Она только фыркнула, показывая своё отношение к его шуточкам — вернее, показывая, что воспринимает сказанное как шутку. И Лукас снова подумал, что недооценил её. Она и впрямь знала о нём всё — Ледоруб её раздери, как выяснилось, она знала даже про Ив. Ладонь Селест на плече Лукаса была будто пёрышко, и он прикрыл глаза, вспоминая, как Ив опиралась на него, пока они, хохоча, скользили по заледенелой черепице. Лукас упёр свою лопату в край крыши, ухватился за неё, как за опору, и только тогда притянул Ив к себе. И там, на краю крыши крестьянского дома, нависнув над двадцатью футами пустоты, под полные ужаса вопли старого Уифри, которому парочка юных идиотов помогала разгребать снег, Лукас впервые поцеловал её. Ему было девятнадцать, ей — семнадцать, он думал, что она крестьянка, она считала его безродным бродягой, и у обоих были обветрены губы. С тех пор прошло восемнадцать лет, и за это время Лукас научился забывать, но это было то немногое, что ему хотелось помнить. Отчасти и потому, что они оба тогда притворялись не тем, кем были на самом деле, и делали вид, будто верят друг другу. Потому это воспоминание вполне можно было считать безобидной фантазией, не более.
Селест из Наворна откуда-то прознала про ту деревню, ту крышу, тот день. И если бы она теперь сказала Лукасу: «А что, отличная идея, полеземте!» — он, наверное, сбросил бы её с этой крыши вниз — за то, что она осмелилась вторгнуться в его самые сокровенные воспоминания, оскорбляя то немногое, что было свято для него. Но Селест оказалась то ли достаточно осторожна, то ли слишком умна, чтобы сделать это. Она просто намекнула. Просто напомнила. Поманила — и отняла то, чем он побоялся бы завладеть, даже если бы ему это предлагали безвозмездно.
К слову сказать, о безвозмездности тут и речи не шло.
«Что ж, вы выиграли этот раунд, месстрес», — подумал Лукас и сказал:
— Ну, тогда пора бы вам отдохнуть. И вам, и этим работягам. Вы же их, поди, с самого утра гоняете.
— С рассвета, — ответила Селест. — Ну ладно. Всё, заканчиваем на сегодня! — крикнула она, и с крыши донеслись возгласы, полные усталого облегчения. Ну и шестерят они, наверное, между собой свою месстрес! Лукас даже проникся к ним сочувствием.
Селест спрыгнула наземь, и Лукас поймал её в прыжке. Она сухо поблагодарила, и, лишь только он поставил её на землю, быстро зашагала к дому, на ходу стягивая шаль. Её волосы были завязаны в узел на затылке, в точности как в тот вечер, когда Лукас увидел её впервые.
Уже в доме она остановилась и, развернувшись, в упор посмотрела на него.
— Ждите меня в гостином зале. Я должна переодеться.
— Вы мне нравитесь такой больше.
— Я знаю. Но не забывайте о приличиях.
— И не думал даже! Но именно сейчас вы одеты как нельзя более прилично. К тому же когда вы кричали на слуг…
— Перед слугами соблюдать приличия ни к чему, — сказала она раздражённо, кажется, недовольная этим спором. — Идите в зал и ждите там. Пусть вам пока чего-нибудь нальют.
Не дожидаясь ответа, она подобрала юбки и решительно устремилась вверх по лестнице. Лукас не мог отвести от неё глаз. Конечно, стоило бы сейчас за ней проследить, но он решил не рисковать лишний раз.
В гостином зале было пусто. Лукас выглянул в коридор и, поймав за рукав слугу, велел принести вина. Мимоходом осведомился, дома ли новый стюард месстрес Селест. Слуга не знал. Лукас отпустил его и вернулся в зал.
