Особняка, который Джонатан никогда прежде не видел. Ни разу
в жизни.
На горизонте появился горбатый столб легкого тумана, похожий
на пыльного дьявола, которого они видели три ночи назад. Но этот был намного
больше и двигался. Черные ползучки, проворно махая крыльями, образовывали над
домом вихревую воронку.
— Вот черт. Похоже, без нас им никак не обойтись.
— Надеюсь, мы не опоздали. — Джессика достала
фонарик и приложила к губам. Сквозь скрипучие крики ползучек Джонатан услышал,
как она прошептала: — Представление.
Перед ними в воздухе закружилось облако и начало перетекать
в пустыню. Перепончатые крылья с ревом били по воздуху, точно сотня флагов на
сильном ветру. Может быть, ползучки уже собирались уходить, а может быть, их
древние мозги уловили приближение огнетворца и им хватило ума улететь?
— Гм, Джонатан, не мог бы ты… — Джессика выставила
вперед запястье.
Улыбнувшись, он медленно и четко проговорил, обращаясь к
браслету:
— «Акарициандоты».
— Спасибо, — откликнулась Джессика. —
Постараюсь выучить. Обещаю.
— Придется с тобой позаниматься. — Джонатан снял с
шеи цепочку и пробормотал: — «Эксцентричная». — Оружие надо на всякий
случай держать наготове, хотя сейчас, с Джессикой, оно вряд ли понадобится.
На вершине очередного прыжка фонарик у Джесс в руке ожил, и
слепящий луч прорезал рой ползучек. Джонатан крепко зажмурил глаза, обожженные
невыносимым вторжением белого света в холодную вечную синеву тайного часа.
Вместе с жуткими воплями, пронзившими тишину ночи, в память впечаталась
последняя увиденная картина: от прикосновения луча света ползучки вспыхнули
ярким пламенем, и на фоне черного горизонта взорвался огненный клин. Сама
черная луна поблекла в сравнении с мощью огнетворца. Джонатан ощутил запах
обгоревшей плоти.
Он закашлялся и через силу открыл глаза.
Джессика смилостивилась и выключила «Представление». Стайка
ползучек раскололась под световым лучом, оставив после себя лишь две
бесформенные массы, которые уносились теперь прочь, в пустыню. На месте, где
сквозь тучу ползучек прошел луч, таяла пятнистая дымка, словно клубы дыма,
оставшиеся после фейерверка.
Джонатан пытался проморгаться, чтобы пятна перед глазами
исчезли.
— В следующий раз предупреждай.
— Прости. — Джессика сжала его руку.
Даже сквозь вспышки света, отпечатавшиеся на сетчатке, он
видел ее безумные глаза, наэлектризованные волной прошедшей через нее силы.
Там, где их ладони соприкасались, кожу покалывало.
Джонатан снова моргнул: у Джессики на запястье светился
браслет, амулетики сверкали, как настоящие бриллианты.
Они сели на землю на лужайке перед особняком. Повсюду среди
металлических искр валялись дохлые ползунки. Джонатан опустился на колени и
подобрал механический перфоратор. Стальная пластинка почернела от огня.
— По крайней мере, они погибли, сражаясь.
— Рекс! — позвала Джессика. — Мелисса?
В ответ они услышали какое-то шипение: влажный, бросающий в
дрожь звук, вместе с которым возникла гадкая вонь. Из промежутка между домом
Констанцы и соседним, покачиваясь, возникла огромная фигура. Существо силилось
выпрямиться, но лапы его разъезжались.
Джонатан заткнул нос, чтобы не чувствовать вони, и у него
заслезились глаза при виде чудовища.
Еще совсем недавно оно было тарантулом, и почти вся масса
собралась в пузатом теле.
Но теперь оно отчаянно пыталось перевоплотиться, втягивало
ноги, растягивалось, извивалось и морщилось, как гигантский волосатый земляной
червь. Из спины показалось мокрое бьющееся крыло, только наполовину
сформировавшееся, слабое. Темняк снова зашипел на них, и поток зловонной жижи
хлынул из его пасти на землю всего в паре футов от Джессики.
Оно умирало.
— Закрой глаза, — сказала она.
— С удовольствием.
Сначала его оглушил вопль. Затем Джонатан ощутил вспышку
пламени, почувствовал, как жаром охватило не закрытые одеждой участки тела,
словно вспыхнул костер посреди пустыни. Он не смел дышать почти целую вечность,
но потом наконец был вынужден наполнить легкие запахом умирающего древнего
темняка.
А когда Джонатан открыл глаза, кашляя и силясь вдохнуть, от
чудовища уже ничего не осталось — только почерневший клочок лужайки да блеск
металла. Джонатан сощурился, и глаза его заволокли слезы.
На том месте, где только что был темняк, в траве лежал
колпак от автомобильного колеса.
— Вот что ранило темняка, — понял он.
— Ранило? — раздался голос. — Да мои
«Категорически неоправданные законопроекты» показали ему, где раки зимуют!
Из-за дома, спотыкаясь, появились Мелисса и Рекс с чумазыми
лицами и руками, их импровизированные орудия метали синие искры.
— Если вы вовремя объявились подобрать остатки, это еще
не означает, что все лавры тебе, Джесс. — У Мелиссы горели глаза, она едва
удерживалась от смеха. Полоска пота на ее лице блестела, точно лезвие клинка.
Рекса, кажется, тошнило.
— Больше — ни за что и никогда, — тихо выдавил он,
плюхаясь на крыльцо дома и устало закатывая глаза. — Значит, вы получили
мое сообщение.
Джессика кивнула:
— Еле-еле. В следующий раз оставьте координаты.
Рекс задумался на секунду, потом ответил:
— Ой.
— Мы бы вообще не добрались, если бы в последний момент
Джонатан не вспомнил, где живет Констанца.
— Вообще-то, раньше я понятия не имел, — вставил
Джонатан.
Мелисса уставилась на него, прищурив глаза и с трудом пряча
собственную ошарашенность.
— Но потом вдруг вспомнил, — тихо закончила она за
него.
Джонатан посмотрел на нее и кивнул. Она что-то знала о том,
что произошло в его голове.
— А что вы вообще тут делаете, народ? — спросил
он.
— Мы весь день следили за Констанцей, — ответил
Рекс, — хотели выяснить, что делать с этим Эрнесто. Все без толку, так что
мы решили продолжить в тайный час.
Джонатан сдвинул брови и взглянул на Мелиссу.
— Ты можешь это делать? Читать мысли людей, когда они
замирают?
— Так лучше всего, — негромко ответила она, и от
ее улыбки у него мурашки по спине побежали. — Оказалось, что Эрнесто — ее
двоюродный брат. Это все, что мне удалось узнать, пока не началась эта буча с
волосатыми и чешуйчатыми.
— Кстати, о чешуе. Нам бы не мешало прибраться, —
вспомнила Джессика.
Дохлые ползучки и останки темняка черными кляксами усеяли
лужайку. Вонь почти испарилась в огне «Представления», но трава под ногами до
сих пор была липкой.
