Я направилась к музыкантам и, отметив про себя их радостное возбуждение, сказала с улыбкой:
— Вот она, слава, ребята!
— Ну да, — ухмыльнулся Даррин. — Все это мероприятие и было задумано в основном для телешоу и одновременной трансляции по Интернету. Только так «Видал» мог обеспечить нам соответствующее освещение в средствах массовой информации. Будем надеяться, что все это окупится, потому что здесь чертовски жарко, будь я проклят!
Ведущий объявил о начале премьеры видеоклипа, на экране появился логотип шоу, из динамиков зазвучали первые аккорды песни.
Черный экран неожиданно ожил, и я увидела Бретта, совсем как на концерте, сидящего в кругу света на высоком табурете перед микрофоном. Он начал петь, голос у него был глубоким и хриплым. Безумно сексуальным. Какая женщина могла устоять?! И я не стала исключением.
Камера постепенно отъехала от Бретта, показав танцпол перед сценой, где он пел. Там танцевала толпа народу, изображение было черно-белым, и только одинокая блондинка в центре представлена в цвете.
И тут я замерла, испытав самый настоящий шок. Оператор снимал ее исключительно сбоку или со спины, но я сразу поняла, что девушка изображает именно меня. Моего роста, с моим цветом и длиной волос до того, как я сделала стрижку. У нее были мои пышные бедра и ягодицы, и даже в профиль она казалась настолько на меня похожей, что не возникало и тени сомнения, кто имелся в виду.
Следующие три минуты прошли для меня как в тумане. «Золотая девочка» — песня, буквально пронизанная сексом, и актриса делала все, о чем пел Бретт: вставала на колени перед двойником Бретта, выходила с ним в туалет при баре, сидела у него на коленях на заднем сиденье классического «мустанга» выпуска 69-го года, точно такого же, как у Бретта. Кадры с интимными воспоминаниями перемежались съемками Бретта и членов его группы во время выступления на сцене.
Тот факт, что нас играли актеры, позволил мне взглянуть на происходящее чуть-чуть спокойнее, но, увидев каменное лицо Гидеона, я поняла: это не имеет значения. Перед его глазами разворачивались сцены из моего бурного прошлого, что для него было более чем реально. Клип заканчивался крупным планом одиноко сидящего Бретта: страдальческий взгляд, катящаяся по щеке скупая слеза.
Я повернулась и посмотрела на него в упор.
И когда он увидел мой яростный взгляд, улыбка медленно сползла с его лица.
Как он посмел вложить столько личного в свой клип?! Мысль, что теперь его увидят миллионы людей, буквально сводила с ума.
— Вау! — воскликнул ведущий, поднося микрофон поближе к музыкантам. — Бретт, ты действительно обнажил свою душу. А теперь признайся, не эта ли песня снова соединила тебя с Евой?
— Можно сказать и так.
— А теперь вопрос к Еве. Ты сама снималась в клипе?
Я растерянно заморгала, поняв, что мое имя озвучили по национальному телевидению.
— Нет, это не я.
— Ну и как тебе «Золотая девочка»?
— Потрясающая песня в исполнении потрясающей группы, — облизала я пересохшие губы.
— Посвященная потрясающей любовной истории. — Ведущий улыбнулся в камеру и продолжил что-то там говорить, но я его уже не слушала. Я озиралась в поисках Гидеона — и не находила его.
Ведущий начал задавать вопросы музыкантам, а я ринулась на поиски Гидеона. Тем временем ко мне подошел Кэри в сопровождении Айерленд.
— М-да, клип — это что-то, — протянул Кэри.
Я посмотрела на него с несчастным видом, затем повернулась к Айерленд:
— Ты, случайно, не знаешь, где твой брат?
— Кристофер с кем-то там сплетничает. Гидеон ушел. — Она виновато заморгала. — Попросил Кристофера отвезти меня домой.
— Проклятье!
Я отрыла в сумке левый телефон и поспешно набрала:
Я люблю тебя. Обещай, что увидимся сегодня вечером.
И стала с замиранием сердца ждать ответа. А когда так и не получила его, зажала телефон в руке, молясь в душе, чтобы он зазвонил.
Ко мне вразвалку подошел Бретт:
— Мы вроде закончили. Ну как, отчаливаем?
— Конечно, — кивнула я и повернулась к Айерленд. — Следующие два уик-энда меня не будет в городе, а потом, если хочешь, можно встретиться.
— Всегда готова, — с жаром обняла меня Айерленд.
Я повернулась к Кэри и схватила его за руку:
— Спасибо, что пришел.
— Ты что, шутишь?! Давненько я не получал такого удовольствия. — Он с чувством пожал руку Бретту. — Хорошая работа, приятель. Впечатляет.
— Благодарю. Позже пересечемся.
Бретт положил руку мне чуть ниже талии, и мы ушли.
Глава 17
В «Табло уан» Гидеон так и не появился.
В каком-то смысле я была ему даже благодарна, поскольку не хотела, чтобы Бретт решил, будто я специально это подстроила. Если отбросить в сторону его далеко идущие планы на наше будущее, Бретт как-никак был важной частью моего прошлого, и мне хотелось по возможности остаться с ним друзьями.
Но теперь все мои мысли были заняты Гидеоном. Интересно, что он сейчас чувствует и о чем думает?
Я практически не притронулась к еде, от волнения кусок не лез в горло. И когда Арнольдо Риччи, очень представительный в белой куртке шеф-повара, остановился поздороваться, мне сразу стало стыдно за свою полную тарелку.
Прославленный шеф-повар дружил с Гидеоном, который являлся совладельцем «Табло уан». Именно поэтому я и выбрала их ресторан. Если у Гидеона вдруг возникнут вопросы, как прошел мой обед с Бреттом, то будет у кого спросить.
Конечно, я надеялась, что Гидеон все же доверяет мне настолько, чтобы не усомниться в моих словах, но, как я прекрасно понимала, в наших отношениях имелись свои острые моменты: мы оба были собственниками и не любили делиться.
— Ева, очень рад тебя видеть, — произнес Арнольдо со своим чудесным итальянским акцентом. Он поцеловал меня в щеку и, отодвинув свободный стул, присел к нам за столик. Затем протянул руку Бретту: — Добро пожаловать в «Табло уан».
— Арнольдо — большой поклонник твоей группы, — объяснила я. — Мы с Гидеоном водили его на ваш концерт.
Бретт кисло улыбнулся, и они обменялись рукопожатием.
— Приятно познакомиться. Ты как, видел оба шоу? — спросил он, имея в виду свою драку с Гидеоном.
Арнольдо все прекрасно понял.
— Конечно. Ева занимает очень важное место в жизни Гидеона.
— И в моей тоже, — сказал Бретт, схватив запотевшую кружку холодного пива.
— Ну и ладно, — улыбнулся Арнольдо. — Che vinca il migliore. Пусть победит сильнейший.
— Уф! — откинулась я на спинку стула. — Я вовсе не ценный приз. А если точнее, никакой я не приз.
