— Сама будешь говорить, — тихо сказал он Ровене.
— Конечно, — невозмутимо отозвалась та. Похоже, ее смущение улетучилось очень быстро. Натан невольно порадовался, что ей так и не довелось выпить сидра — все же не дело это для маленьких девочек.
Ему пришлось заплатить за право осмотреть нужную комнату, и он сделал это скрепя сердце, благо хоть сумму хозяин запросил чисто символическую. При этом он смотрел на девочку во все глаза — явно помнил ее, но ничего не сказал. Натан не сомневался, что все это зря, однако поднялся за Ровеной на второй этаж. Комнатушка, в которой, если верить девчонке, она жила с матерью, была небольшая, но на удивление опрятная — по крайней мере крысы не сновали под ногами, и то хорошо. Ровена сразу встала на колени, стала заглядывать под кровать, под комод, будто надеялась, что ее вещь закатилась в уголок и ждет хозяйку. Она даже пошарила ладонью по полу, а когда вытащила руку, та была серой от пыли и паутины. Девочка разочарованно вздохнула, с трудом поднялась, кряхтя, будто старушка, которой тяжко выпрямлять спину.
— Нет, — пожаловалась она.
— А ты что думала? — хмыкнул Натан. — Ну, пошли?
Но Ровена не двинулась к выходу — она села на единственный стул у колченогого стола, тяжело оперлась о столешницу локтем, будто правда устала или словно вдруг какая-то тяжесть навалилась ей на плечи.
— Как же теперь... я... — В ее голосе сквозила ужасная растерянность, но это тоже было странно взрослое чувство, уже без примеси обиды или негодования на то, что все пошло не так. — Что же я теперь ему отдам? У меня ничего нет... только вот..
Она согнулась еще сильнее, запустила руку за вырез лифа. Пошарила там, извлекая глубоко спрятанную вещь. Натан не знал, что она носит у самого сердца, да и знать не хотел, что там обычно носят женщины... и потому, может, у него дух перехватило, когда он увидел треугольничек сморщенной плоти, зажатый в тоненьких детских пальчиках.
— Только вот это, — сказала Ровена, не сводя глаз со своего сокровища. — Но это я никому никогда не отдам.
Натан никогда не подумал бы, что узнает его, но сейчас был совершенно уверен: это кусок уха Глоринделя, отрезанный лесным разбойником.
У Натана пересохло горло. Он протянул руку, потом вдруг словно понял, что не дотянется до Ровены с такого расстояния. Сделал шаг вперед, другой. И вместо того, чтобы выхватить у девочки жуткий трофей, вцепился в ее плечо.
— Откуда... откуда это у тебя? — хрипло спросил он.
Ровена подняла на него настороженный взгляд. Поежилась, тихонько попыталась отодвинуться. Рука с обрезком уха медленно сжалась в кулак, и Натан знал, что никакой силой его не разжать.
— Дай это... дай сюда...
— Я же сказала! — прозвенел неожиданно громкий голос Ровены. — Я никому никогда его не отдам!
— Дай мне это сейчас же! — в ярости крикнул Натан, хватая ее за плечи уже обеими руками.
И тогда она подняла к нему круглое белое лицо, на котором черным огнем горели широко раскрытые глаза, и четко сказала:
— Руки прочь от своей княгини, вассал.
Он мгновенно отпустил ее. Выпрямился. Девочка поднялась, и Натану вдруг показалось, что она стала выше ростом. Ровена (хотя уже не было смысла называть ее этим именем) подняла руку, откинула с головы капюшон. Натан не увидел ничего, чего не видел бы до того — ее лицо и так было на виду, а грязные спутанные волосы рассыпались по плечам отнюдь не эффектно, но ему сполна хватило одного этого жеста — того, как она откинула капюшон. Дворяночка не из низших, о да.
Дворяночка королевских кровей.
— Миледи... Рослин..
— Ты слышал, — сказала она. — Мой отец мертв. У меня есть время до новой луны, чтобы обзавестись мужем, новым князем нашей страны. Им станет лорд Глориндель, эльфийский принц.
— Как же станет, — медленно проговорил Натан, не сводя с нее глаз, — как же станет, миледи, если вы — здесь?
— Значит, не станет, — спокойно сказала она. — И княжеский трон займет мой дядя лорд Аронис. Но до новой луны нет у Калардина другого законного властителя, кроме меня. Преклони колени, Натан, и присягни своей княгине.
И Натан сделал, как она велела. Преклонил колени и присягнул. Потому что верность долгу — это то, чем он расплачивался за прежние грехи. А грехи эти были таковы, что за всю жизнь ему их не искупить
Отныне эта взбалмошная и жестокая девочка — его госпожа, подумал он, когда она позволила ему подняться.
Мудрые люди говорят, что жизнь вечно идет по кругу. Наверное, они правы.
— Теперь мы должны вернуться в Калардин, миледи, — после неловкой паузы сказал Натан.
Леди Рослин крепче стиснула кулак, в котором все еще сжимала ухо своего жениха, и сказала:
— Нет. Я направляюсь в Тарнас, в оплот некромантов. И приказываю тебе сопровождать меня.
— Вы не успеете вернуться в Калардин... даже если выживете.
— Я знаю. Слава всеблагим небесам, наша ветвь — не единственная в княжеском роду. Стало быть, отречься от престола — мое право.
— Но ваш дядя слабоумен, миледи. Вы же знаете. Он не сможет управлять страной. Нас захватят тальварды.
— Вас, — холодно поправила Рослин и улыбнулась. Натан слишком хорошо знал эту улыбку.
«С вами будет трудно... снова», — подумал он, понимая, что выбора у него нет.
С моря дул ветер. Над горизонтом густо клубились низкие тучи. Пахло скорым дождем.
Эллен ежилась, тревожно оглядываясь по сторонам.
— Пойдемте быстрее, — в который раз попросила она и в который раз услышала в ответ:
— Ты заткнешься наконец или нет?
Она уже уяснила, что господин Глориндель не слишком стеснителен в выражениях.
Они пробирались сквозь запруженную набережную, впрочем, едва ли не пустынную по сравнению с тем, какой она бывала обычно, и вовсе не в связи с приближающейся бурей. Две трети порта выгорело, большинство кораблей спешно снялись с якоря, на уцелевший участок пристани было не пробиться. Эллен сразу поняла, что морем они в Тарнас не доберутся: одни боги знают, сколько дней уйдет только на то, чтобы раздобыть места на корабле. Когда эльф понял это, он пришел в ярость. Эллен неожиданно почувствовала умиление. Почему-то она ждала от него именно такой реакции, и ей понравилась предсказуемость ее нового господина. Да, пока что он, наверное, ее господин... хоть ему и не суждено стать калардинским князем.
— Так как же мы туда доберемся?
— По суше. Верхом. У вас разве нет коня? — Эллен знала, что конюшня гостиницы, из которой она вывела Глоринделя, сгорела вместе с домом, и разбежавшихся коней так и не нашли, но не удержалась от желания подколоть эльфа лишний раз.
