Они не посвящали Десс во все подробности науки полуночи по
части телепатии. Кто-то другой вряд ли мог понять те ошибки, которые Рекс с
Мелиссой совершили в детстве. Десс чувствовала, что ей рассказывают не все, и,
наверное, обижалась. А зря. Она и не догадывалась, насколько ей на самом деле
проще жить, многого не зная. Когда Рекс и Мелисса думали, что они —
единственные полуночники в округе, им дорого давалось изучение законов
полуночи. Те годы были наполнены не только весельем и играми.
Мелисса поежилась и выбросила воспоминания о прошлом из
головы, возвращаясь к делам насущным.
Она остановила свой старенький «форд», проехав еще один
квартал, и закатала правый ру-
кав, чтобы взглянуть на часы. До полуночи оставалось три
минуты.
Рекс обратил внимание на ее черные перчатки.
— Ты прямо как коммандос. Она усмехнулась.
— Напомни мне, как зовут эту девицу?
— Констанца Грейфут. Неужели ты про нее даже не
слышала?
Мелисса вздохнула и покачала головой. Даже Рекс не мог до
конца понять, насколько невыносима для нее была школа. Мелисса не знала, как
зовут половину учителей, — что уж говорить об учениках, сколь бы активную
роль в жизни школы они ни играли.
— Но это не так уж важно — как ее зовут, — сказал
Рекс. — Лишь бы стала понятна общая идея. Надо расчистить дорогу, и все
произойдет само собой.
— Нет проблем.
Мелисса снова посмотрела на часы, постаралась успокоиться и
сосредоточиться и закрыла глаза. Где-то неподалеку слышался негромкий гул
бодрствующего разума. Кто-то полусонно впитывал ночную телевизионную жвачку. Но
через шестьдесят секунд должно было прийти блаженное облегчение.
— Обязательно наблюдай за ними обеими одновременно. Ни
в коем случае нельзя упустить пятницу, когда они будут уговаривать родителей.
— Рекс, все будет легко и просто. Только покажи мне
жмуриков.
Мелисса сразу почувствовала, как его передернуло от этого
слова — Рекс его на дух не выносил.
— Ладно, прости, прости, — чуть насмешливо
извинилась она. — Только покажи мне людей, замерших во время потайного
часа, и я все сделаю.
Рекс отвернулся от Мелиссы и стал смотреть в стекло, излучая
недовольство.
Мелисса вздохнула и погладила его по руке. Он удивленно
посмотрел на нее, но сразу вспомнил, что она в перчатках. Рекс улыбнулся, но на
миг она ощутила вкус его извечной горечи. Он делился с Мелиссой каждой мыслью и
даже самыми жуткими тайнами полуночного мира, но они не могли притронуться друг
к другу.
— Рекс, честное слово, это очень просто. Все будет
нормально.
— Ты всегда так говоришь.
— Час синевы — это как легкий ветерок, Рекс. Все
остальное время гораздо тяжелее.
Он повернулся к ней, протянул руку, но его пальцы замерли в
нескольких дюймах от ее плеча.
— Знаю.
— Самое трудное в моей жизни я совершила восемь лет
назад.
Он рассмеялся:
— Ты всегда так говоришь.
Тот поиск был для нее самым тяжелым. Тогда она впервые обнаружила
Рекса. Мелисса ощущала его присутствие очень давно, сколько себя помнила —
наверное, с тех самых пор, как научилась говорить. Когда наступало время синевы
и доводивший ее до безумия шум наконец стихал, оставался один-единственный
голос. В опустевшем мире оставался один-единственный вкус — тонкий и хрупкий.
Вкус воображаемого друга. Еще несколько лет она свыкалась с мыслью о том, что
это реальный человек, потом еще год не могла решиться, как поступить. Наконец
как-то раз, когда наступил тайный час, она пробежала несколько миль до дома
Рекса — восьмилетняя девчушка в пижамке с нарисованными девицами-ковбоями,
«ковбойшами». Тогда она не до конца понимала, сон это или явь. Но они нашли
друг друга, и тогда все стало явью.
Теперь Мелисса понимала, насколько вовремя они повстречались
с Рексом. Еще немного одиночества — и она сошла бы с ума.
Она пыталась сосредоточиться, подготовиться к наступлению
полуночи, к выполнению замысла. Несколько глубоких вдохов. Она ждала того
мгновения, когда наконец весь шум, трезвон, беспокойные и страшные сны,
полубессознательные тревоги и самые настоящие ночные страхи…
Стихнут.
Ну да, — проговорила она. — Это чистая правда.
И она ощутила вкус улыбки Рекса.
Теперь все его мысли были ей открыты. Радость из-за того,
что они благополучно перебрались во время синевы, что теперь им не грозит
встреча с представителями охраны правопорядка. Мрачная решимость исполнить
задуманное. Мелисса ощущала даже легчайшие угрызения совести. Рекс все-таки
переживал из-за того, что приходится идти на крайние меры.
— Не волнуйся, Рекс. От того, о чем они не узнают, им
плохо не будет.
— Только ты обязательно скажи мне, если тебе покажется,
что ты уж слишком сильно… Ну, ты понимаешь.
— Ты будешь первым, кто об этом узнает. Они вышли из
машины, и Мелисса первым делом провела предварительную разведку. Пока ничего и
никого поблизости не обнаруживалось, но было слишком рано. Ни одно из тех
существ, которые обитали во времени синевы, не могло оказаться так близко к
центру города в это время.
Глаза Рекса сверкнули. Он искал знаки.
— Ты бы только видела, Мелисса. Их следы повсюду. И
каждую ночь их все больше.
— Хорошо еще, что Джессика мало времени проводит дома.
Раздражение Рекса прозвучало пронзительным звоном. Этого и
следовало ожидать даже от косвенного упоминания о Джонатане Мартинесе. По
крайней мере, это не было чувством ревности. Ревности Мелисса сполна
наслушалась в школе. Нет, тут была только ущемленная гордыня вождя, которому,
увы, во времени синевы повиновались не все.
Еще мгновение — и Мелисса почувствовала, как Рекс совладал
со своими эмоциями.
— Угу, — буркнул он. — В кои веки от него
есть какой-то прок.
Они прокрались к заднему двору и спрятались за кустами на
противоположной стороне улицы.
— Ну, где он там?
Мелисса забросила свои эмпатические сети еще глубже в ночь,
и со всех сторон на нее нахлынули ароматы тайного часа. Джессика была на месте,
в своей комнате, охваченная нетерпением ожидания. Десс не ушла из дома, она с
превеликим удовольствием предавалась изготовлению оружия. На окраинах Биксби
копошились ползучки. Каждую ночь они вели себя все более и более возбужденно.
А с другого конца города кто-то стремительно приближался.
— В пути.
Они притаились за кустами.
Через несколько минут приземлился Джонатан.
Мелисса подумала: «А ведь уже год, как я не видела его в
полете». И вот теперь, когда он изящно завертелся в воздухе и плавно и
беззвучно коснулся земли одной ногой, она вспомнила, как это выглядит. Ей не
суждено было летать с Джонатаном, но по крайней мере Мелисса могла ощущать вкус
его сознания, наполненного простой, чистой радостью полета.
