— Поэтому, — продолжал Флейн, — думай не о завтрашнем дне, мальчик мой. Думай о послезавтрашнем. Старый Одвелл давно наложил в штаны и теперь ерепенится только по привычке. Все мы, лорды старой закалки, одинаковы — пусть бы тебя пришпилили копьём к стене, а дёргайся до конца, пока не испустишь дух. Таким был твой дед… Но когда старый пёс Одвелл испустит дух, старый пёс Фосиган вспомнит о тебе. Ты должен быть готов.
— Как готов? — спросил Анастас. — Что мне понадобится?
И лорд Флейн засмеялся дребезжащим старческим смехом, а потом щёлкнул его по лбу костлявым пальцем — так, что остался синяк.
— Деньги, болван. Деньги — вот что всегда нужно. Имея деньги, имеешь всё. И всех.
Он был прав. Анастас уже знал, что такое деньги: узнал после того, как деньги лорда Кордариола, Тартайла и Берджоя купили им лояльность Дардейла и Тибрина, стоявших за бело-лиловые цвета, а также нейтралитет Чейзеров, вставших было на сторону Одвелла. Конечно, оставались такие, как Блейдансы, сражавшиеся за честь, и как Индабираны, слишком глубоко погрязшие в преступлениях Одвеллов, чтобы отступиться от них теперь, но таких было меньшинство. Большую часть остальных можно было купить, как обычных наёмников, которых тоже немало шлялось сейчас по северу Бертана — волки всегда чуют, где пахнет кровью. Они присягали тем, кто предлагал больше; поэтому Анастас должен был предложить больше. Это было очень просто и лишь немногим более гнусно, чем голова лорда Крейтона, торчащая у того меж ляжек. «Если я делаю одно, — сказал себе Анастас, — то почему не сделать и другое?» Хотя его матушка вряд ли бы это одобрила. Она презирала богиню Аравин, заступницу купцов, торгашей и тех, кто покупал кровь за золото. Матушка поклонялась Гвидре, который предпочитал просить — и давать, если его попросят.
Анастас совмещал. Ныне он приехал в Эфрин торговать — своим словом и кровью своих людей. Его выворачивало от одной этой мысли. Если бы не Илайна и её рёбёнок, если бы не призрачная, с каждым днём тающая надежда найти Адриана… Анастас хотел, чтобы они жили в мире. Для этого он должен был построить для них мир, а любое строительство стоит денег. Он надеялся, что однажды увидит свою мать и сумеет ей это объяснить.
Он лежал в лохани, пока вода совсем не остыла, потом смыл с себя грязь, слезающую клочьями серой пены, вылез, отёрся и съел остывший ужин. За окнами смеркалось, море шумело так сильно, что шелест волн долетал даже сюда, через два квартала от берега. Колокола на главной площади пробили девять. До назначенной встречи оставалось три часа. Он неожиданно почувствовал ноющее томление в паху и невольно подумал о девушке, которая принесла ему ужин, но тут же отмахнулся от этой мысли. Интересно, дождётся ли Илайна его возвращения. Он хотел быть с ней рядом, когда она родит на свет его дитя.
Он оделся, оставив сапоги на полу, и прилёг на кровать. Анастас скакал шесть дней, почти не делая остановок, но усталости не чувствовал, однако знал, что это обманчивое ощущение, вызванное внутренним напряжением. Нет, он не боялся — во всяком случае, не того, чего ему посоветовал бы остерегаться Линлойс, будь он жив. Было, конечно, безумием ехать совсем одному во фьев одвеллского септы, на встречу, которую сам же этот септа и назначил. С большой вероятностью это могло оказаться ловушкой — однако Анастас так не думал. Уж слишком сильно, по слухам из надёжных источников лорда Флейна, был обижен лорд Бьярд на своего хозяина, не пожелавшего в столь смутное время финансировать его судостроительную авантюру. Лорда Одвелла можно было понять: теряя каждый день по деревне и каждую неделю — по замку, он имел нужды более насущные, чем отдалённая и неясная перспектива торговли с андразийскими варварами. Ничего странного — клан Одвелл доживал свои последние дни. Анастасу же приходилось думать о тех днях, что настанут после. Поэтому он, по совету лорда Флейна, дал Бьярду денег на его корабль, хотя и был вынужден из-за этого сократить свою армию на пятьсот копий. Любопытно даже взглянуть, что он там на них построил.
