— Во что превратится?
— Ну… камни — они ни во что не превращаются, — ответила
Джен. — Они остаются камнями. Но начинают двигаться.
— Уродство, — объявила Лиз.
— Мой старший брат так сделал год назад, —
сообщила Мария. — До смерти напугался. Теперь он про это даже говорить не
хочет.
Джен наклонилась к столу и произнесла голосом, каким принято
рассказывать истории про привидения:
— Археологи там уже давно копаются, но только
наконечники стрел все равно можно найти, если поискать хорошенько. А
наконечникам этим тысяча лет.
— Ты хотела сказать: «десять тысяч».
Джессика и все остальные обернулись и устремили взгляды в
тот угол, откуда донесся голос. Там в полном одиночестве за столом сидела Десс,
девочка, с которой Джессика сидела рядом на уроках математики.
— Ну… — протянула Лиз и сделав большие глаза,
обвела взглядом остальных девочек и прошептала: — Кстати, об уродах.
Джессика снова оглянулась и посмотрела на Десс. Та, похоже,
ничего не услышала. Она уткнулась в учебник, не снимая темных очков. Судя по
всему, болтовня девчонок ее больше не интересовала. Джессика даже не заметила Десс,
но вполне могло статься, что она все это время сидела здесь, в уголке,
обложившись книжками и тетрадками.
— Номер четыре… — начала Констанца, и ее зеленая
ручка повисла над страничкой блокнота. Джен хихикнула, а Мария приложила палец
к губам.
Джессика посмотрела на свои учебники, причем с особым
унынием — на толстенный «Начальный курс тригонометрии». Как обычно бывало с ней
перед большой переменой, ее энергия пошла на убыль. Констанца и ее компания ей
нравились, но из-за того, что они насмехались над Десс, Джессике стало неловко,
У нее даже неприятный привкус во рту появился. Она вспомнила о том, как ей
самой жилось в чикагской школе, до того как она переехала сюда и стала «Мисс
Популярностью».
Джессика перевела взгляд на Десс. Одной из книжек, лежавших
на столе у той, был учебник тригонометрии. Если Десс и вправду такая умная,
какую из себя строит, то, наверное, можно попробовать попросить ее о помощи.
— Мне надо кое-какие уроки сделать, — призналась
Джессика. — Мама просто с ума сошла: запихнула меня во все продвинутые
классы. Помру я с этой тригонометрией…
— Понятно, — кивнула Констанца. — Но если
придумаешь что-нибудь еще особенное про Биксби, скажи мне. Мне не помешает
мнение нового человека.
— Ладно, скажу.
Джессика собрала учебники и тетради и отправилась в угол, к
невысокому столу. Она села на большой стул напротив того, на котором, водрузив
ноги на стол, сидела Десс. На лодыжках поверх черных колготок у нее были надеты
блестящие металлические браслеты.
Джесс показалось, что позади послышался шепоток, но она не
стала обращать на это внимания.
— Десс?
Девочка оторвала взгляд от книги и равнодушно посмотрела на
Джессику. Безо всякого раздражения или злости. Ее взгляд из-под черных очков
был удивительно нейтрален.
Джессика взялась за корешок учебника тригонометрии.
— Ты как думаешь… — Джессика запнулась.
Пристальный, немигающий взгляд Десс был так холоден. — Я просто хотела
тебя спросить, — предприняла Джессика новую попытку, — а… а ты всегда
в темных очках читаешь?
— Не всегда. На уроках меня заставляют их снимать.
— А-а. Но почему…
— У меня фотофобия. Светобоязнь. От света глаза болят.
Сильно.
— Ой! Но тогда тебе должны разрешать носить темные очки
на уроках.
— Не разрешают. Хотя такого правила нет. Но не
разрешают.
— Но может быть, тебе стоит принести справку от врача…
— А у тебя как? — неожиданно спросила Десс.
— Что — «у меня»?
— У тебя глаза от света не болят?
— Нет, — ответила Джессика.
— Странно.
Джессика оторопело заморгала. Она начала жалеть о том, что
не осталась с компанией Констанцы. На уроках тригонометрии разговаривать с Десс
было интересно, но интересно не в смысле «весело». Девчонки, сидевшие за другим
столом вместе с Констанцей, теперь, наверное, гадали, зачем Джессике
понадобилось пересаживаться к Десс. Джессика и сама не очень понимала зачем.
Но не могла не спросить:
— Почему же это странно?
Десс опустила очки на дюйм и пытливо уставилась на Джесс.
— Просто некоторым людям, определенным людям, которые
переезжают в Биксби, кажется, что солнце здесь жутко яркое. И этим людям вдруг
становятся нужны темные очки, и они их все время носят. А ты — нет?
— А я — нет. А это в самом деле много с кем бывает?
— Очень мало с кем. — Десс вернула очки на
переносицу. — И это — одно из десяти чудес Биксби.
Джессика откинулась на спинку стула и пробормотала:
— Ты хотела сказать — из десяти тысяч? Десс улыбнулась
ей в ответ и согласно кивнула. Джессику порадовала перемена в настроении Десс.
По-своему ей было жаль эту девочку. Другие насмехались над ней, а Десс была не
такая уж плохая.
— Ну, Джессика, хочешь узнать про самое-самое настоящее
чудо в Биксби?
— Конечно хочу. Почему бы нет?
— Вот, смотри.
Десс наугад взяла с полки у себя за спиной одну из
библиотечных книг и протянула Джессике.
— Гм-м. «Ярмарка тщеславия», вот только это не журнал,
а книга,
[5]
в которой пятьсот страниц. Жуть.
— Да нет, ты на корешок посмотри. Там герб Биксби.
Джессика взглянула на маленькую белую наклейку,
обозначавшую, что книга является собственностью библиотеки средней школы г.
Биксби. Под штрих-кодом примостился значок: солнце в окружении лучей.
— Вот это маленькое солнышко?
— Это не солнышко, это звезда.
— Солнце — это и есть звезда. Где-то я слышала про это.
— В космосе это одно и то же. А в науке о символах —
разные вещи. Видишь эти маленькие лучики, исходящие от звезды? Сосчитай их.
Джессика вздохнула и, прищурившись, уставилась на звезду.
— Тринадцать?
— Верно, Джесс. Тринадцатилучевая звезда. Ни о чем не
напоминает?
Джессика поджала губы. А ведь напоминала.
— Ну точно! У нас на доме есть такой знак. Старинный
вроде бы. Агент по недвижимости сказал, что в стародавние времена такой знак
показывал, что дом застрахован. Пожарники не гасили пожар в твоем доме, если на
нем не было такого знака.