У камина стоял шахматный столик с незавершённой партией. Белые явно находились в большом затруднении, хотя положение их было небезнадёжно. Лукас задумчиво разглядывал позицию, пока Селест не вышла к нему — в простом, но элегантном платье, с волосами, убранными немного небрежно, но согласно требованиям этикета. Лукас думал, что она заставит его прождать подольше, отплачивая за его вчерашнюю выходку, но она снова его удивила. Воистину, чтобы предсказать ход её действий, стоило предположить самое очевидное — и ждать прямо противоположного.
Исходя из такой логики, Селест не станет его травить. По крайней мере сейчас.
— Я не знал, что вы играете в шахматы, — сказал Лукас, когда она вошла. Селест молча взглянула на него, потом на доску, потом раздражённо подёргала за шнур.
— Вам вина не принесли?
— Я приказал.
— И ещё не несут? Совершенно отбились от рук. Как хорошо, что я прогнала управляющего. Его давно пора сменить.
И, сделав это заявление, Селест решительно направилась к шахматной доске.
— Какими будете играть? Чёрные выигрывают.
— Я вижу. А какими играли вы?
— Обоими. Я играю сама с собой, когда мне не спится.
— Вам сегодня не спалось?
— Вы ещё спрашиваете. Я отдаю вам чёрных.
— Ну что вы, месстрес, меня оскорбляет подобное пренебрежение к моим умственным способностям.
— Мы только и делаем, что оскорбляем друг друга, вы не находите? — сказала Селест и села за стол. Лукасу всё-таки достались белые. Они лишились большинства фигур, в том числе ферзя, король находился в глухой обороне, через несколько ходов грозившей обернуться матом. Впрочем, одна пешка, забравшаяся далеко в тылы противника, при поддержке слона ещё могла поправить положение.
— Ваш ход, — Селест подождала, пока Лукас передвинет коня с белого поля на чёрное, и сказала: — Вы покусали моего стюарда. За что?
— Покусал? — Лукас непонимающе изогнул бровь. — Не понимаю, о чём вы.
— Бросьте прикидываться. Какое вы всё-таки чудовище! Я ведь всего лишь послала мальчика за вами. Разве он грубил?
— Ах это… Нет, он не грубил, — Лукас проследил, как Селест передвигает ладью ещё дальше в его тылы. Чёрные продолжали агрессивно наступать, оставив своего короля почти голым и упорно игнорируя засланца белых. Лукас пока что тоже его игнорировал. У Селест были очень красивые руки.
— Тогда почему вы его покусали?
— Мне непонятен смысл этого слова, месстрес Селест. Когда я кусаю, то не удовольствуюсь оттяпанным пальцем. Обычно сразу раздираю глотку.
— Обычно? — она улыбнулась, как будто не заметив его нарочито прямой угрозы. — Стало быть, моему маленькому Илье ещё повезло. Чем же он так вас прогневил? Он неплохой мальчик. Очень услужливый.
— О, это я знаю, — безмятежно сказал Лукас. Селест не подняла глаза, и он так же спокойно добавил: — Почему вы не спросите, откуда?
— Что за вопрос? Вы же говорили с ним. Он действительно очень услужлив. — Тут она вскинула глаза, и в её взгляде мелькнуло осуждение. — К тому же он служил у вас прежде.
Лукас молча улыбнулся ей. Она передёрнула плечами и добавила:
— И если душить слуг было вашей обыденной манерой, я не удивляюсь, почему мальчик от вас сбежал.
— С чего вы взяли, что он от меня сбежал?
— Значит, вы его сами прогнали? А почему? Он что, воровал? И вы мне не сказали! — она откинулась на спинку кресла и посмотрела на Лукаса с возмущением. А он глядел ей в лицо, по-прежнему не зная, что у неё на уме. Вот что было самым поразительным, и вот почему он всё-таки вернулся. Проклятье, где только Дерек находит таких: сперва Марвин, теперь эта потаскушка… то ведущая себя как полная дура и никудышная интриганка, то походя укладывающая его наповал одним прицельным ударом. Ей просто иногда везло или она вела себя так намеренно, стремясь ещё больше его запутать? Если так — то, бесы её забери, ей это блестяще удавалось.
