Та сидела уже ближе, чем прежде, обхватив колени руками, и смотрела на них возбужденно расширившимися глазами. На расстоянии шага от нее валялся брошенный насильником нож — только руку протянуть. Но Рослин не схватила оружие — она сидела, глядя, как убийца с большой дороги насилует ее единственную и самую преданную служанку, и...
«Небеса, тебе же это нравится!» — мысленно взвыла Эллен и закричала во весь голос, когда насильник ворвался в ее плоть. Она инстинктивно попыталась оттолкнуть мужчину, но тот лишь крепче и больнее перехватил ее, прижимая к себе еще теснее. От него пахло кровью только что убитого им человека, и Эллен молила небеса, чтобы ее вытошнило прямо на него, но этого не случилось — он продолжал насиловать ее посреди пустынной дороги, а калардинская княжна сидела в траве и смотрела на это ярко блестящими глазами.
Эллен не знала, сколько это длилось, и не сразу поняла, почему закончилось, когда насильник захрипел и навалился на нее всем телом, подумала только — наконец-то. Только когда он вдруг забился и завопил и скатился с нее, дергая руками так, будто надеялся выгнуть локти в обратном естественному направлении, Эллен поняла, что произошло.
— Сука! — орал мужчина, дико выпучивая налившиеся кровью глаза и тщетно пытаясь достать торчащий меж лопаток нож. — Сука! Сука!
Рослин, отойдя в сторону, что-то лихорадочно искала в своем узелке с травами. Убийца, шатаясь и продолжая выкрикивать ругательства, двинулся к ней. Девочка стала пятиться, все еще роясь в мешке. Эллен, приподнявшись на локтях, смотрела на это как во сне. Когда убийца был в шаге от Рослин и уже тянул к ее горлу сведенные судорогой руки, она вдруг вскинула голову и резко бросила что-то ему в лицо. Эллен увидела ленивый танец черных крошек в прозрачном послеполуденном воздухе.
Мужчина снова взвыл, вой быстро перешел в визг. Он вцепился руками в глаза, словно хотел вырвать их из орбит, упал на землю, стал кататься, вереща, как свинья. Рукоятка ножа, торчащая из его спины, билась о выступающие камни.
Наконец он затих. Рослин какое-то время рассматривала его, потом медленно опустилась на колени, стала шарить рукой по земле. И вдруг сказала:
— Сука.
Ровно так, рассудительно сказала. Эллен подумала, что до этого дня она, наверное, никогда не слышала это слово и наверняка не понимает, что оно значит.
— Я весь чернолистник высыпала, — горько сказала Рослин и снова провела ладонью по земле. — Хватило бы щепотки, а я весь высыпала. Что же делать теперь?
Она подняла голову и просительно посмотрела на Эллен, словно надеясь, что та ей поможет.
— Без чернолистника никак нельзя, — с нажимом проговорила Рослин, и Эллен кивнула, сама не зная зачем. Все так же глядя на нее, Рослин опять провела рукой по земле, словно погладила. Потом вдруг всхлипнула. Потом еще раз. И задрожала, забилась в рыданиях, размазывая слезы по опухшему от синяков лицу.
Эллен поднялась, превозмогая режущую боль в теле, подошла к девочке, встала перед ней на колени. Рослин кинулась ей в объятия, вжалась лицом в ее грудь с той же силой, как вжималась, когда Эллен и теперь уже мертвый насильник в первый раз смотрели друг на друга. Рослин плакала, содрогаясь от рыданий, а Эллен гладила ее по голове, вспоминая, как эта девочка смотрела на нее, пока над ней совершали надругательство.
— Это... — глухо всхлипнула Рослин.
— Что?
— Это... так... гадко!
— Да... я знаю...
— Это гадко! — крикнула она и вдруг вырвалась из рук Эллен. Ее волосы растрепались, глаза горели диким, ведьминским огнем. «Она ненавидит меня, — подумала Эллен. — Она меня сейчас почему-то ненавидит».
Ей вдруг стало стыдно, и она неловко свела края разорванного лифа.
— Перестань! — закричала Рослин, вскакивая; ненависть в ее голосе звучала уже в полную силу. — Перестань притворяться... сука! Тебе нравилось! Это тебе нравилось!
— Миледи...
— Нравилось! Ты то же самое делала и с моим братом! Значит, тебе нравилось! А это гадко! Я не хочу так!
Истерика прошла, и потому эти крики были еще более страшными — от их полной осознанности. Эллен судорожно покачала головой:
— Миледи, вы неверно...
— Я не хочу так! — крикнула Рослин и топнула ногой — совсем по-детски. — Не хочу! Не хочу! Не хочу!
Она отвернулась и какое-то время стояла, опустив голову и яростно стискивая кулаки. Эллен смотрела в землю, стягивая обеими руками на груди разорванную ткань.
— От тебя больше мороки, чем толку, — наконец сказала Рослин — не оборачиваясь, очень спокойно.
— Я знаю, маленькая госпожа, — отозвалась Эллен. — Я же просто слабая женщина, не воин и не колдунья. Я не говорила, что смогу быть вам полезна. Я умею только расчесывать ваши волосы.
Рослин не ответила. Эллен подождала немного и сказала:
— Мы должны вернуться.
— Нет.
— Должны, — повторила Эллен. — Вы не понимаете, миледи. То, что сегодня случилось... это... повторится. И в другой раз... такой человек может не быть столь... снисходителен... к вашему возрасту.
Язык у нее заплетался, будто отказываясь говорить такие веши одиннадцатилетней девочке и будто упрямо противясь разуму, не желавшему помнить, как смотрела Рослин на происходящее, и понимать, почему она так смотрела.
— Я думала... миледи, я почему-то думала, что мы сумеем. Что все обойдется. Мы так хорошо шли с вами. Но мы шли по мирной земле. Хотя даже и там на нас могли напасть разбойники... небеса знают что еще. Но чем дальше мы теперь будем идти, тем... — Она задохнулась, не в силах продолжать. Рослин смотрела на нее, и упрямая злость понемногу исчезала из ее взгляда. Эллен приняла это за признак смягчения и мучительно повторила: — Мы должны вернуться.
— Зачем? — резко спросила княжна. — Будешь снова трястись над могилкой моего братца? Зная, что его даже в ней нет? Ну не дура ли ты, Эллен?
Эллен с трудом поднялась, прикрыла грудь одной рукой, шатаясь двинулась к девочке. Та шагнула назад — и Эллен почему-то вспомнила, что при виде идущего к ней убийцы с торчащим из спины ножом она не отступила.
— Мы должны вернуться, — с внезапным напором сказала Эллен. — Должны. Понимаете? Нельзя так больше. Дальше станет только хуже.
— Оставь меня, — сказала Рослин и снова отступила. Эллен схватила ее за плечо.
— Мы должны...
— Оставь меня! — закричала княжна и, вырвавшись, отскочила в сторону. Эллен покачала головой, чувствуя разливающуюся по истерзанному телу слепую, злобную решимость.
— Не оставлю, миледи. Так нельзя. Я в самом деле была... почти так же наивна, как вы. Мы должны вернуться, и мы вернемся.
Рослин снова отступила и вдруг резко наклонилась. Только тогда Эллен поняла, почему она пятилась: в стороне лежал ее узелок. Эллен успела отпрянуть, когда смертоносная трава брызнула ей в лицо, с неожиданной ловкостью обогнула девочку и схватила ее сзади за руки. Рослин гневно закричала, когда Эллен вырвала узелок из ее пальцев.
