— Привет, Джесс. Что это с тобой?
Девочка обернулась и увидела рядом Констанцу Грейфут.
— Так, просто ищу кое-кого.
Констанца улыбнулась.
— Мистера Великолепие?
— Ага. — Она снова воззрилась на автомобильную
стоянку. — Он рано ушел из школы, но я думала, он вернется.
— Прогульщик… — Констанца покачала головой. —
А я думала, вы будете вести себя скромнее после ареста.
— Нас не арестовывали. Просто задержали и передали под
опеку родителей, — поправила Джессика. — Но мы и правда собирались…
Она бы объяснила подруге, что Джонатан просто проверяет, не
съели ли двоих ее друзей заживо, но почему-то не смогла подобрать подходящих
слов.
— У него… э-э… было дело.
— Да, я понимаю. — Констанца махнула рукой
девушкам из группы поддержки, которые гордо шагали по стоянке.
Все больше и больше машин отправлялось в путь, и Джессика
окончательно приходила к выводу, что Джонатана нигде нет. Почему они с Десс не
вернулись? Значит ли это, что все в порядке? Или худшие опасения оправдались?
Могли бы и поставить ее в известность, сказать, что с Рексом и Мелиссой все
нормально. Если только, отказавшись поехать с ними, она не выставила себя
трусихой и маменькиной дочкой и они не поставили на ней крест.
— В чем дело, Джесс?
Джессика обернулась и устало улыбнулась Констанце. Ей очень
хотелось поделиться с кем-то своим беспокойством, но она была единственным
полуночником, который сегодня не прогулял занятия, поэтому поделиться было не с
кем.
— Просто…
Джессика вдруг поняла, что забыла, о чем они говорили.
— Проблема в Городке Любви?
Джессика кивнула.
— Наверное.
— Тогда скажи мне, что случилось, — улыбнулась
Констанца. — Ты же хочешь поделиться этим.
Джессика поняла, что действительно хочет рассказать. Да ведь
никто и не брал с нее клятву хранить в тайне всю свою жизнь.
— Ну, Джонатан действительно классный, временами.
Например, ночью.
— Но не такой классный на утро?
Джессика подняла глаза к небу.
— Я не про утро говорю, да и не было ничего такого,
кстати. Я говорю о школе. Здесь я не чувствую той связи.
— А, поняла. Он боится ВЧНЛ.
[16]
— Да. Вообще-то, ему трудно это дается — выражать свои
чувства на людях или наедине. Разве что ночью. Но это трудно объяснить.
Констанца хмыкнула.
— Не так уж и трудно.
— Это не то, что ты думаешь.
— А о чем, по-твоему, я должна думать?
Джессика невольно улыбнулась.
— А по-твоему, я неправильно угадала, о чем ты думаешь?
Констанца вскинула брови.
— Думаю, ты знаешь, о чем я думаю.
На парковке зашипели пневматические двери, и Джессика
увидела, как первый в очереди автобус сдвинулся с места.
— Вот черт, надо бежать.
— Подожди-ка, Джесс. — Констанца схватила ее за
руку. — А как же самое интересное? Давай-ка я подвезу тебя домой.
Джессика посмотрела на нее.
— Правда? Тебе же совсем не по пути.
Констанца пожала плечами.
— Ну и что? С тех пор как ты под домашним арестом, я тебя
почти не вижу. — Она приобняла Джессику за плечи и повела ее между
оставшимися машинами. — Ты больше не болтаешь с нами в читалке.
— Ах, да. Извини.
— Ничего. Твоя беда в том, что ты считаешь, будто бы
читальный зал предназначен для чтения. — Она захихикала. — Да и как я
могу ревновать к мисс Готике, скромно сидящей в уголке?
Джессика вздохнула.
— На самом деле Десс очень даже прикольная, —
сказала она.
Конечно, с Констанцей не поговоришь о том, как Джонатан
боится взять ее за руку. И еще. Забыть про Рекса и Мелиссу.
— Ну конечно. Суперприкольная, — согласилась
Констанца. — Если я не ошибаюсь, она сечет в тригонометрии? Это ведь она
ходит в любимчиках у Санчеса?
— Вроде того.
Констанца открыла сумочку и достала гремящую связку,
состоящую из ключей вперемежку с брелоком-фонариком, маникюрными ножничками и
кроличьей лапкой.
Одно нажатие на брелок — и зеленовато-голубой «мерседес»
впереди приветливо чирикнул.
— Да кому какая разница? Мы с тобой поговорим о тебе и
твоей пассии, мисс Дэй. — Констанца обошла машину.
Джессика улыбнулась и села на пассажирское сиденье. Она
впервые немного расслабилась после контрольной по физике, которая свалилась ей
на голову нынче утром. Встреча с Констанцей — первая маленькая удача за весь
день. Следующие двадцать минут ей, по крайней мере, не придется слушать
дребедень про темняков, ползучек, древнюю кровную вражду, пропавшее знание и
даже вечера мороженого.
Сев в машину, Констанца принялась возиться с радио.
— Так значит, твой парень боится выдавать себя на
людях, днем. Он этакий вампир нежности?
— Точно.
— Типичный для них синдром. И я знаю, что тебе поможет.
Констанца завела машину, положила обе руки на руль и
повернулась к Джессике.
— И что?
— Терпение.
— Терпение? — Джессика вытаращила глаза.
Уж какого совета она меньше всего ожидала от Констанцы, так
это быть терпеливой.
— Вот-вот. Пусть твоя злость созреет, настоится, как
хорошее вино. А когда Джонатан выкинет что-нибудь совсем уж хилое, получит в
оба глаза.
Джессика заморгала.
— Секундочку. А при чем здесь вино?
— Внимательнее, Джессика. В оба глаза он
получит. — Констанца вздохнула, постукивая пальцем по рулю. — Видишь
ли, парням нельзя всякий раз говорить, что тебя бесит. Будешь жаловаться на
каждую секунду, когда Джонатан не держит тебя за руку, выставишь себя слабачкой
и нытиком. Так что придется тебе выложить разом про все его пороки. А это
значит… — она включила передачу, — надо подождать, пока он не
натворит что-нибудь действительно жуткое, а главное — будет это понимать. Тогда
и припомнишь ему все грешки. Терпение и готовность — вот мой девиз.
Джессика покачала головой. Машина задом выехала с парковки.
— Наверное, ты права. В смысле, что не надо его пилить.
Если буду приставучей, это его отпугнет. Мне только надо с ним поговорить.
