— А если бы Рекс велел тебе со скалы прыгнуть…
Джонатан, — смеясь, перебила Джессика. — Скорее,
это ты бы велел мне прыгнуть со скалы.
Джонатан улыбнулся:
— Наверное. Но я бы прыгнул с тобой. Джессика притянула
его ближе к себе.
— Должна же я что-то делать, Джонатан. Всю жизнь ведь
тут не просидишь…
— Понимаю, — со вздохом проговорил он. —
Тогда делай, как говорит Рекс. В конце концов, он ведь единственный из нас, у
кого есть учебник по полуночной науке.
Джесс заглянула Джонатану в глаза.
— Поэтому ты его и не любишь? Из-за того, что он умеет
читать «письмена», а ты — нет?
Джонатан хмуро глянул на нее.
— Все гораздо сложнее. — Он облизнул пересохшие
губы, пытаясь решить, что ответить. — Ты не знаешь Рекса и Мелиссу
настолько хорошо, насколько их знаю я. Скажем так, я не доверяю Рексу. Думаю,
он не рассказывает нам обо всем, что ему известно. Даже Мелиссе не
рассказывает.
— Но зачем ему это нужно?
— Чтобы держать все в своих руках. Если кто-то еще
будет знать все то, о чем знает он, он утратит право на лидерство.
— Чтобы Рекс что-то от нас скрывал? Брось, Джонатан. В
прошлые выходные в музее он мне часов шесть подряд рассказывал всякое разное
про время синевы. Мне пришлось попросить его остановиться, иначе бы у меня
голова треснула.
— Шесть часов? Но при этом он ни словом не обмолвился
обо мне.
Джессика обескураженно заморгала.
— Ох, и правда. О тебе он, действительно, забыл
упомянуть.
Джонатан невесело усмехнулся:
Он хотел, чтобы ты стала одной из его полуночниц.
Джессика вздохнула и отвернулась. Джонатан проследил за ее
взглядом, устремленным к горизонту. С крыши этого здания открывался вид на весь
город, до самых его окраин. Там темные скопления домов были неразличимы на фоне
бедлендов. Плоские равнины освещала темная луна, вдали чернели силуэты гор.
— Так что же мне делать? — тихо спросила Джессика.
— Пожалуй, у тебя нет выбора. Тебе придется поступить
так, как говорит Рекс. — Джонатан вздохнул. — Знаешь, мне иногда
кажется, что все эти полуночные дела как бы нарочно подстроены.
— Подстроены?
— Ну да. Все мы наделены какими-то талантами. Рекс
читает «письмена», я летаю, Мелисса — телепат, Десс — гениальный математик. Ты
тоже должна что-то уметь, что-то делать. Ну, и получается, что все мы друг от
друга зависим, будто мы непременно должны собраться в команду.
Джесс сжала руку Джонатана.
— Джонатан, но что в этом плохого? Он поморщился.
— Я не просил, чтобы меня брали в команду. Я даже не
знаю, кто ее собрал.
— Может быть, нас судьба собрала.
— В команду судьбы я тоже не напрашивался. — Он
осторожно высвободил руку. — Такое чувство, что это уловка, ловушка, что
нас нарочно собирают вместе.
Джесс покачала головой:
— Джонатан, никакая это не ловушка. Это просто-напросто
жизнь.
— Что такое жизнь? Жизнь — это когда Рекс говорит тебе,
что ты должен делать?
— Нет. Это когда ты нуждаешься в помощи. Когда ты
близок с другими людьми, когда ты с ними рядом, когда ты без них не можешь.
— Как ты — рядом со мной?
— Именно так. Ты же не можешь не защищать меня. —
Джессика поднялась и встала на узкой стальной распорке. Сделала несколько
шагов, не спуская глаз с ночного города.
— Но я не… — пробормотал Джонатан и тоже встал.
Они молчали. Джонатан сделал глубокий вдох. Он пытался
понять. С какого момента их разговор превратился в ссору? Он чувствовал себя
загнанным в угол. И не Джесс его туда загнала, и даже не темняки, которые за
ней гонялись, а слова, которые они сказали друг другу, не найдя иных, от
которых стало бы легче.
Непривычно было не прикасаться к Джессике, не делиться с ней
невесомостью. Полуночный воздух стал казаться холодным, будто пространство,
разделявшее их, наполнилось льдом. Пока они летали, все было так легко. В
последние четыре ночи они перестали договариваться вслух о том, куда
приземляться, к какой цели лететь. Касания рук были понятнее слов.
И вот теперь они застряли здесь. Не летали, не
разговаривали, не прикасались друг к другу. Джонатану казалось, что уже
вернулась обычная сила притяжения, что она давит на него.
Он посмотрел под ноги на ржавый каркас, поддерживавший
фигуру Пегаса. Они с Джессикой находились на высоте в двенадцать футов от крыши
здания компании «Мобил».
— Джесс? Она молчала.
Он протянул руку.
— Возьми меня за руку. Тут опасно.
— Везде опасно. Для меня.
Страх, прозвучавший в ее голосе, несколько охладил
Джонатана. Полночь могла бы подарить этой девушке прекрасный мир, могла стать
для нее бескрайней площадкой для игр… Но все время что-то мешало: Рекс со
своими «письменами», комендантский час, темняки…
— Джесс, — проговорил Джонатан. — Ты только
возьми меня… — Он не договорил, что-то заставило его умолкнуть. Его словно
озарило, и он вдруг понял, из-за чего она им недовольна, чего сейчас не
хватает. — Джесс, я буду там завтра ночью. У Змеиной ямы. Ты разве этого не
знала?
Джессика обернулась. Взгляд ее зеленых глаз смягчился.
— Правда будешь?
— Да, конечно. Неужели я допущу, чтобы вы там одни
развлекались?
Она не удержалась от улыбки.
— И пусть Рекс командует, — добавил
Джонатан. — Скорее всего, это тот самый редкий случай, когда очень хочется
заглянуть в учебник.
— Спасибо, Джонатан.
Джессика наконец снова взяла его за руки, а он почувствовал,
как полуночная гравитация опять объединила их в единое целое.
Джонатан улыбнулся в ответ:
— Джесс, я бы ни за что не позволил тебе… Но она не
дала ему договорить. Она потянулась к его губам и поцеловала его.
Джонатан часто заморгал от неожиданности, а потом закрыл
глаза и ощутил тепло Джессики — ощутил, несмотря на то что при наступлении
времени синевы всегда становилось тепло, как летом. Он обнял ее и почувствовал,
как, оказавшись в его объятиях, она немного поднялась в воздух.
А когда они отстранились друг от друга, он улыбнулся:
— О… Похоже, мы раскрыли твой талант. Она рассмеялась:
— Давно пора было, Джонатан.
— Нам с тобой поцеловаться? Да, я как раз собирался…
— Нет. Давно пора было тебе сказать, что ты тоже будешь
возле Змеиной ямы.
