Что-то в ней сломалось, отключился какой-то предохранительный механизм. Алиса опустилась на бордюр у колес своей машины, закрыла лицо руками и разревелась.
Это стресс – она все прекрасно понимала, но ничего не могла с собой поделать, плакала навзрыд, самозабвенно. Волдыри на ладонях полопались, когда она вытаскивала из огня Панкратова, теперь из них сочилась сукровица, и от слез коже было больно. А еще Алисе было холодно, до озноба, до зубовной дроби.
Она так увлеклась своими страданиями, что не заметила, как кто-то присел рядом. На ее голые плечи легли горячие ладони.
– Замерзла, – сказал Клим Панкратов, не то утвердительно, не то вопросительно.
Алиса молча кивнула, но рук от лица не убрала. Она же сейчас уродина, незачем давать Панкратову лишний повод поглумиться.
– Пойдем. – Он не стал глумиться, даже помог ей встать. Надо же, джентльмен…
– Куда? – Сопротивляться не было сил.
– Я тебя отвезу.
Он ее отвезет! Вот и хорошо, одной проблемой меньше. Панкратов отвезет ее домой, а там Алиса откроет бутылку мартини и напьется до чертиков. Может быть, тогда ей даже удастся заснуть.
У Панкратова была красивая машина, большая и агрессивная, под стать хозяину. В салоне пахло кожей и мужским одеколоном – до их появления: они принесли с собой запах гари, паленой кожи и страха.
Клим уселся за руль, она пристроилась на пассажирском сиденье. Порванные края платья все время расползались, приходилось придерживать их рукой. Можно было и не придерживать – ничего особенного Панкратов бы не увидел, – но в салоне «Лексуса» невольно вспоминалось о правилах приличия. Дама должна вести себя с достоинством, а не сверкать голыми коленками и не размазывать по лицу сажу и слезы.
– Вот. – Клим протянул ей коробку с влажными салфетками, тоже, видно, вспомнил о правилах хорошего тона.
Алиса благодарно кивнула, вытерла руки и лицо.
– Все еще холодно? – Панкратов включил обогреватель, спасибо ему, доброму человеку. – На заднем сиденье лежит пиджак, хочешь, надень.
Она бы обязательно надела, если бы пиджак не принадлежал ее злейшему врагу. Совместно пережитый конец света ничего не изменил в их сложных отношениях, просто установил короткое перемирие.
Панкратов настаивать не стал, только криво усмехнулся. Что он все ухмыляется?! Да как вообще можно ухмыляться после того, что произошло?.. Алиса отвернулась, прижалась лбом к ветровому стеклу. Стекло было прохладным и чуть влажным. Нужно закрыть глаза, ненадолго, просто чтобы отгородиться от происходящего.
Она отгородилась. Она отгородилась настолько надежно, что не заметила, как уснула…
– Эй, пора вставать! – Кто-то тряс ее за плечи, не то чтобы слишком грубо, но настойчиво.
Пришлось открыть глаза.
– Приехали, – сказал Клим Панкратов и распахнул дверцу джипа.
Алиса посмотрела в окно. Приехать-то они приехали, вопрос только – куда? Двухэтажный особняк со слепыми провалами окон, лужайка, тихо жужжащая система автоматического полива, розовые кусты, а за кустами… бассейн.
– Куда ты меня привез? – Вообще-то, Алиса уже знала, куда. Этот дом, эти розовые кусты и этот бассейн она никогда в жизни не забудет! Загородный дом Панкратова, место, где началось ее падение и восхождение.
– В моей городской квартире сейчас ремонт. – Панкратов улыбнулся вежливо и ехидно одновременно.
Лучше бы она оставила его в той горящей кладовке…
– Мне нет дела до твоего ремонта! Я просто хочу знать, почему ты не отвез меня ко мне домой?! – Ярость – опасное чувство, от ярости на глаза наворачиваются слезы, а она уже наплакалась, хватит!
Панкратов посмотрел на Алису с жалостью, как на слабоумную:
– Я не знаю, где ты живешь.
– А спросить?! Ты мог спросить у меня!
– Ты спала.
– Нужно было разбудить!
– Я пытался, но ты не проснулась.
Он пытался, а она дрыхла так крепко, что ничего не слышала? Такое возможно, или он, как всегда, врет?
– Ты врешь, – сказала она и скрестила руки на груди. Платье тут же поползло, обнажая бедро. Плевать! Он не имел никакого права решать за нее!
– Выходи. – В голосе Клима послышалось раздражение.
– Послушай, ты сейчас же, немедленно, отвезешь меня обратно в Москву! – Не станет она плясать под его дудку.
Очень долго Панкратов молчал, рассматривал то ее лицо, то ее голую ногу. Алиса держалась стоически, на его нахальный взгляд отвечала презрительной улыбкой.
– Выходи из машины!
– Не выйду!
– Как знаешь, можешь ночевать в салоне. – Он в сердцах хлопнул дверцей, Алиса вздрогнула. То есть как это – «ночевать в салоне»?! Что она – бездомная, чтобы ночевать в машине?
– Вызови мне такси! – заорала она в спину удаляющемуся Панкратову.
– Деньги закончились, – бросил он, не оборачиваясь, – но я с радостью предоставлю тебе кров и ужин, и горячую ванну, и что-нибудь спиртное.
Чертов шантажист! Он все про нее знает. Знает, чего в данный конкретный момент ей хочется больше всего на свете. Алиса выбралась из машины, хлопнула дверцей так, что уши заложило, – нечего церемониться с шантажистами! Панкратов обернулся, – видно, жалко стало свое добро, – сказал с угрозой в голосе:
– Полегче!
– Сам полегче, – огрызнулась она.
Что это с ней происходит? Что-то неправильное… Сначала хотелось плакать, выть в голос, а сейчас хочется устроить истерику, крушить мебель, рвать на Панкратове волосы. Что же это такое?..
– Долго тебя ждать? – Он уже возился с замком.
Алиса вздохнула, побрела к крыльцу.
Панкратов соврал насчет ремонта в своей городской квартире. Алиса поняла это сразу, как только переступила порог. Дом был нежилой. Не в том смысле, что неуютный и запущенный, видно, что за имуществом Панкратова хорошо присматривают, вон и поливочную систему кто-то включил. Просто чувствуется, что здесь никто не живет: по стерильному воздуху, по вещам, расставленным и разложенным в идеальном порядке, по чуть поникшим ирисам в хрустальной вазе. Панкратов здесь не живет. Во всяком случае, не живет постоянно. Интересно, почему он соврал? А еще интересно, где сейчас Даша? Может быть, в его городской квартире? Тогда многое становится понятным, Даша такой гостье, как Алиса Волкова, не обрадовалась бы…
– Чувствуй себя как дома. – Панкратов сделал приглашающий жест.
– Мне нужно в душ, – сказала Алиса, брезгливо рассматривая свое отражение в зеркале.
– Комнаты для гостей на втором этаже. Пойдем, я тебя провожу.
Он привел ее в ту самую комнату. Подонок, урод… За десять лет в ней изменилось все: начиная с обоев и заканчивая мебелью. Не изменилось лишь то мерзкое ощущение, которое она вызывала в душе. А, плевать! Это всего лишь комната. Алиса плюхнулась на кровать, снизу вверх посмотрела на Клима.
