Наконец принесли обед, стол накрыли на террасе с видом на безлюдный берег. Я увидела на песке белый шатер и вспомнила сон Гидеона, о том, как мы занимаемся любовью у кромки воды.
Выпив залпом два бокала терпкого белого вина, я заставила себя приняться за еду, хотя есть почему-то расхотелось. Гидеон устроился напротив меня. На нем не было ничего, кроме свободных белых льняных штанов на шнурке, и от этого мне стало еще хуже. Он казался таким красивым, таким чертовски сексуальным, что я не могла отвести от него глаз. Но сейчас он находился за тысячу миль отсюда. Он сидел с отсутствующим видом, и это безумно заводило меня, заставляя хотеть его всеми фибрами души.
Тем временем эмоциональная пропасть между нами становилась все шире. И до него уже было не дотянуться.
С трудом справившись с поданным блюдом, я неожиданно обнаружила, что Гидеон вообще не притронулся к еде. Он только лениво поковырялся в тарелке, но при этом помог мне прикончить бутылку вина.
Тогда я сделала глубокий вдох и сказала:
— Прости. Не надо было… Я не хотела… Беби, мне очень жаль. — С шумом отодвинув стул, я выскочила из-за стола и бросилась прочь.
— Ева! Подожди!
Я помчалась по теплому песку в сторону океана, на ходу сбрасывая с себя одежду, и с разбегу бросилась в воду, показавшуюся мне почти горячей. Несколько футов я шла по мелководью, а затем внезапно окунулась с головой. Я согнула колени, чтобы опуститься поглубже, радуясь, что нашла тихое убежище, где смогу вдоволь выплакаться.
На сердце вдруг сделалось удивительно легко. Я чувствовала легкое прикосновение рыб, носившихся туда-сюда мимо незваного гостя, вторгшегося в их уютный мирок.
И тут неожиданно, барахтаясь и отплевываясь, я вернулась в реальность.
— Мой ангел, — прорычал Гидеон, поднял меня на руки и вышел из воды.
Он отнес меня к шатру, опустил на шезлонг и, не дав опомниться, придавил своим телом.
Голова все еще кружилась, мысли путались, и тем не менее я явственно слышала, как он простонал:
— Выходи за меня замуж.
И я сказала «да», но вовсе не потому, что он застал меня в момент слабости.
* * *
Гидеон бросился за мной в воду, даже не раздевшись. Мокрый лен прилип к моим голым ногам, когда Гидеон лег сверху и впился в мои губы. Так умирающий от жажды путник припадает к роднику. Его руки путались в моих волосах. Его распухшие, как и у меня, губы не знали устали. Его язык казался вездесущим.
Я лежала неподвижно. Придавленная его тяжестью. Потрясенная. Наконец все встало на свои места.
Он вовсе не собирался меня бросать. А наоборот, переживал из-за того, что хотел задать вопрос, но не осмеливался.
— Завтра, — бросил он.
Отросшая к вечеру щетина на его подбородке слегка покалывала лицо, тем самым возвращая к действительности. И я вдруг осознала, где мы сейчас и чего он хочет.
— Я… — начала я и запнулась, поскольку начисто потеряла способность соображать.
— Слово «да», Ева. — Он приподнялся и бросил на меня свирепый взгляд. — Просто «да».
— Но не можем же мы пожениться прямо завтра, — проглотила я ком в горле.
— Можем, — уверенно произнес он. — И сделаем это. Ева, я так хочу. Хочу принести клятвы. Хочу узаконить наши отношения… А иначе я просто сойду с ума.
И мир внезапно закружился перед глазами. Словно я попала в парк аттракционов, в дом с кривыми зеркалами и уходящими из-под ног полами.
— Еще не время, — слабо запротестовала я.
— И ты смеешь так говорить после всего, что было в самолете?! — возмутился он. — Ева, теперь ты обладаешь мной! И будь я проклят, если не стану снова обладать тобой!
— Мне нечем дышать! — прошептала я, почувствовав совершенно необъяснимый приступ паники.
Гидеон перекатился на спину, заставив лечь сверху, и заключил меня в кольцо своих рук. Предъявляя право собственника.
— Ты этого хочешь, — не сдавался он. — Ты любишь меня.
— Конечно люблю. — Я уронила голову ему на грудь. — Но ты торопишься…
— Удивляешься, почему я не сделал предложение в самолете? Ева, ради всего святого, ты ведь меня хорошо знаешь. Я планировал это уже несколько недель. Только об этом и думал.
— Гидеон, мы не можем вот так взять и сбежать, чтобы пожениться втайне от всех!
— Черта с два не можем!
— А как же наши семьи? Наши друзья?
— Мы сыграем свадьбу еще раз. Специально для них. — Он осторожно убрал прилипшую к моей щеке мокрую прядь. — Я хочу, чтобы наши фотографии были в газетах, журналах… словом, везде. Но это займет месяцы. Я не могу так долго ждать. А сейчас все будет только для нас. Если тебе так удобнее, можем никому ничего не рассказывать. Назовем сегодняшний обряд помолвкой. Это будет нашим маленьким секретом.
Я смотрела на него во все глаза, не зная, что сказать. Его настойчивость пугала… Хотя как это романтично!
— Ведь я уже попросил твоей руки у твоего папы, — продолжил он. — У него нет никаких…
— Что? Когда?
— Когда он был в Нью-Йорке. Мне представилась удобная возможность, и я решил ею воспользоваться.
Я почему-то обиделась.
— Но он ничего мне не говорил.
— Это я его попросил. Объяснил, что бракосочетание будет еще не завтра. Что я все еще стараюсь тебя вернуть. Я записал весь разговор, так что, если не веришь, можешь послушать.
— Ты записал разговор?! — удивилась я.
— Я ничего не пускаю на самотек, — безапелляционно заявил он.
— Ты сказал, что бракосочетание будет еще не завтра. Выходит, ты его обманул.
— Вовсе нет, — иронично улыбнулся он. — Ведь с тех пор прошло несколько дней.
— Боже мой! Ты сумасшедший.
— Возможно. Если так, это твоя заслуга. — Он поцеловал меня в щеку. — Ева, я не могу жить без тебя. Мне даже представить страшно, как бы я был без тебя. Безумие какое-то!
— Вот это действительно безумие!
— Почему? — нахмурился он. — Ты ведь знаешь, что мы созданы друг для друга. Каждый из нас нашел свою половинку. Так чего ждать?!
В голове сразу возникло множество доводов против. Логичных объяснений того, почему не следует торопиться. Но я промолчала.
— Все, я лишаю тебя права выбора, — отрезал он и решительно поднялся со мной на руках. — Ева, мы это сделаем. Так что наслаждайся последними часами свободы!
* * *
— Гидеон! — выдохнула я, содрогаясь в сладких спазмах оргазма.
Его пот стекал на мою грудь, сильные бедра работали без устали, когда он снова и снова вонзал в меня свой член — то глубоко, то не очень.
