Эта мысль появилась у Эллен на следующий день после встречи со странным человеком в придорожном трактире. Они все так же ехали на юг, дорога никуда не сворачивала и не содержала развилок — Эллен не знала точно, где находится место под названием Тарнас, но просто чувствовала, что они движутся правильно. Типично женская логика — сказал бы эльф, если бы знал об этом... и если бы находился в хорошем настроении. Эллен казалось, что этого уже никогда не будет. Он оставался все так же мрачен и неразговорчив, что, в общем, ее устраивало, но и тревожило — словно она ощущала затишье перед грядущей бурей.
Только вот кто из нас изрыгнет молнию, милорд, думала она, глядя в его сгорбленную спину. Вы знаете? Я — нет.
Деревушка, в которой она получила ответ на свой вопрос, встретилась им на пути почти случайно — вынырнула из зыбкой пелены тумана и моросящего дождя, сначала — низким частоколом покореженного забора, потом — серыми соломенными стрехами крыш. Эллен в первый миг оторопела, не понимая, откуда посреди тракта могло взяться это богом забытое селение; потом вдруг увидела, что дорога, по которой они едут, — вовсе не тот широкий, утоптанный тракт, которым они путешествовали последние недели: скорее тропа, ухабистая и поросшая травой. Все-таки попалась по пути развилка, и они на нее свернули... должно быть, эльф свернул, а Эллен, погруженная в свои мысли, даже этого не заметила.
Так она решила для себя, потому что не хотелось думать о том, что их какой-то силой затянуло в это колдовское место. Хотя позже Эллен предпочла бы думать именно так.
— Где это мы? — вполголоса спросила она.
Эльф поднял голову, словно очнувшись от дремы, огляделся. И улыбнулся — легкой, беглой улыбкой, тут же исчезнувшей.
— Главное — вовремя-то как, — проговорил он, и Эллен не понравился его тон. Ответить она не успела — Глориндель пришпорил коня и галопом влетел за частокол, оказавшись на земле деревушки... из которой ему не суждено было уйти.
Эта мысль будто ошпарила Эллен кипятком, и она покачнулась в седле, еле успев вцепиться в гриву коня. Тот нервно запрядал ушами, переступил с ноги на ногу, будто не решаясь последовать за конем эльфа. Эллен перевела дух. Ее напугала не столько сама мысль — в последнее время ее часто одолевали странные мысли, — сколько ощущение, которое эта мысль вызвала. Будто ошпарило кипятком...
«Горячо, — подумала Эллен, — так горячо... »
Она нагнала эльфа, уже таявшего в повисшем над деревушкой тумане. «Сказать ему, что мне не нравится это место? Бессмысленно». А место ей в самом деле не нравилось. Ни души — лишь приземистые неказистые хижины в цепких объятиях густой дымки. И звуков никаких, кроме редкого стука дождевых капель по земле.
— Тут должен быть трактир, — уверенно сказал эльф. Где бы они ни оказывались, подобные места интересовали его в первую очередь. Эллен ничего не ответила — просто осматривалась, слушая, как барабанит по плащу дождь.
Трактир нашелся — совсем скоро, за первым же поворотом. Деревушка состояла из двух перекрещивающихся улочек, и на одном из углов перекрестка высилось неуклюжее двухэтажное здание. Окна полыхали желтым светом, изнутри доносились крики, пение и свист, а вокруг шатались пьяные кучки народу. Похоже, в деревне был праздник, что сразу объяснило затишье на окраине, показавшееся сперва таким зловещим. Эллен понимала это, но на душе у нее легче не стало.
— Эй! — звонко окликнул эльф пробредавшего мимо мужика. — Что празднуете?
Тот вскинул на него заплывшие глаза — цепкие и недобрые. Потом ответил. Они говорили на тальвардском, но Эллен к этому времени уже вполне понимала здешний язык — достаточно, чтобы разобрать: здешний корчмарь отдает дочку замуж и всю деревню поит задарма.
— Отлично, — сказал эльф и вдруг подмигнул Эллен. — Может, и нам что перепадет.
Она посмотрела на него с изумлением, все еще не привыкнув к тому, как резко у него менялось настроение, — только что он ехал впереди нее, сгорбившись в седле и излучая ненависть ко всему живому, а сейчас едва ли не насвистывал.
«Не к добру это», — подумала Эллен и поежилась.
Внутри царил полный хаос. Праздник, видимо, начался давно: кто-то уже валялся под сдвинутыми лавками, кто-то под нестройное гиканье зрителей танцевал на столе, а в углу шла шумная потасовка. Невесту Эллен узнала сразу: раскрасневшаяся, но счастливая с виду молодая девушка с широкой белой лентой в темных волосах сидела во главе стола рядом с крепким плечистым парнем, оглушительно хохотавшим и лупившим кулаком по колену. Самого корчмаря тоже легко было узнать — он сидел по левую руку от невесты и казался самым трезвым из собравшихся. Его хитрые маленькие глаза то и дело обводили зал, проверяя, не перешло ли веселое буйство гостей пределы, за которыми свадьба превратится в убыточное предприятие. Во время очередного такого осмотра он и наткнулся взглядом на добрых господ, почтивших своими визитом его скромное заведение в столь неподходящее время.
Эллен отдала корчмарю должное: он сразу сообразил, что свадьба дочки — не повод упустить наживу, тем более что в его захудалое заведение добрые господа забредали, очевидно, не каждый день. Он мигом вылез из-за стола и, почтительно согнувшись, трусцой подбежал к Глоринделю. Старик оказался из расторопных и смекнул, что, если гости по уши заляпаны грязью и с плащей у них течет вода, это еще не значит, что их карманы пусты.
— Полно тебе, любезный, — мило улыбаясь, перебил эльф, когда корчмарь начал рассыпаться в извинениях по причине неподобающего вида таверны. — В такую погоду хоть соломенный навес — а уже крыша над головой. Если у тебя угол найдется — заплачу щедро. А нет — так хоть пригласи к столу выпить за здоровье невесты.
Она должна была догадаться в этот миг. Я должна была понять именно тогда, думала Эллен позже, должна была, ведь я же знала, что он любит обесчещивать. Что это его самая излюбленная забава, и только ее предвкушение способно так поднять ему настроение.
Я это знала, думала Эллен несколько часов спустя. Не могла знать, но ведь знала же. И все равно не попыталась его остановить.
Разумеется, щедрый господин получил и угол, и преисполненное расшаркиваний и лебезения препровождение к столу. Эллен посадили рядом с ним. Взгляды, которые бросали на незваных гостей притихшие крестьяне, отличались от того взгляда, который бросил на нее мужик во дворе, — в них читалось лишь раболепие и искреннее восхищение. Будут теперь годами вспоминать свадьбу дочки корчмаря, которую почтили своим присутствием добрые господа дворяне...
Да уж. Будут вспоминать. Годами.
Пили здесь сидр и местный самогон — все отвратительного качества, и Эллен едва не стошнило сразу после того, как она опрокинула чарку в горло, надеясь хоть немного унять дрожь. Эльф тоже изволил испить поднесенную отраву, прикрыл рот тыльной стороной ладони, шумно вдохнул и разразился комплиментами. Корчмарь зарделся от удовольствия, а крестьяне слушали разинув рты. Уже сильно пьяный жених вторил им, млея от нежданно свалившегося свадебного подарка судьбы, а его невеста сидела, подперев круглое личико обеими ладонями, и не сводила с эльфа огромных, влажно поблескивающих глаз.
