Это одинокая каменная колонна с капителью-верхушкой о четырёх гранях, на каждой из которых вырезано по безусому и безбородому лицу.
Не ошиблись ли археологи? Подобных изображений богородицы не знает ни православный Восток, ни католический Запад. Зато для славянского Языческого кумира это вполне обыденный вид. А резиденция «Боголюбивого» князя вполне могла быть построена на руинах сокрушённого святилища русских Богов.
Так, Александр Ярославич, внучатый племянник Андрея Боголюбского, поставил полвека спустя свою усадьбу на священной горе Ярилы над Александровым озером. Надо сказать, что хотя, в отличие от отлучённого и проклятого православной церковью Мазепы, эти царственные осквернители русских святынь были провозглашены по смерти святыми, всё же их земная судьба была не завиднее, чем у злополучного гетмана.
Андрей, кстати, судя по восстановленному по черепу обличью, пошедший обликом в мать-половчанку и даже носивший, кроме христианского, половецкое имя Катай, был зверски убит в результате заговора его ближайших приближённых и сородичей, Боголюбово было безжалостно разграблено.
Что до Александра, то он, кроме малозаметной для современников победы над шайкой шведских пиратов на Неве и разгромом — совместно с братом Андреем — рыцарей-тевтонцев на Чудском озере, отличился и иными делами.
Когда его родные братья, Андрей и Ярослав, подняли восстание против захватчиков-ордынцев, великий князь донёс на них хану — и встал во главе карательных орд рядом с ордынским царевичем Неврюем.
В ходе карательной акции были уничтожены и никогда не возродились родной город матери братьев-Ярославичей Рязань (её имя сейчас носит бывший Переяславль Рязанский, а на месте прежней столицы княжества дожди и сейчас вымывают из земли изрубленные людские кости) и город Клещин — это не считая тех городов, по которым «просто» прошли, грабя и убивая, конные армады кочевников.
Были захвачены и убиты молодая жена Ярослава и его малолетние дети — надо полагать, с ведома будущего святого, побратима командовавшего карателями царевича. Затем Александр заставил вольный Господин Великий Новгород поклониться хану, а противников подчинения орде казнил и калечил, выкалывая глаза, отрубая руки, сражавшиеся за него на Неве и Чудском озере.
В конце концов, осквернитель праотеческой святыни, предатель — будем, читатель, называть вещи своими именами — и братоубийца, от которого бежал родной сын Василий, во время очередного визита к своему азиатскому покровителю был опоен ядом (как свой, ордынский сановник — русских князей татары убивали не таясь, открыто) и умер долгой, мучительной смертью.
Не поленюсь повторить — не проходит безнаказанным осквернение древних святынь.
Но вернёмся к нашему рассказу.
Итак, кумиры с четырьмя лицами, подобные рюгенскому Святовиту, были широко распространены по всей Славянщине.
Так что, в общем-то, предположение Болсуновского не выглядит чем-то чересчур наивным. Рыбаков присоединяется к нему, утверждая, что «четырёхликие идолы, четырёхгранные столбы, как и четырёхчастные композиции в орнаменте (начиная с собственно креста, древнего Языческого символа, узурпированного христианами
[16]
— Л.П.) действительно выражали идею защищённости «со всех четырёх сторон»».
Вообще-то все правильно, вот только сторон (как и стихий-первоэлементов) в традиционном мировоззрении не четыре, а пять.
Мы не привыкли считать за сторону центр, вертикаль мировой оси — важнейшую часть мировоззрения традиционного человека и после падения Язычества, и, в особенности, во времена его безраздельного господства.
И святилище на Старокиевской горе, скорее всего, связано не столько с четырёхликим Святовитом с далекого Рюгена, сколько с киевским культом Пятерых Богов — тем, которому воздвиг святилище в 980 году будущий отступник, тем, которому служил пришедший в Киев в 1071 году волхв.
И по-моему, читатель, правильнее будет оставить навязшее на зубах выражение «Владимировы Боги», «пантеон Владимира» в покое.
Бессмертные не могут принадлежать смертному — и менее всего братоубийце и вероотступнику.
Нет, не было, не могло быть «Владимировых Богов».
А было — ну, назовём это «Киевское Пятибожие».
Прежде всего, однако, любопытно — а существовали ли такие пятёрки Богов у других индоевропейских народов? Взгляды исследователей Русского Язычества — равно как и древних культов других индоевропейских, арийских народов — давно и заслуженно привлекает Индия, сумевшая сохранить веру Предков до наших дней (пусть и не в неизменности — но неизменного в этом мире попросту нет; скажем, православие наших дней очень отличается от православия XIX века — не говоря про более древние времена).
Причём речь не только о Петуховых, уверенно «переводящих» Брахму, как Влаха-Волоса, а Арджуну — как Яруна, и Асовых, населяющих русские небеса небывалыми «Вышнями» и «Крышнями».
Даже суровый и придирчивый Л.С. Клейн, как мы помним, не удержался от соблазна и проиллюстрировал свои построения по поводу «умирающего и воскресающего» Перуна ссылкой на Индру (правда, профессиональные индологи ничего не знают о качествах, приписываемых Клейном этому Божеству — ну да это, как говорится, совсем другая история).
В качестве «золотой середины» между этими крайностями (представляющими на деле-то две стороны одной фальшивой монеты) рискну предложить вам, читатель, труды Н.Р. Гусевой, С.В. Жарниковой, М.Л. Серякова и, отчасти, Юрия Шилова.
В них достаточно рассказывается о сходстве древнеиндийской культуры с древнерусской, а также о памяти о далёкой северной прародине, откуда пришли на Индостанский полуостров некогда светловолосые и светлоглазые арии,
[17]
в индийских легендах и преданиях.
