Впрочем, это скорее свидетельство южнобалтийского происхождения самих новгородцев — "людие новгородски от рода варяжска и до днешнего дни", как утверждает Новгородская летопись.
Завершая рассказ о существовании "параллельной Руси", мы должны рассказать о таком явлении, как сознательные двоеверцы — не те, кто, крестившись, бессознательно держался привычек старины, опасался чародейской силы волхвов, как Янь Вышатич, или подозревал, что языческие обереги и заклятья — более надёжная защита от нечисти, как полагал, судя по всему, печерский инок, автор "Повести временных лет".
Этих вернее называть не совсем последовательными христианами. И не те, кто, искренне полагая себя православным христианином, как русские деревенские жители, про которых я говорил во введении, молились лешим и овинникам, христосовались с домовыми, приносили святым жертвы и посвящали им пляски.
Эти двоеверцы — скорее укрывшиеся не слишком толстым слоем христианской символики и фразеологии язычники.
Я говорю про тех, кто — помните? — родившись в православии, мог потом впасть в язычество и вновь прийти в лоно церкви. Про тех, к кому взывали церковные поучения — не язычники же их читали и слушали! Про тех, кто пытался совместить новую веру со старой, поклонение родным Богам с молитвами чужеземному Христу.
Для таких двоеверцев их способ поведения был просто способом выжить — выжить в кровавых бурях Столетней гражданской. Выжить на "полосе отчуждения" между истовыми христианами и непримиримыми сторонниками родной Веры.
Но… но это впервые на Руси появились люди, которым их выживание, общественный и душевный комфорт были важнее Веры. Стояла распря, множились приспособленцы, а времена, когда Руси нужнее воздуха оказались единство и стойкость, были не за горами.
Говоря о том бедствии, которое постигло Русь в наступившем, XIII, столетии, перечисляют много причин её поражения. Не оспаривая их (хотя отчасти эти причины и придётся подвергнуть внимательнейшему пересмотру в следующей главе), добавлю одну — расколотое небо над Русью, разделение Руси — не только на множество маленьких государств, в конце концов такое было и в Европе, которая то страшное время пережила.
В скобках отметим, что христианство ни в малой степени не воспрепятствовало этому разделению — разделению на куда меньшие и слабые кусочки, нежели те, которыми были родовые княжения-земли полян, древлян, дреговичей, вятичей, кривичей, словен ильменских.
На землях кривичей, скажем, расположились Псковская земля, Полоцкое и Смоленское княжества — а многие из них ещё и внутри делились на частицы-уделы.
Но страшнее этого разделения, наверное, было разделение между посетителями капищ и прихожанами церквей, между теми, кто истово верил в Христа — и теми, кто полагал эту веру "уродьством", теми, кто чтил Предков-Пращуров — и теми, кто, как монах-летописец, приравнивал их к "калу", облепившему такую жемчужину христианской чистоты и праведности, как Ольга.
"Дом, разделившийся в себе, не устоит", как сказал тот, чьим именем раскололи дом по имени Русь.
Глава IV. Под ордынским копытом (XIII-XIV вв.)
Всё исступлённее давленье
Громады мирового Льда.
Как ночь без края, как затменье —
На Русь надвинулась Орда.
Алексей Широпаев, "Русь"
Нас точит семя Орды,
Нас жжёт ярмо басурман,
Но в наших венах кипит
Небо славян!
"Алиса"
Первые грозы. Загадки Батыева нашествия. "Кому выгодно". Выбор потомков Батыя. Церковь на ханской службе. Свидетельствует Серапион Владимирский. Свидетельствует Пафнутий Боровский. Странные "татары". Вдали от Отчизны. Язычники на поле Куликовом. Как витязь Пересвет "стал" монахом. Перелом
В XIII веке на Русь обрушилось одно из самых больших бедствий за всю её многострадальную историю.
В 1206 году на другом конце Евразии, у истоков реки Онон, на съезде монгольских князей, курултае, один из них, Темучжин, был провозглашен великим ханом — Чингисханом, буквально, Океан-ханом. Так началась Монгольская империя.
Очередной прилив на Запад степных кочевников, который уже по счёту — были гунны, авары, хазары, печенеги и половцы… а до них той же дорогой шли индо-иранские кочевники — скифы, сарматы… вот только у предшественников не было и половины той строжайшей воинской дисциплины, той организации, которой отличались монголы.
Во главе прошлых орд и племён не стоял такой вождь, как Чингис. Настолько умный — и жестокий, настолько волевой — и настолько беспринципный. Гениальный политик, полководец, дипломат. Он бесподобно умел подбирать помощников, исполнителей для своих планов, использовать слабости и уязвимые места противников.
Рядовой единицей его войска была десятка — воины одной семьи, одного юрта (только надо помнить, что все эти "десятки" и "сотни" сугубо условные наименования; в "десятке", скажем, могло быть шесть человек или двенадцать).
Род-аил формировал "сотню". Несколько аилов — "тысячу", и, наконец, самой большой единицей войска был "тумен" или "тьма" — десять тысяч. Объединение нескольких туменов называлось "кошун". Сызмальства приученный сидеть в седле, драться с соседями за стада, каждый мужчина-монгол становился воином — если выживал.
Захватив ближние государства чжурчженей, тангутов, Северный Китай, монголы не остановились на этом. Они двинулись на запад, туда, где стояла богатейшая держава Хорезмшахов. Рухнул и Хорезм. Цветущие города сравнивали с землёй, истребляя и уводя в рабство население.
Рабов было столько, что сын Чингисхана, Джучи, позволил себе под Самаркандом жестокую забаву — выдав оружие ближнего боя женщинам, взятым в городе, велел им избивать друг дружку. Оставшихся добили его воины.
Впрочем, как правило, монголы использовали пленных более рационально — например, они первыми применили приём, когда наступающее войско гонит перед собой, на стены крепости связанных земляков осаждённых — женщин, детей, стариков.
Хорезмшах Мухаммед, разбитый завоевателями, бежал в Иран. За ним устремились несколько туменов под началом лучших полководцев Чингисхана, прозванных его "псами с железным сердцем", — Джебе и Субудая. Заодно желательно было произвести разведку боем незнакомых монголам земель.
Пройдя по Северному Ирану, кошун Джебе и, Субудая вышел на Кавказ, стёр с лица земли несколько древних и богатых городов, разбил войско царя Грузии, прорвался через Ширванское ущелье на земли аланов — предков осетин.
Те, было, попробовали объединиться с половцами, но монгольские полководцы направили к тем послов с заявлением, что воюют-де монголы только с аланами, а их, половцев, готовы сделать союзниками. Половецкие ханы поверили завоевателям — и жестоко за это поплатились.
Разбив алан, заставив уцелевших искать спасения в горных убежищах, монголы мгновенно обрушились на половцев. Ханы половцев сумели объединиться под руководством хана Юрия Кончаковича, сына того самого Кончака из "Слова о полку Игореве", потомка Шарукана.
