Джесс снова вздохнула.
— И все равно я не понимаю.
Джонатан швырнул еще один камень.
— Я хочу сказать: одно дело, когда это только темняки.
С ними я тебе мог помочь. Я мог унести тебя от них. Но теперь злодеи пришли из
Флатландии.
— Откуда?
Он нахмурился.
— У тебя разве не Санчес по тригонометрии? Он все свои
углубленные классы заставляет читать эту книгу, «Флатландия» называется.
— Постой-ка, — перебила Джессика. — Десс мне
ее показывала. Флатландия — это двумерный мир, где каждый житель — треугольник
или квадрат, верно? И тут появляется этот трехмерный парень… — Она тоже
бросила камень, но он пролетел мимо остальных и, шлепнувшись на землю, заскакал
по асфальту. — Жаль, но знаний по тригонометрии у меня все равно не
прибавилось.
— Зато у меня прибавилось, — ответил
Джонатан. — Когда вокруг нормальная сила тяжести и я не могу летать,
прыгать, почти не вижу углов…
— Не можешь смотреть на всех свысока…
Он подбросил еще один камень и ухмыльнулся. Его карие глаза
сверкнули фиолетовым светом в лучах черной луны.
— И это тоже. Вся эта ерунда, которая тебе
угрожает, — в Флатландии. Как будто тебя впихивают в двумерное
пространство. — Он на минуту повернулся к ней. — Я ничего не могу
сделать, чтобы защитить тебя от них. Мелисса и днем все равно может читать
мысли, Десс — считать, Рекс все равно может… ну, видеть, что ли. А я становлюсь
бесполезным.
— Бесполезным? — Джесс покачала головой. — Ты
не бесполезный.
— Представь, что завтра эти типы подрулят к школе и
утащат тебя, а я и пальцем не смогу пошевелить. Разве что буду ковылять за их
машиной. — Он встал, опираясь больше на здоровую ногу, и в очередной раз
бросил камешек, да с такой силой, что тот исчез далеко во мраке.
— Спасибо, что нарисовал такую жизненную
картинку, — нахмурилась Джессика. — Поэтому в Флатландии ты никогда
не берешь меня за руку?
— Что? — Джонатан посмотрел на свою ладонь,
которую, сам того не замечая, потирал. — Мы все время держимся за руки.
Она покачала головой. Даже если Констанца из последователей
темняков, она все же дала ей хороший совет. Может, именно сейчас, когда все и
так валится, самый подходящий момент поговорить об этом.
— Только не в обычное время. Не в Флатландии.
Джонатан на секунду будто бы отупел и уставился на свою руку,
словно ожидал от нее чистосердечного признания.
— Правда? — наконец выдавил из себя он.
— Правда.
Он снова сел, окончательно сбитый с толку.
— Ну вот, здрасьте. Еще один прокол в Флатландии.
Джесс застонала.
— Я не говорю, что у тебя не получается. Просто ты
никогда этого не делаешь! Будто бы там мы не существуем.
У него под курткой зашевелились мышцы: то ли одежда была ему
мала, то ли что-то невидимое его стесняло.
— Извини, — проворчал он.
Джессика нахохлилась.
— Одиннадцатый раз.
Они какое-то время молчали, но Джонатан хотя бы перестал
швыряться камнями. Перед ними луна медленно опускалась за горизонт, и осколки
разбитого стекла на стоянке поблескивали. Тут Джессика вспомнила, что пора
домой. После окончания тайного часа ей еще предстоит сразиться с сестрой,
которая вот-вот заорет.
Ничего не скажешь, ночка получилась потрясающая.
Джессика долго смотрела на черную луну, пока у нее не
заболела шея. Ей не хотелось, чтобы ночь вот так закончилась. Она взяла
Джонатана за руку и начала медленно поглаживать.
— Ты всегда мне нравишься, — сказала она. —
Двадцать пять часов в сутки и семь дней в неделю.
Он улыбнулся ей в ответ.
— И раз ты тут организовал «Клуб бесполезных среди бела
дня», то чур я буду президентом, — добавила она. — Но только если не
дрогнешь перед могуществом храброго воина с фонариком.
Джонатан засмеялся, потом посмотрел ей в глаза, но всего на
мгновение. Она заметила по его лицу, что он принял какое-то решение.
— Что?
Он полез в карман куртки.
— Я тебе кое-что принес.
— Подарок? По какому случаю? За то, что слишком много
жалуюсь?
— Нет. Потому что знал, что ты расстроишься из-за
Констанцы. И потому что должен был сказать тебе раньше. Больше ничего придумать
не смог. — Он достал тоненькую нить, которая поблескивала синим металлом в
темноте и вспыхивала под лучами черной луны. — Как ты и я, она теряет силу
в обычное время.
Он вручил ей изящную серебряную цепочку с такими крошечными
звеньями, что она, точно песок, легко осыпалась на ладонь Джесс. На ней висели
амулетики: домик, свернувшийся клубочком кот и сложенные в молитве руки…
— Какая красивая.
— Она принадлежала моей маме. Я снял парочку…
талисманов, ну, этих фигурок, так что теперь их ровно тринадцать.
— Ах, Джонатан!.. — Джессика надела цепочку на
запястье и осторожно застегнула замочек. — Обещаю никогда не бросать ее в
темняков. Как она называется?
— Acariciandote.
— Э… можно еще раз?
— Acariciandote. Это по-испански. Папа больше не
говорит по-испански, а мама всегда говорила.
Джесс медленно произнесла слово по слогам, морщась от того,
как коряво у нее выходило.
— А разве испанский помогает от темняков?
— Gringa!
[17]
— Джонатан улыбнулся и
покачал головой. — В Оклахоме испанским отпугивали темняков еще за
четыреста лет до освоения английского.
— Ой, пардон. Никогда не задумывалась над этим. —
Джессика снова попыталась произнести имя и запуталась на третьем слоге. —
А что это значит?
— Только не смейся. — Джонатан взял ее за
руку. — Это значит «прикосновение к тебе». Как когда мы летаем.
Она улыбнулась.
— Ты хотел сказать, как всегда. — Она поднесла
браслет к свету. — Какой… — Она не нашла слов и просто смотрела
сквозь амулетики на луну.
Та уже наполовину скрылась за горизонтом.
— Надо идти. — Джессика поднялась на ноги. —
А то я опоздаю. У меня сестра в шкафу сидит.
— А?
Она схватила Джонатана за руку и потянула к пропасти за
кромкой крыши.
— По дороге расскажу.
Они проплыли над Дивижн-стрит низкими размеренными прыжками,
оставив следы кроссовок на длинной плоской крыше грузовика, приехавшего из-за
северной границы. Крутой поворот на улицу Джессики — и они плюхнулись в крону
огромного дуба, разбросавшего листья и сучки в застывший ветер. И пусть
Джессика исцарапала себе руки — она все равно радостно засмеялась. Ей
доставляло удовольствие снова быстро летать, нестись на полной скорости над
землей, когда под ногами все расплывается. Заботы вместе с охотниками,
Грейфутами и монстрами остались далеко-далеко…
