только улыбнулся. — Надо позвонить Кэри. Проверить, ушла ли моя дорогая мамочка.
— Ты в порядке?
— Да. — Я положила голову ему на плечо. — Немного гидеонотерапии — и мне уже начинает казаться, что жизнь налаживается.
— А я разве не говорил, что хожу на домашние вызовы? Звонить по телефону: двадцать-четыре-семь.
— Ладно, давай узнаю, как там мама, — укусила я его за плечо. — А потом помогу тебе кончить.
— Спасибо, мне и так хорошо, — весело парировал он.
— Но ведь мы еще не играли с девочками.
Гидеон наклонился и, уткнувшись в ложбинку между моих грудей, сказал:
