Она посмотрела Рексу в глаза, впустив его эмоции без
сопротивления. Да знает ли он, сколько раз она мучилась от головной боли после
идиотской ссоры какой-нибудь влюбленной парочки — ссоры, очень похожей на вот
эту: напрасную, навязчивую и бесполезную. За долгие школьные годы в этих
коридорах ее столько раз силком кормили чужой ревностью… Меньше всего ей
хотелось такого угощения от Рекса. Неужели он не понимает, что если уж чему-то
она и научилась за шестнадцать лет блуждания в чужих головах, так это тому, что
друзей предает только последний дурак?
Прозвенел звонок. Рекс опоздал на контрольную.
— Возможно, придется, — повторил он.
Мелисса покачала головой.
— Попробуй заставь меня.
18:28 Трансорбитали
Вечера «Спагетти от Бетти» возобновились неожиданно.
Когда семья жила в Чикаго, Бет четыре года подряд каждую
среду готовила для семьи ужин. Так как ей было девять лет, она готовила один и
тот же соус, покупала спагетти одной и той же толщины (№ 18) и претворяла
в жизнь одно и то же правило: пусть в кухню заходит кто захочет, но только Бет
может прикасаться к еде до начала трапезы.
Когда в комнату Джессики прокрался знакомый запах помидоров,
варящихся на медленном огне, она озадаченно уставилась на настольный календарь,
потом швырнула в сторону учебник физики и ринулась в гостиную. Ее младшая
сестра отвернулась от кипящей кастрюли и бросила на Джессику взгляд, который
сообщал, что правило все еще в силе.
Джессика прислонилась к косяку и улыбнулась. Как инструкция
к видеомагнитофону или дворники от отцовской машины, вечер «Спагетти от Бетти»
был еще одной важной мелочью, потерявшейся во время переезда и почти забытой в
суматохе.
Но где-то в душе Джессика теперь понимала, как ей этого не
хватало.
— Вкусно пахнет, — сказала она.
— Потому что вкусно, — ответила Бет.
Джессика хотела зайти в кухню и обнять сестру, но запах и
само присутствие здесь Бет за готовкой казались такими хрупкими, что она
боялась спугнуть волшебство. К тому же, если слишком близко подобраться к
кухне, можно нарушить правило.
— Не притворяйся, будто ты в дурном настроении, Бет.
— А я и не…
— Не притворяешься или не в плохом настроении?
— Ни то ни другое.
Бет перевела взгляд на «Акарициандоты» у Джессики на
запястье, словно стремясь показать сестре, что никакое изобилие макарон не
означает прощения за инцидент в шкафу.
Джессика вздохнула.
— Я же извинилась.
Бет не ответила. Два дня молчанки были единственным
возмездием за позавчерашнюю ночь, и это начинало Джессике надоедать. У младших
крикливых сестренок есть одно великое преимущество: их молчание пугает еще
больше, чем их вопли.
Но спустя мгновение Бет отвернулась и произнесла невероятные
слова:
— Хочешь попробовать?
На минуту Джессику словно парализовало. Но когда сестра
протянула руку, она заставила себя сделать несколько шагов в кухню, стараясь
отбросить глупые подозрения и убедить себя в том, что на ложке действительно
сверхострый соус табаско, а не аккумуляторный электролит или еще что похуже.
Джессика тихо подула, и крошечная красная капля брызнула на белый кафельный
пол. Жидкость определенно выглядела и пахла как соус для спагетти. Джессика
закрыла глаза и сунула в рот горячую деревянную ложку, густо покрытую соусом.
Соус еще не был готов, но у Джессики отлегло от сердца,
когда она распробовала знакомый масляный привкус тушеного лука (которого явно
был перебор). Все-таки это оказался не изощренный план мести.
— Здорово!
Бет кивнула.
— Я же говорила. — Она снова повернулась к
кастрюле. — Так я могу с ним познакомиться?
Джессика удивленно моргнула.
— С Джонатаном?
— Ага.
— Конечно. Обязательно. Ты могла бы сегодня… Он привез
меня домой из школы. — Последние слова вызвали мимолетное воспоминание об
Эрнесто Грейфуте, но Джессика выбросила его из головы — не до него сейчас.
— В следующий раз пусть хоть зайдет поздороваться.
Если, конечно, меня не запрут в шкафу или где-нибудь еще.
Джессика улыбнулась.
— Ладно, Бет.
«Наконец-то она меня простила».
Тут внимание сестер привлекло бряцанье ключей в замке, и
тема была закрыта. Но Джессику еще долго не покидало ощущение, что у них теперь
на двоих есть свой маленький секрет.
Шаги остановились прямо в дверях кухни, и, обернувшись,
Джессика с удовольствием увидела удивление на лице мамы. Та опустила на пол
сумку с продуктами, из которой торчал пучок сельдерея. Похоже, мама только что
выбросила из головы меню запланированного ужина.
— А… я купила…
— Только не на стойку.
Джессика взяла у мамы из рук оскорбительные для Бет овощи и
для пущей безопасности отнесла в гостиную.
— Мам, я могу переночевать у Десс в эту пятницу?
— Что за Десс?
Бет отвлеклась от готовки.
— У тебя подруга по имени Десс, Джесс?
— Да, вечно все путают, — ответила девочка с
сердитой ухмылкой. — Ее полное имя Дездемона. Мы с ней на тригонометрию
ходим. Неплохо было бы собраться и… ну, позаниматься.
Джессика положила локти на кухонный стол и улыбнулась: не
сделала ли она чересчур сильное ударение на последнем слове? Чтобы вызвать у
матери чувство вины, достаточно напомнить об учебе: это ведь она записала
Джессику во все углубленные классы после переезда.
Но инженер в матери возобладал.
— Разве ты не занималась целое воскресенье с Рексом?
— Да, но то была история.
— Ладно, но ты уже истратила свой свободный от ареста
день, Джессика.
— Нет, история была на прошлой неделе.
— А по-моему, отец посчитал за эту. — Она ткнула
пальцем в календарь на стене кухни, где все недели начинались с воскресенья и
заканчивались в субботу.
[24]
Джессика искоса посмотрела на календарь.
— Ну уж нет! Воскресенье — это выходной, значит, та
неделя кончилась, а теперь уже другая идет.
Мама открыла было рот, но оттуда вырвался лишь усталый
вздох. Она махнула рукой.
— Ну и ладно.
Джессика почувствовала какой-то внутренний толчок вперед,
будто она сидела в машине, а та затормозила слишком быстро, и все ее аргументы
повалились друг на друга, как не пристегнутые ремнем детишки на заднем сиденье
(первый закон Ньютона, сообщила ей новообретенная мозговая доля, отвечающая за
физику). Бет отвернулась от до сих пор не закипевшей воды, дабы одарить сестру
стальным свирепым взглядом. В Чикаго мама никогда не сдавалась так легко по
техническим вопросам. А теперь утомительная работа в «Эрспейс Оклахома» совсем
ее вымотала. Вместо победного ликования Джессика ощутила жалость.