«Когда всё кончится, — думал Анастас, лёжа на скрипучей кровати в паршивой эфринской гостинице, — Бьярд, наверное, уже вернётся из своей Андразии. Если он удачно сплавает, я дам ему денег ещё на один корабль, для нас. Выкуплю у Фьорелла его остров, в обмен на Гвизли, которое он так сильно хочет… И отвезу туда их всех. Адриана, Бертрана, Илайну с нашим сыном, матушку, девочек… И там они всегда, всегда будут в безопасности. И я больше не брошу их. Не оставлю. Не сбегу… Матушка разгневается, конечно, захочет обратно в Эвентри, но я его снесу. После всего, что там было, после крови отца и Ричарда, которая там пролилась, после того, как Одвелл держал там Адриана, я просто снесу этот проклятый замок к Мологу, сровняю его с землёй. Клан — это не стены, это люди».
В мыслях всё звучало стройно и правильно, но Анастас не был уверен, что сумел бы столь же внятно объяснить кому-нибудь своё решение. Не то что своей леди-матери, а хотя бы Илайне… Впрочем, Адриан, возможно, понял бы его. Адриан всегда его понимал.
«Я тебя найду, малыш, ты только живи», — подумал Анастас Эвентри и моргнул. Глаза у него снова резануло, он поднял руку, чтобы протереть их, и она отдалась ноющей болью. Дала о себе знать старая рана — разнылась на сыром морском воздухе. Анастас пошевелили головой, удивлённо осматриваясь. Он сам не заметил, как задремал. Свеча на столе догорела и погасла. Неужели проспал?.. Он вскочил — и тут же услышал, как на ратуше бьют колокола.
Нет, не проспал. В самый раз.
Он снял со спинки стула плащ, накинул на плечи, натянул капюшон на глаза. Лестница с жилого этажа вела в коридор, смежный с гостевым залом; ведущая туда дверь была прикрыта, чтобы хмельное веселье одних гостей не тревожило покоя других.
Никто не видел, как он вышел из гостиницы.
На пристани было пусто — и было бы тихо, если бы не гудели волны, разбиваясь о доски мола. Ночь стояла безлунная, редкие звёзды едва освещали пришвартованные к берегу рыбацкие лодки. Анастас прошёл в дальний конец пристани, ступил на мол, доски жалобно заскрипели у него под ногой. Ветер рвал полы его плаща.
Он прошёл по настилу, слыша только скрип досок у себя под ногами и рёв волн. Человек, стоящий почти в самом конце пристани, у сброшенного на доски трапа, повернулся и смотрел, как он приближается. Подойдя к нему почти вплотную, Анастас увидел, что он тоже в плаще с капюшоном, но, в отличие от Анастаса, не прячет круглощёкого, радушно улыбающегося лица.
— Приветствую вас, мой лорд, — сказал Эли Бьярд, перекрывая гул прибоя. — Я рад, что вы всё же решились почтить меня визитом. Ну как она вам — хороша?
Анастас взглянул туда, куда широким жестом указал лорд Бьярд, — на судно, со скрипом покачивающееся на беспокойных волнах и кажущееся в темноте огромным демоном, восставшим из глубин владений Риограна. Что ж, хотелось бы верить, что впечатляющие размеры этой махины поспособствуют её прочности и стойкости во время бури, а не утянут её на дно.
Бьярд помедлил, как будто ожидая от Анастаса возгласов восхищения. Не дождавшись, сказал немного обиженно:
— Прошу вас, идите за мной.
